Йен Бэнкс - Бизнес
– К сожалению, нет.
– Ничего страшного. Поговаривают, она немного не в себе, а может, и совсем ку-ку. Как она тебе?
– Какая-то странная, будто диковата. Но в Англии полным-полно таких старушек.
– Видимо, на нее высота плохо действует.
– Может быть.
– А кто был твоим гидом, если принц еще не вернулся?
– Почетный консул Соединенных Штатов. Моложавый тип, хиппи второй волны. Угостил меня завтраком – как ни странно, вполне съедобным, а потом свозил на своем джипе в Джойтем. Похоже на Тун, только не так высоко в горах, местность более равнинная, вокруг кусты рододендрона. Сходили в заброшенный монастырь, осмотрели пару ферм и священных ветряков, несколько раз чудом не сорвались в пропасть, когда машину занесло, – вот, пожалуй, и все.
– Настоящее приключение.
– А у тебя как дела? Я несколько раз звонила, но никто не подходил.
– Да как обычно, дурака валяю. На машине катаюсь.
– Тебе нужен мобильник.
– Скажешь тоже! Чтобы он дергался тут день и ночь?
– Нет, Фредди, не «мобиль», а «мобильник». Мобильный телефон.
– Еще чего! Я буду гнать по шоссе, а мне в ухо телефон заверещит? Да я с перепугу обделаюсь.
На другой день небо было чистым, хотя, как ни удивительно (вероятно, во всем Туне это удивило только меня), под этим безоблачным небом кружилась метель. Жесткий, ледяной ветер срывался с гор, пронизывал дворец и весь столичный город и старательно выметал снег, смахивая его в долину, расстилая пышным белым покровом и укладывая в гигантские подушки сугробов по крутым берегам реки.
Джош Левитсен накануне беспокоился, как бы меня не продуло, но мне не впервой было оказаться в холодной стране. До самых глаз замотавшись шарфом, я вышла на улицу, все в той же европейской одежде, но, даже несмотря на это, яростная сила ветра меня оглушила.
Ребятишек поблизости не было. Город словно вымер. От сильных порывов ветра у меня выступили слезы, которые почти мгновенно застывали на коже; мне приходилось постоянно отворачиваться и наклонять голову, стряхивая с лица капельки солоноватого льда и растирая щеки. Я натянула шарф еще выше и кое-как добралась до «Торгового цента», где братья-сикхи засуетились вокруг меня и подали паурке – теплый чай с поджаренной ячменной мукой и сахаром, который на вкус оказался гораздо лучше, чем на вид. Там же я купила горнолыжные очки и синий неопреновый щиток, который закрывал лицо, придавая мне определенное сходство с Ганнибалом Лектером, но зато грел куда лучше шарфа.
Не оставив стихиям ни единого квадратного сантиметра голой кожи, я простилась с братьями, дав им возможность в очередной раз поживиться моими долларами, и опять вышла на холод.
Жители сидели по домам. Мне представился удобный случай осмотреть город как таковой – застройку и пространство. Я бродила по улицам до тех пор, пока обоняние, голод и случай не привели меня к чайному дому «Божественный промысел». Близился обеденный час; я села за столик и, пока руки-ноги все еще горели от мороза, с жадностью накинулась на дхал-бхут (липкий рис, политый чечевичной похлебкой) и джакпак-кампу (острое тушеное мясо неизвестного происхождения). Все это я запила жидким йогуртом, который назывался дхаи и был очень похож на обычное ласси.
Другие посетители чайной, в основном мужчины, закутанные с головы до ног в стеганую одежду (некоторые даже не снимали своих остроконечных шапок) улыбались в мою сторону, смеялись и тараторили по-тулански; я отвечала бессмысленной улыбкой, похохатыванием и дурацкими ужимками: когда в мясном рагу попался перец чили, я обмахивала рот так, чтобы со стороны это выглядело комично, трясла головой, ежилась, кривилась, присвистывала – словом, полчаса вела себя как слабоумная, зато уходя, я широко улыбалась под синей неопреновой маской Ганнибала Лектера и ощущала только сытость, тепло и безмятежность; на меня снизошло ничем не омраченное блаженство: такой непосредственной застольной беседы, такого жизнеутверждающего общения у меня не было никогда в жизни.
– Катрин?
– Да, мистер Хейзлтон.
– Надеюсь, там все нормально?
– Все прекрасно.
– А как в Тулане, хорошо?
– Неплохо.
– Ни разу там не бывал. Стоит съездить?
– Трудно сказать, мистер Хейзлтон. Если вы любите горы и снег, вам здесь понравится.
– Ты, похоже, не в восторге от этой страны, Катрин.
– Ну почему же, я люблю и горы, и снег.
– Понятно. Я тут все думаю, что ты там надумала. То есть пытаюсь определить, определилась ты или нет.
– М-м-м.
– Катрин, что-то ты темнишь.
– Разве?
– С тобой в комнате кто-то есть?
– Нет.
