Юрий Рытхэу - Время таяния снегов

Вдруг почти у самого борта показалась нерпичья голова. Ринтын, едва прицелившись, нажал на спусковой крючок. Нерпа забарахталась, нырнула, на воде появилось кровавое пятно. Когда нерпа всплыла, ее зацепили багром и вытащили на борт.

– Теперь нам будет не стыдно возвращаться домой,– сказал обрадованный Тагрой.

Меткий выстрел Ринтына разрядил обстановку. Ребята наперебой стали вспоминать удачи из своей охотничьей жизни.

Солнце уже перешло на западную половину неба, а в вельботе по-прежнему, кроме убитой Ринтыном нерпы, ничего не было. Разговоры понемногу стихли, вновь наступила унылая тишина.

– Смотрите, прямо по носу вельбота три моржа! – крикнул парень, сидевший с биноклем.

Моторист быстро намотал на диск маховика шнур, дернул его, но мотор даже не чихнул. Второй раз, третий, четвертый – и все безрезультатно.

Солнце стало спускаться к горизонту. Часть вельботов направилась к берегу, а мотор школьного вельбота по-прежнему хранил молчание.

Прошло больше часа. Моторист установил магнето на место и стал медленно наматывать шнур на маховик. Замотав шнур, моторист, чтобы оттянуть время, еще долго копошился, поворачивал какие-то рычажки, качал пальцем помпу карбюратора. Наконец он шумно вздохнул и, зажмурившись, с силой дернул за шнур. Мотор завелся. Тотчас все лица расцвели улыбками.

Вельбот был уже далеко в море, как вновь раздалось:

– Смотрите, морж!

– Тише ход! – быстро скомандовал Тагрой.

Вельбот пошел тише. Ринтын приподнялся и увидел моржа, плывущего по направлению к Ченлюквину. Судя по голове, морж был огромный. Вел он себя необычно: часто прятал голову под воду, показывая спину. Иногда морж высовывался из воды, и тогда даже невооруженным глазом можно было увидеть большие клыки.

– Стрелять по моей команде,– громким шепотом сказал Тагрой.– Ни в коем случае не бить наповал. Гарпунить после второго залпа.

Мотор выключили. Теперь вельбот шел по инерции, с легким всплеском рассекая воду. Совсем близко вынырнул морж. Раздались выстрелы. Вода закипела и окрасилась кровью.

– Приготовить гарпуны! – крикнул Тагрой и повел вельбот к кровавому пятну. Прошла минута, вторая напряженного ожидания. Морж не показывался. Вдруг раздался громкий треск. Ринтын увидел мелькнувшие под носовой площадкой два длинных желтоватых, сильно избитых моржовых клыка.

Клыки исчезли, и в вельбот хлынула вода.

– Тонем! – И два парня, сидевшие на носу, рванулись к пых-пыхам.

Ринтын с ужасом вспомнил, что не умеет плавать. Он бросился вперед. Надо было чем-то заткнуть дыру – маленькое окошко в бездонную пропасть. Он попытался пристроить к отверстию перо весла, но из этого ничего не вышло. Тогда Ринтын сел прямо в ледяную воду и крикнул Тагрою:

– Заводите мотор и быстрее на льдину!

Мотор заревел, и наполненный наполовину водой вельбот медленно пошел к ближайшей льдине. Юные охотники быстро попрыгали на лед. Последним покинул вельбот Тагрой. Хлюпая наполненными водой торбазами, он подошел к Ринтыну и уныло спросил:

– Что теперь будем делать?

– Первым делом вытащим мотор,– ответил Ринтын.

Мотор сняли с вельбота и вынесли на льдину. Воды еще больше прибавилось, и вельбот стоял боком к льдине.

Первый испуг прошел. Ребята стали обсуждать различные способы спасения. Наиболее предприимчивые предлагали выломать из вельбота сухие доски и разложить на льдине большой костер.

– Дураки,– коротко оценил это предложение Тагрой,– вельбот мы любыми силами должны привести обратно в колхоз.

После недолгого совещания решили заделать отверстие куском сырой нерпичьей кожи: гвозди и молоток в вельботе были.

– Придется всю работу делать в воде,– сказал Тагрой,– нам не вытащить вельбот на льдину.– И Тагрой с охотничьим ножом полез обратно в вельбот. Он выволок на кормовую площадку нерпичью тушу, отрезал почти половину кожи с тонким слоем сала и вдвоем с Ринтыном пробовал заделать пробоину. Ринтын придерживал края кожи и прижимал их к днищу вельбота. Каждый раз, ударяя молотком: по невидимому в мутной воде гвоздю, Тагрой поднимал фонтан брызг, и скоро они оба вымокли до макушек.

