Габриэль Витткоп - Белые раджи

Сидя за псевдотюдоровским письменным столом и наполовину прикрывая желтым пушком на голове вырезанный на спинке большого готического стула герб, раджа внимательно рассматривал носки Харви. Он решил, что они, вероятно, куплены по сходной цене, возможно даже, по случаю (так сказать, «с ног»), и уважение Чарльза к этому человеку значительно возросло. Главное - уметь воспользоваться случаем. Разве не он первым приобретал уцененные Брунеем товары?,. Пару лет назад, пока Чарльз находился в Великобритании, несколько его подданных были злодейски убиты в трусанском бассейне подвластными Брунею мурутами. Стремясь избежать опасных осложнений, законный наследник Хашима Джелала предложил уступить за скромное вознаграждение весь район. Чарльз поспешил согласиться и заграбастал вдобавок лимбангский округ. Хотя законность его прав страстно оспаривала клика пенгиранов, впоследствии Хашим Джелал взошел на трон. Мятежи вспыхивали в лимбангском округе, словно петарды, и Чарльз решил вернуть его владельцам. Но уцененный товар возвращению или обмену не подлежит, да и, в любом случае, раджа вынужден был признать, что поспешно спускаемые по дешевке подержанные вещи почти всегда обладают каким-нибудь серьезным изъяном, как, например, носки мистера Харви. Тогда Чарльз попытался сбыть Лимбанг Великобритании, но она отказалась. С тех пор положение существенно изменилось, и, видя, что район (который еще можно усмирить, почему нет?) является прочным шарниром в сочленении раджа, Чарльз порадовался, что все же его сохранил.

О quanto mobile sono le dooooone...

Пришивая разрозненные пуговицы, Лекок слушал, как в ду́ше поет Белый раджа. Англия обеспечила независимому Саравакскому государству защиту и взяла под свой протекторат Бруней. Чарльз ждал этого довольно давно. После официально признанной Форин Оффисом аннексии Лимбанга радж прочно укрепился в территориальных границах, за которые после приобретения в 1905 году Лаваса больше не выходил. В связи с заключением соглашений британское правительство даже было вынуждено пойти на запоздалый, но эффектный шаг и с неохотой наградило Чарльза БКМГ[81]. Таким образом, вопреки нелепостям и непоследовательностям, а также милостью Льва и Единорога, все шло, пусть наперекосяк, но зато к высшему для раджа благу.

— Не желает ли ваше высочество проверить? - Придвинув к радже кипу бумаг, спросил Харви.

Его высочество этого желал, тем более что речь шла о документах, ратифицировавших весьма занятные операции. Под сурдинку Чарльз скупал горнопромышленные концессии у генерального директора одиозной «Британской компании Северного Борнео», не информируя об этом административный совет: такое исполненное угольно-черного юмора положение однажды с изумлением констатировал британский губернатор Муары. После этой подножки от конкурирующей компании «Компания Борнео» сама открыла золотые рудники в районе Бау, где уже разрабатывала цианистые месторождения, и в ноябре 1893 года раджа торжественно открыл «Золотые прииски БКЛ». Горнорабочими, как всегда, были китайцы, которые, как всегда, поддерживали вековую традицию тайных обществ.

Начавшаяся тогда в Азии и продлившаяся до 1896 года экономическая депрессия, вероятно, повлияла на доходность муарских угольных шахт, но, видимо, не подорвала экономический подъем раджа в целом и не нарушила кучингский жизненный уклад. Улицы надолго сохранили свой внешний вид: запряженные волами повозки, маленькие конные андонги с двумя скамейками, на которых пассажиры сидели спина к спине, и недавно вошедшие в обиход рикши. В городе ощущался дух времени, тайной преемственности, мешавшей вещам изменяться слишком быстро и придававшей внешний облик этой стране. Каждое утро Борнео раскрывался, подобно чашечке цветка, и каждый вечер летучие мыши полосовали небо огненным фиолетом в бескрайнем полете, а улицы наполнялись звуками гонгов и красными отблесками харчевен.

Преемственность - это, конечно, прекрасно, но нужно еще организовывать перевозки, строить железные дороги и вокзалы. Строить... Встретив в библиотеке Маргарет, Чарльз уже представлял себе, как под огромными сводами из чугуна и стекла пыхтят паровозы.

— Что скажешь о железнодорожной ветке?

— А что ты скажешь о платье от Жака Дусе?

— Скажу, что оно слишком дорогое.

— Намного дешевле твоей ветки.

— Разумеется, но с той разницей, что моя ветка будет полезна населению.

— Чечак! - Не обращая внимания на ледяной взгляд рани, подтвердили чечаки.