– Выходит, я тебя расстроил?
– Расстроили, мистер Хейзлтон?
– Катрин, надеюсь, ты веришь, что я не имею никакого отношения к содержанию этого диска. Он случайно попал ко мне в руки, и, признаюсь, я решил обратить это себе на пользу, а что еще мне оставалось?.. Катрин, если я сейчас зря теряю время, скажи – и я повешу трубку. Наверно, лучше будет поговорить в другой раз.
– С какой целью вы звоните, мистер Хейзлтон?
– Хотел узнать, что ты надумала касательно содержания диска, который я тебе передал. Решила ничего не предпринимать или все еще раздумываешь?
– Пожалуй, раздумываю. Лихорадочно раздумываю.
– Это правда, Катрин?
– Мистер Хейзлтон, разве я стану вас обманывать?
– Не исключено – если понадобится.
– Так или иначе, я все еще в раздумьях.
– К сожалению, проблема никуда не исчезла. Вот сейчас мы с тобой ведем разговор, а миссис Бузецки находится...
– В Бостоне. Она в Бостоне, и отнюдь не с подругой детства.
– Так-так. Ты в курсе. Не иначе как узнала от Стивена. Как у него дела? Думаешь, он что-то заподозрил?
– Трудно сказать, мистер Хейзлтон.
– Мне пора, Катрин. Вернется принц – передавай от меня привет, хорошо?
Вечером явился Лангтун Хемблу, который заявил, что отвезет меня в министерство иностранных дел для завершения формальностей. Мне нужно было взять с собой паспорт. Попросив Лангтуна подождать, я облачилась в туланскую одежду, после чего мы сели в его «роллс» и проехали – совсем недалеко – по оживленным городским улицам к приземистому строению с унылыми стенами.
Меня провели в большой зал с растопленной изразцовой печью; на высоких табуретах за высокими столиками сидели четверо юных писарей в желтых мантиях. Все четверо уставились было на меня, но тут же склонили головы и судорожно заскрипели перьями, потому что из дверей рядом с печью появился высокий лысый чиновник в оранжевой мантии, который представился как старший инспектор иммиграционной службы Шлахм Тивелу и пригласил меня в свой кабинет.
Мы сели по разные стороны внушительного стола, на крышке которого располагался изогнутый ряд ячеек со свернутыми в трубочку документами. Господин Тивелу надел изящные очки и изучил оба моих паспорта с таким видом, будто до той поры крайне редко встречал столь диковинные бумаги.
В мой первый приезд иммиграционный и таможенный контроль проводился в зале прибытия на аэродроме. Процедура заключалась в том, что я, нагнувшись, прошла в дверь багажного отсека некогда разбившейся «дакоты», представилась юнцу за шаткой конторкой и пожала ему руку. Очевидно, с тех пор формальностей прибавилось.
Господин Тивелу кивнул, порылся на столе, пробормотал что-то насчет проклятого штампа, потом пожал плечами, сделал какую-то запись в моем британском паспорте, протянул мне оба и пожелал приятно провести время.
Выйдя из министерства, я не преминула взглянуть на соответствующую страницу. Там стояла дата и выведенное печатными буквами «Добро пожаловать в Тулан».
Лангтун придержал для меня дверцу «роллса». Его физиономия сияла улыбкой.
– Похоже, настроение у вас бодрое, – заметила я, когда мы ехали обратно, в гору.
– А как же иначе, миз Тэлман! – отозвался Лангтун, чье отражение в зеркале заднего вида так и лучилось счастьем. – Ведь завтра возращается его высочество принц!
– К сожалению, я не уверена... что? – Я резко подалась вперед. – Завтра? – А я-то рассчитывала еще по крайней мере трое суток не волноваться насчет появления Сувиндера.
– Именно так! Ну разве это не желанная новость? Теперь вы его все-таки увидите! И я уверен, он вам тоже будет рад.
– Видимо, да. Полагаю, он будет рад. – За окном проплывал «Торговый цент»; один из братьев-сикхов при виде меня заулыбался и стал оживленно махать рукой. Я рассеянно помахала ему в ответ.
У меня даже не оставалось возможности сесть в самолет; доставив меня сюда, он сделал еще один рейс, а следующим рейсом уже летел принц. Правда, оставался еще шанс найти хоть какое-то автотранспортное средство и долго ехать сначала по северной дороге, потом по западной и в конце концов свернуть на юг, в Индию. Судя по рассказам, это означало невыносимо тяжелые, небезопасные переезды и ночлег в сомнительных придорожных гостиницах. Можно было, конечно, отправиться на своих двоих через горы, при условии, что перевалы еще не скрылись под снегом, но в такое время года на это рассчитывать не приходилось. Когда-то, лет в двадцать с небольшим, я жила в Непале и увлекалась пешими походами, так что кое-какой опыт у меня имелся, но теперь мне совершенно не улыбалось карабкаться по горам, да и возраст уже не тот. В любом случае, такое бегство выглядело бы вопиющим неуважением.
