Силвия Плат - Под стеклянным колпаком

Я почувствовала, что сиделке было поручено преподать мне урок, продемонстрировать ожидающую меня, если не произойдет улучшения, перспективу. Или мне начнет становиться все лучше, или, наоборот, все хуже — и тогда я рухну и полечу в бездну, как горящая, а потом и как сгоревшая звезда. Из «Бельсайза» я вылечу в «Каплан», из «Каплана» — в «Уимарк», и наконец, когда доктор Нолан и миссис Гвинеа полностью во мне разуверятся, я попаду в больницу штата.

Я потуже обмоталась своим одеялом и с силой оттолкнула кресло.

— Замерзли? — полюбопытствовала сиделка.

— Совершенно окоченела, — ответила я и пошла прочь.

Я проснулась в тепле и уюте моего белого кокона. Бледный свет зимнего солнца играл в зеркале, и на стекле стаканов, стоящих на письменном столе, и на металлической дверной ручке. Из холла доносились типичные для раннего утра звуки: это кухарки и сиделки готовили для нас подносы с завтраком.

Я услышала, как санитарка постучала в соседнюю дверь, вглубь от меня по коридору. Низко зарокотал сонный голос миссис Сэвидж, и санитарка вошла к ней с позвякивающим подносом. Я представила себе, испытав при этом довольно сильное удовольствие, дышащий жаром синий фарфоровый кофейник, и синюю фарфоровую чашку, и объемистый синий фарфоровый кувшинчик со сливками, расписанный сверху белыми маргаритками.

Я уже начала призадумываться над своей дальнейшей судьбой.

Если мне суждено сорваться и рухнуть в бездну, надо постараться продержаться подольше, как можно дольше, в здешних сравнительно комфортабельных условиях.

Санитарка постучалась ко мне и, не дожидаясь ответа, вошла.

Это была новенькая (или новая, их все время меняли) — с продолговатым лицом песочного цвета, и с песочными волосами, и с большими веснушками, пляшущими польку на ее костистом носу. По непонятной мне самой причине один вид этой санитарки нагнал на меня глубочайшую тоску, и только когда она вышла на середину палаты, а затем прошла ее всю, чтобы отдернуть зеленую штору, я поняла, по крайней мере отчасти, охватившее меня уныние: она пришла ко мне с пустыми руками.

Я открыла было рот, чтобы осведомиться о судьбе моего завтрака, но вовремя опомнилась. Санитарка наверняка меня с кем-то спутала. С новенькими такое часто бывает. Кому-то из пациенток «Бельсайза» предписана шокотерапия, кому-то, кого я и знать не знаю, а она, и ее легко можно извинить, перепутала меня с этой бедняжкой.

Я подождала, пока санитарка не завершила небольшой обход моей палаты, что-то поправляя, что-то переставляя и тому подобное. Но затем она вышла и понесла поднос с завтраком в палату Лубель.

Тогда я сунула ноги в шлепанцы, закуталась в одеяло, потому что утро было хотя и солнечным, но очень холодным, и быстро пошла на кухню. Девица в ярко-красной униформе разливала кофе из большого котла по выстроенным в ряд синим фарфоровым кофейникам.

Я с любовью поглядела на уже заставленные завтраками подносы. Все эти белые бумажные салфетки, сложенные твердыми и точными треугольниками, на которых лежали серебряные вилки, бледные башни яиц в мешочек в синих подставках, прозрачные кре манки с апельсиновым джемом. Мне довольно было всего лишь протянуть руку и потребовать причитающийся поднос — и сразу же мир опять становился нормальным.

— Произошла ошибка, — сообщила я кухонной девице, перегнувшись через стойку и говоря приглушенным, как бы конфиденциальным тоном. — Новая санитарка не принесла мне сегодня завтрак.

Мне удалось изобразить на лице широкую улыбку, чтобы продемонстрировать, что я ничуть не обижена.

— Как вас зовут?

— Гринвуд. Эстер Гринвуд.

— Гринвуд, Гринвуд, Гринвуд… — Указательный палец девицы заскользил по списку пациенток «Бельсайза», вывешенному на кухонной стене. — Гринвуд сегодня без завтрака.

Я обеими руками вцепилась в стойку:

— Тут наверняка какая-то ошибка. Вы уверены, что именно Гринвуд?

— Гринвуд, — повторила девица без малейших сомнений в голосе, а тут как раз появилась и санитарка.

Она вопросительно перевела взгляд с кухонной девицы на меня и обратно.

— Мисс Гринвуд хотела бы получить свой завтрак.

Произнося это, девица старательно прятала от меня глаза.

