Чарльз Диккенс - Лавка древностей. Часть 1
На другой день Дикъ проснулся съ тяжелой головой и, скрѣпя сердце, отправился къ своему пріятелю Тренту, жившему подъ самой крышей какой-то плохенькой гостиницы, повѣдать ему обо всемъ случившемся наканунѣ, зная напередъ, что ему достанется за его неумѣстную откровенность. Трентъ задалъ ему порядочную головомойку и крѣпко призадумался: изъ какихъ побужденій Квильпъ прикидывается ихъ другомъ и доброжелателемъ?
— Я не оправдываюсь, я поступилъ опрометчиво, каялся Дикъ, — но, право же, я не такъ виноватъ, какъ это кажется. Я еще не успѣлъ обдумать хорошенько, слѣдуетъ ли мнѣ былъ съ нимъ откровеннымъ, или нѣтъ, какъ этотъ чортъ уже вырвалъ у меня тайну. Могу тебя увѣрить, Фредъ, если бы ты былъ на моемъ мѣстѣ и видѣлъ, какъ онъ пьетъ эту проклятую водку и какъ онъ куритъ табакъ, и ты не устоялъ бы противъ него. Это не человѣкъ, а настоящая саламандра.
Фредъ не сталъ допытываться у своего пріятеля, почему это несгораемыя саламандры должны внушать къ себѣ безграничное довѣріе: онъ былъ весь поглощенъ одной мыслью: для чего Квильпу понадобилась ихъ тайна? И ни минуты не сомнѣвался въ томъ, что карликъ нарочно заманилъ Дика въ кабачокъ, чтобы заставить его проболтаться.
Положимъ, что Квильпъ раза два встрѣчался съ Дикомъ, когда тотъ рыскалъ по городу, всюду справляясь о старикѣ, и Дикъ могъ однимъ неосторожнымъ словомъ возбудить подозрѣніе въ такомъ недовѣрчивомъ и злобномъ человѣкѣ, какъ Квильпъ, могъ разжечь его любопытство. Но какъ объяснить готовность карлика содѣйствовать ихъ планамъ? Фредъ долго ломалъ надъ этимъ голову и наконецъ пришелъ къ заключенію, — обычный пріемъ всѣхъ плутовъ приписывать другимъ свои собственныя побужденія, благодаря чему они нерѣдко сами попадаютъ въ просакъ, — что у Квильпа есть на то свои причины: навѣрно, молъ, онъ поссорился со старикомъ изъ-за какихъ нибудь счетовъ, вслѣдствіе чего тотъ и долженъ былъ бѣжать, и теперь обрадовался случаю отомстить ему жесточайшимъ образомъ, устроивъ бракъ между горячо любимой имъ внучкой и ненавистнымъ ему пріятелемъ Фреда. Самъ-то Фредъ желалъ этого брака главнымъ образомъ потому, что надѣялся завладѣть всѣмъ богатствомъ сестры — о ея счастьѣ онъ меньше всего заботился, такъ что месть у него была на второмъ планѣ, у Квильпа же, ему казалось, это была главная задача, главная цѣль. Теперь онъ уже не сомнѣвался въ искреннемъ желаніи Квильпа помочь ему и, зная его вліяніе и силу, рѣшилъ воспользоваться его приглашеніемъ и въ тотъ же вечеръ отправиться къ нему. Посмотрю, молъ, что онъ будетъ говорить, какъ будетъ себя вести, пускай помогаетъ, если хочетъ, только барышемъ я съ нимъ дѣлиться не намѣренъ.
Все это онъ взвѣсилъ и рѣшилъ въ умѣ, но Дику сообщилъ лишь то, что, по его мнѣнію, ему было необходимо знать. Дикъ удовольствовался бы и меньшимъ. Фредъ далъ ему весь день на отдыхъ послѣ вчерашняго «саламандричанья», а вечеромъ отправился съ нимъ къ Квильпу.
М-ръ Квильпъ чрезвычайно обрадовался или, по крайней мѣрѣ, казался чрезвычайно обрадованнымъ, увидѣвъ у себя дорогихъ гостей. Въ ихъ присутствіи онъ необыкновенно вѣжливо обращался съ тещей и женой, хотя и зорко слѣдилъ за послѣдней, стараясь уловить выраженіе ея лица при встрѣчѣ съ старымъ знакомымъ. М-съ Квильпъ не выказала ни малѣйшаго волненія, но такъ какъ мужъ не спускалъ съ нея глазъ, она конфузилась и не знала, какъ себя вести, чтобы не навлечь на себя его гнѣва, а онъ перетолковалъ ея смущеніе по-своему и сталъ ревновать ее къ гостю, восторгаясь въ то же время своей проницательностью.
Все это, однако, копошилось у него въ глубинѣ души. Онъ ничѣмъ не обнаруживалъ своихъ чувствъ. Напротивъ, онъ былъ необыкновенно ласковъ и привѣтливъ со всѣми, и, какъ любезный хозяинъ, щедро угощалъ гостей ромомъ изъ знакомаго намъ погребца.
— A ну-ка дайте вспомнить, мнѣ кажется, что мы познакомились съ вами года два тому назадъ, говорилъ Квильпъ.