Чарльз не был чужд противоречий, нелепостей, завиральных идей и, подобно всем скрягам, мог неожиданно выбросить деньги на ветер. Так, для официальных празднеств и развлечения чиновников он решил нанять духовой оркестр поприличнее, чем у рейнджеров. У Чарльза как раз стал ухудшаться слух, но это, похоже, нисколько не компрометировало его музыкальные способности. В общем, он отправился за исполнителями в Манилу (почему именно туда?), оставив за собой право установить статус оркестра в будущем. Группой руководил некий Поликарпо, и состояла она из двенадцати энергичных филиппинцев, с хорошим дыханием и крепкими руками. Раджа придумал для них специальную форму и построил беседку на Паданге, как тогда называлась Эспланада. Там-то дважды в неделю, сидя на железных стульях, от которых немели ягодицы, истекавшая потом и окруженная ореолами из москитов публика слушала, как филиппинцы терзают «Lucy of Lammermoor». Напрасно уповать на дождь - концерт безжалостно перенесут на другой день, и напрасно надеяться улизнуть - неявка не ускользнет от внимания деспота и приведет к самым мрачным последствиям. Впадая в какую-то слуховую каталепсию, рани умудрялась не слышать поликарпового исполнения.

Она писала длинные письма учившимся в Винчестерском колледже сыновьям, покрывая сероватую льняную бумагу пылкими посланиями и протягивая к детям ниточку почерка.

Не все письма Чарльза проходили через его секретариат: сообщения, которые раджа считал особенно важными, он писал собственноручно. Например, недавно достигшему совершеннолетия сыну Брука Брука... Обеспеченный потомством Чарльз отправил Хоупу Бруку письмо, чей категоричный тон исключал любые возражения и даже вопросы: молодой человек не стал затевать ссору, всю бесполезность которой раджа заранее разъяснил. Это тоже было частью странных построений Чарльза, того способа, каким он группировал вещи, делил их на произвольные участки и порой безжалостно устранял. Его правление также распалось впоследствии на три отрезка: посвященный восстановлению мира военный, направленный на установление международного статуса Саравака законодательный и нацеленный на экономическое развитие раджа административный периоды. Экономика и экономия опьяняли его, словно алкоголь: нельзя было переплачивать даже Поликарпо.

— Мистер Скотт, - сказал снова повышенный в чине полковник Бахус, чьи волосы с возрастом приобрели оттенок бедра испуганной нимфы, - вы заметили нездоровый интерес раджи к носкам мистера Харви? Не могли бы вы объяснить причину?

— Нет, сэр, - мужественно посмотрев в сверкающие стекла пенсне, ответил Скотт, - но осмелюсь утверждать, что эти носки недостойны джентльмена.

По творожистому небу пролетели голуби, и задранная ветром ивовая завеса внезапно побелела. Над аллеями Гайд-парка слышался тихий свист и жужжание насекомых. Вращающиеся колеса казались прозрачными, и сквозь серебристые лопасти блестела сталь тонких лапок и надкрылий. Быстро выстраиваясь в ряд, они роились с металлическим шелестом, звоном бубенчиков и даже смехом. Отец запретил ей кататься на велосипеде... Потому что я перепутала дательный с винительным... Главное - никому об этом не рассказывай... В швейцарском интернате, где она плачет ночами напролет... Кррррррр! Это я - Дедуля-Простофиля!.. Попрошу у мамы купить мне... На свадьбу останется... В сезон регат... Просто невероятные ощущения, дружок! Ты должен попробовать... Точно сороконожка разувается... Видела у герцогини Аргайльской... Тренируюсь перед будущим матчем... Ням-ням, пожираем, пожираем, пожираем пространство... Эй!.. Ням-ням!.. Крррррр...

Мальчики носили чулки в клетку и застегнутые под крахмальный воротничок твидовые пальто. Девочки в канотье быстро краснели, стиснутые корсетами и удерживавшими панталоны с напуском широкими поясами. Все девочки напоминали розовые садовые мальвы, и только темноволосая Сильвия Бретт всегда оставалась черно-белой.

Надеясь вызвать у раджи муды Вайнера, в которого была влюблена, ревность, Сильвия Бретт притворялась, будто любит герцога Сент-Силт-Марвина по прозвищу Чубчик. Чубчик же делал вид, будто влюблен в танцовщицу «Ковент-Гарден» Шерилл Даймонд и даже пытался внушить, что ему отвечают взаимностью, ведь в восемнадцать лет это придает значимости. Шеррил Даймонд делала вид, будто любит купавшего ее в роскоши князя Алексея Михайловича Дидова. Князь Алексей Михайлович Дидов делал вид, что любит сидевшую на его деньгах жену-американку Лилиан. Из приличия Лилиан делала вид, будто любит своих дочерей, которых на самом деле терпеть не могла, а самая красивая из них, Лейла, внушила, пусть мимолетную, но сильную страсть Вайнеру.