Люси Монтгомери - Аня из Авонлеи
— Марилла, взгляните на ту яблоню! — воскликнула Аня. — Она как живая: грациозно приподняла своими длинными руками розовые юбки и высунула кончик стройной ножки, чтобы заставить нас полюбоваться ею.
— Это золотой ранет, они, всегда приносят много яблок, — сказала Марилла с удовлетворением. — И это дерево согнется под их тяжестью в нынешнем году. Я очень рада… эти яблоки хороши для пирогов.
Но ни Марилле, ни Ане, да и никому другому в Авонлее и соседних деревнях не было суждено печь в тот год яблочные пироги.
Наступило двадцать третье мая — не по сезону жаркий день. Никто не ощутил этого острее, чем Аня и ее маленький улей учеников, изнемогающих от жары над дробями и синтаксисом. С самого утра дул горячий ветер, но после полудня он стих и сменился тягостной неподвижностью. В половине четвертого Аня услышала отдаленный раскат грома. Она сразу же прервала занятия и отпустила детей, чтобы они успели добраться домой до грозы.
Выйдя вместе с ними во двор, она сразу заметила какую-то странную тень и мрак над миром, несмотря на то что солнце по-прежнему ярко сияло на небе. Аннетта Белл судорожно схватила ее за руку:
— О, посмотрите, какая страшная туча!
Аня оглянулась и вскрикнула от ужаса. С северо-запада быстро надвигались клубящиеся массы туч, таких, каких она никогда не видела за всю свою жизнь, — свинцово-черные, с закрученными, обахромленными краями, пугающими своей призрачной серовато-синей белизной. Было что-то неописуемо зловещее в том, как неумолимо заволакивали они ясное синее небо. То и дело их пронзала вспышка молнии, за которой следовал яростный раскат грома. Тучи висели так низко, что, казалось, почти задевали вершины лесистых холмов.
На дороге затарахтели колеса. С холма в открытой телеге, отчаянно погоняя упряжку серых лошадей, мчался мистер Хармон Эндрюс. Он натянул вожжи и резко остановился напротив школы.
— Эй, Аня! Похоже, дядюшка Эйб раз в жизни попал в точку! — крикнул он. — Его буря приближается, хотя чуть раньше времени. Ты когда-нибудь видала такие тучи? Эй, малышня, кому со мной по пути, лезьте на телегу, а остальные — что есть духу на почту, там переждете грозу!
Аня схватила за руки Дэви и Дору и помчалась вниз с холма, по Березовой Дорожки вдоль Долины Фиалок и мимо Плача Ив так быстро, как только позволяли маленькие ножки близнецов. Они добежали до Зеленых Мезонинов в последнюю минуту. В дверях к ним присоединилась Марилла, едва успевшая загнать в сарай уток и кур. Едва лишь все четверо ворвались в кухню, дневной свет исчез, словно унесенный каким-то могучим дыханием. Страшная туча накатила на солнце, и мир окутала темнота, словно мгновенно наступили поздние сумерки. И в тот же миг, одновременно с могучим раскатом грома и ослепительным блеском молнии, посыпался град и скрыл погруженный в полумрак пейзаж за сплошной пеленой белого неистовства.
Сквозь рев бури доносился треск ломающихся веток, глухие удары и резкий звон разбиваемого стекла. За три минуты все стекла в окнах, выходивших на север и запад, были выбиты, и град валил внутрь дома, покрывая пол кусками льда, самый маленький из которых был размером с куриное яйцо. Три четверти часа буря бушевала не утихая, и никто из переживших ее никогда не мог ее забыть. Марилла, впервые в жизни утратившая присутствие духа и охваченная подлинным ужасом, упала на колени возле своего кресла в углу кухни, задыхаясь и рыдая под оглушительные раскаты грома. Аня, бледная как полотно, отодвинула от окна диванчик и села на него, прижав к себе с обеих сторон близнецов. Дэви при первом ударе грома заревел: "Аня, Аня, это Судный день?! Аня, я не хотел быть непослушным!" — а затем спрятал лицо у нее на коленях и лежал так, дрожа всем телом. Дора, очень бледная, но довольно спокойная, сидела безмолвно и неподвижно, крепко держась за Анину руку. Маловероятно, чтобы даже землетрясение смогло бы вывести Дору из душевного равновесия.
Затем, почти так же внезапно, как началась, буря прекратилась. Перестал падать град, гром, гневно бормоча, покатился прочь, на восток, и солнце снова весело засияло над миром, который буря изменила до неузнаваемости за какие-то три четверти часа.
Марилла, дрожа и пошатываясь, поднялась с колен и упала в кресло. Лицо ее было серым и измученным; она, казалось, постарела лет на десять.
— Все ли мы вышли из этого живыми? — спросила она торжественно.
