Коммунисты - Луи Арагон
— Мадам Декер? — спросил Рауль и улыбнулся малышу.
Ну, конечно, это Элиза; волосы у нее вьющиеся, правда, они потемнее и талия пополнее против того, что говорил Декер, но глаза и в самом деле очень светлые, живые. Она сразу же сказала: — Кофе выпьете?.. Нет, нет, готов… — И подвинула кофейник на огонь, помешав в печке через конфорку. Обои на стенах были пестрые, цветастые. В одной комнате стояло кресло, стул и три табуретки, в соседней виднелась кровать с периной… — Может, настоечки? — Ну, кто от этого откажется! — Спасибо, товарищ, — ответил он, подчеркивая последнее слово. Элиза остановилась и посмотрела на него. — Вон оно что! — сказала она и усмехнулась. — Я-то, правда, не товарищ… ну, да вроде! — Она прищурилась, вспомнив, как Гаспар сказал ей, когда принес знамя секции: «Ты, сестренка, хоть и не в партии у нас, а все равно…» Этьен? Ну где же ему быть, как не в забое. Их смена заступает в половине шестого… значит, считайте, дома он будет часа в два, — пока душ примет, пока дойдет… Сейчас было всего десять часов. Рауль не мог отсутствовать столько времени, но он вернется, он не хочет мешать Элизе. — Ну, чего там! — возразила она.
Рауль был очень доволен. Вернувшись в школу, он так и сказал Прашу: —Товарищ тут один. Я побывал у него на квартире — пойду еще попозже, когда он вернется из шахты. Он горняк. Настоящий товарищ, понимаешь? Тебе тоже невредно бы послушать, простофиля! Он нам расскажет, как и что…
К несчастью, около одиннадцати пришел приказ сниматься с места. Отряд будто бы посылали вперед. Вперед? Ну да, поближе к фронту!
Только непонятно было, где он находится — этот самый фронт; насколько они могли ориентироваться, их везли на северо-запад, мимо Гарнса и грандиозных Кульмановских заводов. Они пересекли шоссе, и Жан де Монсэ успел прочесть на дорожном указателе: Ланс — налево, Карвен — направо. Потом миновали городок, который назывался Ванден-ле-Вией. А дальше — Вэнгль… Проехав немногим больше пятнадцати километров, колонна остановилась перед каналом; там были англичане, головной машине пришлось вступить в переговоры с английской дорожной полицией, после чего все переехали через мост, а за ним оказался город.
— Где это мы? — спросил Рауль. Жан прочел надпись: Ла-Бассе…
Было ровно двенадцать часов. И как только они приехали, немецкие самолеты начали бомбежку. Машины свернули, чтобы объехать центральную часть города, где, повидимому, было полно беженцев. А наверху такое шло представление!..
— Что с тобой, Рауль? — спросил Жан. — Бомбежка так на тебя действует?
— Нет, не бомбежка.
Рауль не мог успокоиться, что они уехали раньше двух, не дождавшись Этьена. Опять придется довольствоваться всяким враньем. А сверху так и сыпалось, так и трахало.
— Знаешь, Рауль, маршал Петэн…
— Что, что? Нет, уж погоди, пусть немного поутихнет, тогда и выкладывай свои новости.
* * *
Итак, по радио сообщили о реорганизации кабинета министров.[641] Очередная перетасовка между министерствами иностранных дел и национальной обороны: Рейно отправил Даладье на Кэ д’Орсэ и взял на себя политическое руководство военными действиями, ответственность за них. При этом он подкрепил авторитет своего правительства двумя именами: маршал Петэн занял пост вице-председателя совета министров, да еще словно восстал из гроба Клемансо в лице своего сподвижника Манделя, получившего портфель министра внутренних дел вместо Руа, который вернулся в первобытное состояние. Одновременно Гамелен был просто-напросто отстранен: генерал Вейган, отозванный с Востока и прибывший накануне, возглавил военное командование. Недаром целых десять лет вспоминали слова Фоша: «Если Франция будет в опасности, призовите Вейгана». Так Рейно сразу козырял Петэном, Фошем и Клемансо. Он рассчитывал этим психологическим эффектом загладить все промахи.
Генерал Бийотт со своего КП в Бетюне приехал в Ланс, где находился штаб 1-й армии Бланшара, и сюда же в этот самый день прибыл из Лондона генерал Айронсайд. Утром был взят Амьен; получив это известие, генерал Горт и его начальник штаба присоединились к остальным генералам. И тут-то впервые Вейган вызвал Бийотта. Надо перераспределить войска по фронтам. Горт организует новый корпус — Frank Force — под командованием генерала Франклина[642]. Решено было наступать в южном направлении, к Сомме, начиная от Арраса, и, кроме того, на востоке, в сторону Камбрэ; одновременно должно было начаться наступление на Амьен силами заново сформированной 7-й армии, во главе которой после исчезновения Жиро поставили генерала Фрера. Вейган собирался на следующий день посетить Северный фронт. Он сказал по телефону: «Будем драться, как звери», и это выражение произвело сенсацию. Возможно, Горт и Бийотт по-разному смотрели на происходящее: во всяком случае, после взятия Амьена англичане говорили о создавшейся обстановке в таких выражениях, словно речь шла об осажденной крепости. Наступление они называли вылазкой. Надо сказать, что генерала Горта со вчерашнего дня обуревали жестокие сомнения. Он вдруг прозрел. Но все еще не решался взять на себя ответственность за те меры, которые напрашивались сами собой. Однако в воскресенье, к концу дня, он послал доклад в Лондон, в военное министерство: необходимо отвести войска к портам, бросить снаряжение и погрузить экспедиционный корпус на суда. Фактически больше ничего не оставалось делать, но Горт еще воздерживался сообщить об этом французскому командованию, он ждал ответа от своего министра… В Париже, в Венсене, в Ла Ферте-су-Жуар разговор шел совсем иной. Тут рассчитывали на сосредоточение войск под командованием Бийотта: накануне, в воскресенье, Бланшар принял в Дуэ генерала Молинье, командира 25-й дивизии, возвратившейся из Антверпена, затем Альтмейера, который сообщил о прибытии трех дивизий 5-го корпуса, в то время как 4-й корпус генерала Эйма занимал позиции, выдвинутые к востоку, имея в резерве марокканскую дивизию генерала Мелье. Остатки 2-го корпуса с генералом Буше во главе направлялись к северу от Сансэ. Ла Лоранси устроил КП 3-го корпуса в Орши́. Все
