Эптон Синклер - Король-Уголь
«Надо его найти, что-нибудь от него узнать».
Хал и Мак-Келлер переглянулись со старым шведом, и все трое рассмеялись.
— Вот он своей персоной! — сказал Мак-Келлер.
— А вот и сам контролер! — договорил Эдстром, указывая на Хала.
В одно мгновение Китинг снова стал репортером и забросал их вопросами. Он решил назавтра дать статью о контролере, чтобы поддерживался интерес читателей к Северной Долине. Между этим фактом и катастрофой самая непосредственная связь: вот чем занимаются хозяева в Северной Долине, вместо того чтобы обеспечить рабочим безопасность!
— Я все это напишу сегодня после обеда и отправлю по почте, — сказал Китинг и, улыбаясь, прибавил: — Есть преимущество в том, что берешься за материал, которого не хотят печатать другие газеты, — не приходится бояться, что кто-нибудь перехватит такую сенсацию!
2
Китинг снова подошел к телефону, чтобы потормошить междугородную. Потом, ворча насчет того, что он опоздает передать сообщение для последнего выпуска своей газеты, он вернулся к Халу и начал спрашивать еще что-то о его жизни в Северной Долине. Мало-помалу он выудил рассказ о первой попытке юноши связаться с прессой и, выслушав все, откинулся на спинку кресла и так захохотал, что трясся точно студень на блюде, как поется в детской песенке.
— Нет, вы только подумайте, Мак-Келлер, — восклицал он, — кому этот юнец отдал материал — Грээму!
Шотландцу это показалось не менее смешным. Оба они объяснили Халу, что Грээм — политический репортер газеты «Игл», издающейся в Педро на деньги шерифа-императора. Грээм — шакал на службе у Альфа Реймонда. Он не брезгает никаким, даже самым грязным делом.
— Но он назвался корреспондентом Западного телеграфного агентства! — вскричал Хал.
— Совершенно верно, он и там служит, — подтвердил Билли Китинг.
— Неужели телеграфное агентство пользуется услугами шпиков «Всеобщей Топливной компании»?
На это репортер сухо ответил:
— Когда вы ближе узнаете нашу газетную кухню, вы поймете, что от корреспондента телеграфного агентства требуется только одно: уважать частную собственность. Если его символ веры — почитание частной собственности, он научится выискивать новости и соответственно их подавать.
Затем Китинг повернулся к шотландцу:
— Нет ли у вас в доме пишущей машинки, мистер Мак-Келлер?
— Есть, но старая, — ответил хозяин, — такая же развалина, как я.
— Ничего, я справлюсь! Я бы пригласил молодого человека к себе в гостиницу, но, мне кажется, ему лучше поменьше разгуливать по улицам.
— Это вы правы. Я бы даже посоветовал пойти с машинкой на второй этаж: там меньше опасности, что в вас всадят пулю через окно.
— Господи боже! — воскликнул Хал. — Где мы — в Америке или в средневековой Италии?
— Это империя Реймонда! — ответил Мак-Келлер. — Они застрелили моего друга Тома Бартона на пороге его собственного дома. Он боролся с их «избирательной машиной» и располагал доказательствами жульничества при подсчете голосов, которые собирался обнародовать перед судом.
Пока Китинг спорил с междугородной, старый шотландец старался втолковать Халу, что его жизнь находится опасности. Совсем недавно среди бела дни избили и бросили на улице в бессознательном состоянии одного из организаторов профсоюза шахтеров. Мак-Келлер присутствовал на суде, который кончился оправданием обоих бандитов, совершивших это преступление. Старшиной присяжных был содержатель кабака — один из прихлебателей Реймонда, а все остальные присяжные были мексиканцы, которые не поняли ни одного слова в судебном разбирательстве.
— Джефф Коттон обещал мне именно такой состав присяжных! — заметил Хал, тщетно стараясь улыбнуться.
— И не обольщайтесь, пожалуйста, никакими иллюзиями! — подхватил его собеседник. — Если они только захотят, вас без труда уберут с дороги! В их руках здесь все. Я знаю эти дела. Я сам занимал одно время политический пост, пока они не сообразили, что от меня им мало проку.