— Разумеется, все, — запищал Дэви радостно, уже совершенно придя в себя. — Я ничуточки не испугался… только сначала. Уж очень это неожиданно свалилось на человека. Я в ту же минуту решил, что не буду драться с Тедди Слоаном в понедельник, как собирался, но теперь, может, и подерусь… Скажи правду, Дора, ты испугалась?
— Да, я немножко испугалась, — сказала Дора сдержанно, — но я крепко держалась за Анину руку и читала молитву, снова и снова.
— Хм, я, пожалуй, тоже прочитал бы молитву, если бы про это вспомнил, — пробормотал Дэви. — Но, — добавил он с торжеством, — видишь, тоже остался цел, как и ты, хоть и не молился.
Аня подала Марилле стакан ее сильнодействующей смородинной настойки — о могучем действии этого напитка Аня имела случай узнать еще в свои ранние годы, — и затем они подошли к двери, где их глазам представилось необычное зрелище.
Далеко и широко расстилался белый ковер из градовых камней, кучи града громоздились на крыльце и под свесами крыши. Вся зелень на полях и в огороде была побита, в саду на деревьях не осталось ни единого цветка и были обломаны даже многие большие ветки и сучья.
— Да тот ли это мир, который был здесь час назад? — спросила ошеломленная Аня.
— Ничего подобного не видывали на острове Принца Эдуарда, — заявила Марилла. — Никогда! Помню, разразилась однажды сильная буря, когда я была еще девочкой, но она не идет ни в какое сравнение с этой! Я думаю, мы еще услышим об ужасных разрушениях!
— Надеюсь, никто из детей не пострадал, — сказала Аня с тревогой. Как выяснилось позднее, надежды ее оправдались, так как дети, жившие далеко от школы, последовали отличному совету мистера Эндрюса и нашли убежище на почте.
— А вон идет Джон-Генри Картер, — сказала Марилла.
Джон-Генри с трудом брел через толстый слой града — на лице его была странная испуганная полуусмешка.
— Вот ужас-то, мисс Касберт! А меня мистер Харрисон послал узнать, все ли у вас целы.
— Все мы живы, — произнесла Марилла Мрачно, — и ни в одну из построек не ударила молния. Надеюсь, у вас то же самое?
— Да, мэм. Не совсем так. У нас молния ударила. Прямо в кухонный дымоход, прошла через трубу, попала в клетку Джинджера, проделала дырку в полу и прошла в подвал! Вот так, мэм.
— А что с Джинджером? Он пострадал? — спросила Аня.
— Да, мэм. Очень пострадал. Его убило.
Позднее Аня пошла выразить соболезнование мистеру Харрисону. Она застала его в кухне: он сидел за столом и дрожащей рукой гладил яркие останки Джинджера.
— Бедный Джинджер больше уж никогда не обзовет тебя, Аня, — сказал мистер Харрисон печально.
Ане никогда не пришло бы в голову, что она может плакать о Джинджере, но теперь слезы сами собой подступили к ее глазам.
— Он был моим единственным другом, Аня… и теперь он мертв. Эх… да… старый я дурак, я так его любил. Я знаю, ты собираешься сказать что-нибудь сочувственное, как только я замолчу… Не надо. А то я заплачу, как дитя. Ну и буря была! Больше никто не будет смеяться над предсказаниями дядюшки Эйба. Похоже, что все бури, которые он предсказывал на своем веку и которые никогда не происходили, обрушились сегодня на нас сразу. Но как он точно угадал день, а?.. Погляди, как у меня тут все вверх дном. Надо поискать доску и заделать эту дырку в полу.
На следующий день жители Авонлеи занимались исключительно тем, что посещали друг друга и сравнивали понесенный ущерб. Дороги были завалены градом, так что проехать на телеге или в экипаже было невозможно и приходилось идти пешком или ехать верхом. Почта пришла с опозданием и принесла недобрые вести со всех уголков провинции: от ударов молнии сгорели дома, убиты и пострадали люди, вся телефонная и телеграфная связь нарушена, на пастбищах погибло много молодняка, а все посевы побиты. Ранним утром дядюшка Эйб с трудом добрался до кузницы и провел там весь день. То был день его торжества, и он насладился им вполне. Было бы несправедливостью утверждать, будто дядюшка Эйб радовался тому, что буря произошла. Но раз уж она была неизбежна, он испытывал удовлетворение от того, что сумел предсказать ее — вдобавок с точностью до дня! Бедняга совсем забыл, что прежде с гневом отрицал, будто установил определенную дату. Что же до небольшой неточности в указании времени ее начала, так стоит ли говорить о таких пустяках!
Когда вечером в Зеленые Мезонины зашел Гилберт, Марилла и Аня прибивали куски клеенки на место разбитых стекол.