Заделав пробоину, ребята вылезли на льдину. Воду вычерпали. Вставили мотор в колодец, завели его и благополучно отчалили от спасительной льдины. За поворотом возле мыса встретили вельбот Нутетеина. Когда оба вельбота поравнялись и моторы были выключены, Нутетеин перебрался к ребятам. Заметив ободранную нерпу, он сердито засопел и сказал:

– Сколько беспокойства натворили своей охотой. Уж лучше убили бы эту нерпу с берега, чем гонять за ней вельбот!

Тагрой молчал.

– У нас небольшое несчастье случилось,– вставил слово Ринтын,– морж пробил нам вельбот.

Только теперь Нутетеин заметил заделанную дыру и схватился за голову.

– Ну и дураков посадили на вельбот! Неужели вы не могли отличить кэглючина от мирного моржа? Вам только и охотиться на кэглючинов! Сопляки.

Тагрой сидел на кормовой площадке и, понурив голову, молчал до самого Нуукэна.

Еще издали была видна толпа встречающих. Яркими пятнами выделялись среди серых летних кухлянок мужчин цветастые женские камлейки.

Юные охотники, односложно отвечая на вопросы любопытных, вытащили вельбот на берег и разошлись по домам.

Ринтын поднялся к яранге Симиквака. Пекарь сидел на пороге и курил трубку:

– Слышал, что вы кэглючина хотели добыть?

– Кто его знал, что это кэглючин,– ответил Ринтын,– мы думали, что это старый морж.

– Эх, молодежь,– покачал головой Симиквак,– вы еще легко отделались. Могло быть и хуже. Вот ты послушай, что это за зверь – кэглючин. Охотники убили моржиху, а моржонок со страха свалился со льдины. Выныривая из воды, он видел, как незнакомые двуногие существа разделали его мать на мелкие куски, погрузили на странное сооружение и увезли. На снегу остались следы крови. Моржонок несколько раз подплывал к льдине, но вид крови отпугивал его, и он снова уходил. Наконец льдину далеко отнесло течением, и моржонок остался один. Примкнуть к другим моржам он не мог: у всех были свои дети. Сирота вынужден был расти в одиночестве, сам добывать пищу. Ты знаешь, что настоящий морж питается моллюсками и водорослями. Но этот сирота не знал, что съедобно, поэтому он стал есть медуз и маленьких рыбок. А когда подрос и сил у него прибавилось, моржонок стал подкарауливать нерпушек. Иногда кэглючин набрасывается на больших моржей и побеждает их. Никого и ничего не боится кэглючин. Это страшный и опасный хищник. Вы хорошо сделали, что убили его. Только нечего его было гарпунить: мясо его жесткое, невкусное и даже собаки не стали бы его есть.

Подходил к концу весенний моржовый промысел. Один за другим уходили из Нуукэна вельботы, нагруженные моржовым мясом и кожами.

После памятного случая с кэглючином у ребят отобрали вельбот, и для Ринтына снова наступили дни безделья. Он чем мог помогал Симикваку и все время проводил в пекарне.

Через несколько дней с вельботом аканийцев Ринтын уехал в Кытрын, продолжая прерванное в Нуукэне путешествие к берегам Невы.

Ринтын поселился в Кытрыне у Теркинто – двоюродного брата. Дядя Кмоль в это время уже уехал на северное побережье Чукотки. Там только что организовывались колхозы.

Теркинто был преисполнен важности от сознания положения, которое он занимал в районном центре. Он жил с молодой женой в большой комнате с окнами на сопку. Жена Теркинто – Вааль работала медсестрой в больнице. Налево от двери стояла плита, справа от плиты – кровать для гостей. Супруги Теркинто спали за ситцевой занавеской. Каждый вечер Теркинто клал себе под подушку пистолет.

Узнав, что Ринтын едет в Ленинград, Теркинто заявил:

– Пустая затея. Это очень далеко. Поживи у меня, подберем работу, станешь человеком.

Дальше Кытрына вельботы не ходили. До следующего пункта Ринтыну надо было добираться на пароходе, который ожидался не раньше чем через месяц.

В день приезда Ринтын пошел на строительную площадку аэродрома. От озер до домика радиостанции протянулась прямая и ровная, как оструганная доска, посадочная полоса. На краю ее сидел маленький двукрылый самолет. Ринтын прошел от начала до конца весь аэродром, припоминая, где ему приходилось работать.

…Наступил день, когда Ринтын впервые притронулся к заветной пачке денег. Капитал его таял, как снег на весеннем солнце. И Ринтын решил, что нужно как-то пополнить убывающие запасы.

Маленькая речка, откуда кытрынцы брали воду, протекала возле самых домов, но хозяйки предпочитали заплатить за каждое ведро по рублю, чем самим носить воду. Ринтын был очень рад этому обстоятельству. Он рано вставал, и к тому времени, когда просыпался Кытрын, во многих сенях уже стояли полные ведра холодной воды. Хозяйкам это очень нравилось, и они наперебой старались зазвать Ринтына в дом и угостить. Но юноша мог покупать в магазине все, что хотел, и даже имел возможность откладывать на будущее.