— Ах, вот как… — санитарка широко улыбнулась мне. — Вы получите свой завтрак попозже. Вам предстоит сегодня…

Но я не хотела слышать о том, что мне предстоит. Я вслепую рванулась из кухни в холл — не в свою палату, потому что искать меня будут именно там, — но в нишу в конце коридора, куда меньшую по своим размерам, чем ниша в «Каплане», но тем не менее все-таки нишу, куда не придут Джоан, и Диди, и Лубель, и миссис Сэвидж.

Я забилась в темный угол ниши и закуталась в одеяло с головой. Не так меня пугала и возмущала предстоящая шокотерапия, как откровенная измена доктора Нолан. Ее предательство, ее вероломство. Мне нравилась доктор Нолан, я, можно сказать, полюбила ее, я ей доверилась и рассказала ей обо всем, ничего не утаивая, а она пообещала, она поклялась оповестить меня загодя, если мне опять будет прописан электрошок.

Если бы она сообщила мне об этом хотя бы накануне вечером, я, разумеется, пролежала бы всю ночь, не сомкнув глаз, полная страха и предчувствий, но зато утром меня не застигли бы врасплох. Я оказалась бы подготовленной. Я прошла бы по холлу в сопровождении двух санитарок, прошла бы мимо Диди, и Лубель, и миссис Сэвидж, и Джоан, преисполненная собственного достоинства, как человек, сохраняющий невозмутимость, даже когда его ведут на плаху.

Надо мною склонилась санитарка. Она выкликнула мое имя.

Я отшатнулась от нее и поползла еще глубже в угол. Санитарка исчезла. Я понимала, что через минуту-другую она вернется в компании двух кряжистых мужиков и они потащат меня, поволокут, бьющуюся и вопящую, мимо всей честной компании, уже наверняка собравшейся в холле, предвкушая подобное зрелище.

Доктор Нолан обвила меня рукой и по-матерински прижала к себе.

— Вы обещали, что скажете мне об этом, — прокричала я сквозь толщу одеяла.

— Ну вот, я и говорю. Я специально пришла пораньше, чтобы самой сообщить тебе об этом. И проведу все тоже сама.

Мои набухшие губы задрожали:

— А почему вы не сказали мне об этом вчера вечером?

— Я решила, что тогда ты не сможешь заснуть. Но если бы я знала…

— Вы обещали мне, что скажете!

— Послушай-ка, Эстер. Я ведь пойду с тобой. Я буду с тобой все время, я прослежу, чтобы все прошло должным образом, как я тебе и обещала. Я буду с тобой, когда ты проснешься, и сама отведу тебя в палату.

Я посмотрела на нее. Она выглядела очень взволнованной.

Минуту я помолчала. Затем сказала:

— Пообещайте, что вы там будете.

— Обещаю.

Доктор Нолан достала белый носовой платок и вытерла мне лицо. Затем взяла меня под руку, как старую приятельницу, и помогла подняться. Мы с ней пошли по коридору. Одеяло, болтаясь в ногах, мешало мне идти, поэтому я просто бросила его наземь, но доктор Нолан, казалось, не обратила на это никакого внимания. Мы прошли мимо Джоан, высунувшейся как раз из своей палаты, но я одарила ее настолько высокомерной и презрительной усмешкой, что она отпрянула к себе и, пока мы не прошли, больше не высовывалась.

Затем доктор Нолан отперла дверь в самом конце коридора, и мы с ней спустились по лестнице на первый этаж, таинственные коридоры которого, со своими туннелями и закоулками, образовывали единую сеть под всеми зданиями больницы.

Стены здесь были белыми кафельными, как в общественной уборной, и на определенном расстоянии друг от друга с черного потолка сияли яркие голые лампочки. К шипящим и громыхающим трубам, представляющим собой нервную систему всего заведения, вдоль кафельных стен были то здесь, то там прислонены каталки и кресла-каталки. Больше всего я боялась потерять здесь руку доктора Нолан, и время от времени она подбадривала меня шлепком.

Наконец мы остановились у зеленой двери, на которой черными буквами было выведено слово «Электротерапия». Сперва я отпрянула было назад, и доктор Нолан подождала, пока я не справлюсь со своими чувствами.

— Пошли, — сказала я, — давайте уж поскорей.

И мы вошли.

Кроме нас с доктором, в комнате находились только пожилой тучный мужчина в несвежем белом халате и какая-то женщина.

— Не хочешь ли сесть? — Доктор Нолан указала мне на деревянную скамью, но ноги у меня налились уже такою тяжестью, что, казалось, я не смогу их разогнуть и вывести себя из сидячего положения, когда в комнату войдут мои истязатели.

— Я уж лучше постою.

В конце концов из внутренней двери выплыла огромная трупообразная женщина в белом халате. Я решила, что сперва она займется пожилым мужчиной, поскольку он пришел сюда первым, но, к моему удивлению, она направилась прямиком ко мне.