Под маской, или Женская сила - Луиза Мэй Олкотт
– Пол, подойди сюда. Я хочу поговорить с тобой и не задержу тебя надолго, – молвила миледи, выглянув из высокого окна библиотеки.
Юноша в это время подвязывал виноградные лозы. Бросив садовые инструменты и снявши шляпу, он повиновался, причем лицо у него было взволнованное, ибо месяц испытательного срока истекал как раз сегодня. Леди Тревлин заметила, что Полу не по себе, и ободрила его улыбкой.
– Не тревожься, Пол. Ты прошел испытание и можешь остаться, если хочешь. Лиллиан счастлива, я тобой довольна.
– Благодарю, миледи.
Опущенные долу глаза юноши сверкнули гордостью, к которой примешивалась боль.
– Значит, решено. А теперь я скажу, зачем звала тебя. Ты упоминал, что владеешь искусством иллюминации. Взгляни на эту книгу. Смог бы ты ее отреставрировать?
Ладонь леди Тревлин легла на древний том, который сэр Ричард читал в день смерти. С тех пор много лет книга валялась в сыром углу, пока миледи не обнаружила ее и, как ни печальны были воспоминания, связанные с этой книгой, пожелала привести в должный вид – хотя бы ради странного пророчества.
Пол взял книгу и начал вертеть в руках. Она открылась на той странице, по которой чаще всего скользил взгляд ее покойного хозяина. У юноши загорелись глаза, он быстро повернул книгу к свету, чтобы скрыть вспышку триумфа, промелькнувшую на лице. Тщательно контролируя интонации, он ответил миледи уже через несколько мгновений, причем его лицо успело принять привычное выражение и глаза смотрели ясно и твердо.
– Да, миледи, я обновлю поблекшие рисунки на полях и заново обведу чернилами буквы староанглийского текста. Это занятие мне по сердцу, и я рад угодить вам.
– Вот и хорошо. Только будь осторожен с этой книгой, не переусердствуй. А цену своей работе сам назначишь.
– О нет, миледи, плата мною уже получена…
– Как так? – удивилась госпожа.
Реплика насчет платы вырвалась у Пола как бы сама собой; мгновение он казался смущенным, затем ответил, густо покраснев:
– Вы были очень добры ко мне, и я любым способом готов доказать вам свою благодарность, миледи.
– Считай, что я этого не слышала, мой мальчик. Займись книгой, а когда справишься, я решу, чем тебя наградить.
И леди Тревлин с улыбкой покинула комнату, оставив Пола, чтобы он немедленно приступил к реставрации. Едва за миледи закрылась дверь, Пол совершенно переменился. Он с ненавистью потряс кулаком, подбросил книгу и поймал ее с победным возгласом, а потом открыл на затертой странице и перечел непонятный стишок.
– Очередное доказательство! Да, отец Космо, дело мое движется, и движется быстро! Пусть я всего лишь мальчишка, но я сдержу обещание, чего бы это ни стоило, – пробормотал Пол.
– Какое обещание, сынок? – раздался голос за его спиной.
– Обещание, которое я дал миледи, – как можно лучше отреставрировать книгу, миссис Эстер, – ответил Пол, быстро приходя в себя.
– Ах, эту! Последнюю, что хозяин читал перед смертью? Я прятала ее, да миледи ухитрилась найти, – вздохнула Эстер.
– Значит, хозяин умер внезапно? – уточнил юноша.
– Да, сынок, именно так. Захожу я вот в эту самую комнату – а он уж при смерти, и на столе письмо – чернила еще не просохли. Письмо-то для миледи было. Загадочный случай, и какой печальный.
– Расскажите мне, прошу вас, миссис Эстер. Я люблю печальные истории и вдобавок чувствую свою принадлежность к этому дому – словно я вассал из древних времен. Пока руки ваши заняты смахиванием пыли, а мои – очисткой пергаментной обложки, я буду рад выслушать семейную историю.
Эстер отрицательно качнула головой, но сдалась под выразительным взглядом, уступила молящим интонациям – и сообщила больше подробностей, чем намеревалась, ибо любила поболтать, а Пола уже мысленно числила среди своих.
– А письмо? Что было в письме? – принялся допытываться юноша, когда Эстер умолкла, заново переживая трагедию.
– Этого никто не знает – одна только миледи.
– Стало быть, миледи уничтожила письмо?
– Я и сама так думала, а потом взялся у меня нотариус выспрашивать насчет письма-то, вот и пришлось миледи побеспокоить. Она в ту пору хворала. Только я ей про письмо – она как глянет на меня – век не забуду ее очей – и говорит: «Нет, оно не сожжено, но никто и никогда его не прочтет». Я как язык проглотила. Наверное, спрятала миледи письмо в надежном месте, чтобы достать, если нужда будет. Это ее личные с сэром Ричардом дела, так я думаю.
– А что насчет визитера?
– Пропал! Как явился будто снег на голову, так и сгинул без следа. Странная история, сынок. Ты смотри, помалкивай.
– Не волнуйтесь, я не болтлив, – заверил юноша, надраивая медные накладки на переплете книги. Хитрая улыбка не сходила с его уст.
– Зачем тебе этот чудесный белый воск? – спросила назавтра Лиллиан, обнаружив своего грума в саду, в укромном уголке, поглощенным неким таинственным занятием.
Мановение руки – и Пол уничтожил свою работу, стер с лица недовольство и ответил обычным почтительным тоном, берясь ваять новую фигурку:
– Я леплю для вас олененка, мисс Лиллиан. Вот, смотрите, кролик уже есть, а скоро и олененок будет готов.
– Ах, как красиво! Сколько разных вещей ты умеешь делать, Пол! И как ты угадываешь, когда мне хочется чего-то новенького?! Значит, ты сегодня рано утром ездил именно за воском?
– Да, мисс Лиллиан. Мне было велено дать разминку вашему пони, и я решил: пусть он не просто так скачет, а с пользой для дела. Желаете лепить? Попробуйте, это совсем нетрудно.
Лиллиан загорелась, и в течение нескольких дней лепка из воска была ее любимым развлечением. Когда лепить ей наскучило, Пол придумал новую забаву, а восковые фигурки смял и выбросил, улыбаясь своей необъяснимой улыбкой.
– Что-то ты осунулся, Пол. Хотя оно и понятно – который вечер засиживаешься допоздна. Хотя бы сегодня ложись пораньше, – сказала Эстер спустя неделю, и в ее голосе слышалась поистине материнская забота. Бледный, похудевший Пол попался ей в коридоре.
Пол живо перешел в наступление.
– Откуда вам известно, что я поздно ложусь?
– В последние дни миледи нездоровится, и я нахожусь с ней, пока она не заснет, а потом иду к себе мимо твоей комнаты. И всякий раз у тебя лампа горит. Вчера я даже к двери подошла, хотела потолковать