Старый шотландец вспомнил, как он, будучи когда-то избран мировым судьей, пробовал воспротивиться грязным сделкам полицейских с городскими проститутками. Его вынудили подать в отставку, и враги превратили его жизнь в сущий ад. Недавно прогрессивная партия выдвинула его кандидатом в районные судьи, и он рассказал, как поехал проводить предвыборную агитацию на шахты и как все его листовки были конфискованы, плакаты сорваны, а все сторонники запуганы. Вот так же рассказывал Халу о выборах его начальник Алек Стоун! На одних шахтах помещения для собрании принадлежат Компании, на других — содержателям кабаков, чей кредит зависит от Альфа Реймонда. В редких местах, где имелись помещения, которые можно было арендовать, предвыборные махинации принимали другую форму: конкуренты Мак-Келлера, чтобы отвлечь народ, устраивали одновременно танцы с бесплатной музыкой и даровым пивом.
Во время этого разговора Билли Китинг продолжал переругиваться с междугородной. Наконец ему удалось соединиться с нужным номером, и остальные присутствующие в комнате сразу умолкли.
— Алло! Это вы, Прингл? Говорит Китинг. Раздобыл замечательный материал о катастрофе в Северной Долине. Еще не сдали последние полосы? Позовите к телефону Джима. Алло, Джим! Берите блокнот!
Билли начал пересказывать то, что узнал от Хала, очевидно, диктуя стенографисту. Время от времени он останавливался, чтобы повторить или произнести какое-нибудь слово по буквам; разок или два Хал поправлял его в каких-то мелочах. Минут за пятнадцать все было продиктовано, и тогда Китинг обратился к Халу:
— Ну вот, через час с небольшим ваш материал будут уже читать в Уэстерн-Сити. Оттуда по телефону все передадут сюда без задержки. Мой вам совет, если вы дорожите своей жизнью, лучше, чтобы вас в тот момент уже не было в Педро!
3
Последние слова Китинга Хал оставил без внимания. Слушая передававшийся по телефону отчет о катастрофе в Северной Долине, он думал не о себе, а о тех ста семи рабочих, которые погребены в шахте.
— Мистер Китинг, — спросил он, — а вы уверены, что «Газетт» напечатает это сообщение?
— Господи! — воскликнул его собеседник. — Иначе зачем бы я был здесь?
— Понимаете, меня уж раз постигла неудача.
— Знаю. Это было потому, что вы попали во враждебный лагерь. Наша газета — газета бедняков, и она держится на таком материале.
— Так, по-вашему, это не замажут?
— Ни в коем случае, можете быть уверены!
— И не похоже, что Питер Харриган заставит вас замолчать?
— Питер Харриган давно уж пытается заткнуть нам рот!
— Знаете, мне вот что интересно, — сказал Хал, — сыграет ли это свою роль?
— В каком смысле?
— Ну, заставит ли это их открыть шахту?
Китинг задумался.
— Боюсь, что не очень-то.
Хал в удивлении уставился на журналиста. Он-то был уверен, что такая огласка вынудит Компанию поторопиться. Но Китинг объяснил, что «Газетт» читают главным образом рабочие, поэтому влияние ее сравнительно невелико.
— Наша газета вечерня, — усмехнулся он. — Когда люди с утра уже начитались всякой брехни, очень трудно заставить их поверить в истину вечером!
— Но разве другие газеты в стране не перепечатывают эти материалы?
— Обязательно. У нас тоже есть агентство. Но все эти газеты такие же, как наша, — для бедняков. Если случилось что-нибудь сверхподлое и наша газета бьет, бьет на это упорно, изо дня в день, нам удается произвести впечатление; во всяком случае, мы мешаем Западному телеграфному агентству скрывать от народа многие факты. Но когда дело касается небольших событий, вроде того, что где-то шахтеры оказались замурованными в шахте, все, что в наших силах, — это немножко досадить «Всеобщей Топливной компании».
Стало быть, Хал так ничего и не достиг!
— Придется искать других путей! — воскликнул он.
— Не вижу, что вы можете предпринять, — заметил его собеседник.
Наступило молчание. Молодой шахтер сидел погруженный в размышления.
— Раньше я собирался поехать в Уэстерн-Сити и обойти там редакции, — несколько смущенно признался он.
— Ну, об этом я могу рассказать вам все заранее — зря только выбросите деньги на билет. Они даже не посмотрят на ваш материал.
— А что, если я обращусь к губернатору?
— Во-первых, он вряд ли примет вас. А если вы даже добьетесь свидания, он пальцем не шевельнет. Какой он губернатор? Марионетка, которую держат только для виду. Харриган дернет за веревочку, он и прыгнет, вот вам и все.
— То, что он прислужник Харригана, я и раньше знал, — сказал Хал. — Но все-таки, чем мог бы я здесь помочь? — закончил он довольно растерянным тоном.
Репортер сочувственно улыбнулся.