— Вѣрнѣе три, поправилъ его Фредъ.
— Неужели! скажите пожалуйста, какъ время летитъ! И вамъ, сударыня, кажется, что это было такъ давно? обратился онъ къ женѣ.
— Мнѣ кажется, что это было ровно три года тому назадъ, невпопадъ отвѣчала жена.
— Вотъ какъ! для васъ это время казалось безконечнымъ. Вы его считали по часамъ! Какъ вамъ не знать! Отлично, сударыня, отлично, разсуждалъ про себя Квильпъ. — Какъ сейчасъ вижу, какъ вы садитесь на «Мернаннъ», отплывавшій въ Демерару, продолжалъ онъ, обращаясь къ Фреду. — Ей-Богу, точно это было вчера. Я самъ былъ въ свое время вертопрахомъ и люблю, когда молодежь повѣсничаетъ.
Онъ такъ краснорѣчиво подмигнулъ глазомъ, намекая на свои прошлые грѣшки, что теща пришла въ негодованіе и не выдержала, проворчавъ сквозь зубы:
— Могъ бы, кажется, подождать съ своей исповѣдью, пока жена здѣсь.
За эту смѣлость и непокорность главѣ дома, она была достойнымъ образомъ наказана: зятекъ уставился на нее въ упоръ, такъ что она не знала, куда глаза дѣвать, и торжественно провозгласилъ въ честь ея тостъ.
— Я готовъ былъ голову дать наотрѣзъ, что вы съ тѣмъ же рейсомъ вернетесь домой, продолжалъ онъ, ставя стаканъ на столъ. — Не могу вамъ сказать, какъ я смѣялся, когда «Мернаннъ», вмѣсто вашего письма — помнится, вы собирались писать дѣдушкѣ, что каетесь въ своихъ грѣхахъ и благодарите его за доставленное мѣсто — привезла васъ самого, ха, ха, ха!
Молодой человѣкъ улыбнулся, но видно было, что этотъ разговоръ недоставлялъ ему большого удовольствія. Этого было достаточно, чтобы карликъ постарался развить начатую тему.
— Я всегда говорилъ и буду говорить: если у богатаго человѣка есть родственники, напримѣръ, внукъ и внучка, которые находятся въ зависимости отъ него, и если онъ даетъ предпочтеніе одной въ ущербъ другому, онъ поступаетъ несправедливо.
Фредъ нетерпѣливо заерзалъ на стулѣ, но Квильпъ не обратилъ на это ни малѣйшаго вниманія и продолжалъ свои разсужденія, точно дѣло шло о какомъ нибудь отвлеченномъ вопросѣ.
— Не скрою, вашъ дѣдушка не разъ жаловался мнѣ, что, хотя онъ неоднократно прощалъ вамъ, вы все-таки продолжали повѣсничать, а когда я ему какъ-то разъ сказалъ, что это пустяки, что всѣ мы, грѣшные, прошли черезъ этотъ искусъ, онъ просто разсердился.
— Да вѣдь онъ «негодяй», говоритъ.
— Ну, что за важность, говорю я, — допустимъ даже, что онъ дѣйствительно негодяй, — я это сказалъ для подкрѣпленія моихъ доводовъ, — разумѣется, вѣдь молодые джентльмены, большей частью, негодяи. Но его ничѣмъ нельзя было урезонить.
— Неужели, саркастически замѣтилъ Фредъ.
— Могу васъ увѣрить, я и самъ былъ удивленъ, да что прикажете дѣлать съ такими упрямыми, безтолковыми стариками, какъ вашъ дѣдушка, а мой пріятель. Слова нѣтъ, Нелли добрая, прелестная дѣвочка, но вѣдь какъ бы то ни было, а вы ея братъ. Помните, вы ему тогда сказали, что ужъ это-то онъ не въ состояніи измѣнить.
— Ужъ, конечно, если бы отъ него зависѣло, онъ постарался бы уничтожить наше родство, прахъ его возьми, раздражительно замѣтилъ Фредъ. — Да что теперь толковать о прошломъ. Ну его къ чорту!
— Совершенно съ вами согласенъ, промолвилъ Квильпъ. Я заговорилъ объ этомъ, потому что къ слову пришлось, и мнѣ хотѣлось напомнить вамъ, что я всегда былъ очень къ вамъ расположенъ. Вы, право, сами не знаете, кто вамъ другъ и кто недругъ. Вы почему-то вообразили, будто я имѣю что-то противъ васъ, и между нами пробѣжала кошка, хотя я съ своей стороны не подавалъ никакого повода къ неудовольствію: вы сами во всемъ виноваты. Дайте же мнѣ вашу руку, Фредъ, и будемъ по-прежнему друзьями.
Надо было видѣть эту фигуру, съ ушедшей въ плечи головой, эту отвратительно осклабившуюся физіономію, когда онъ поднялся изъ-за стола и протянулъ Фреду свою коротенькую руку. Молодой человѣкъ съ минуту колебался, прежде чѣмъ рѣшился подать свою. Одной рукой Квильпъ точно клещами стиснулъ его пальцы, другую приложилъ къ губамъ, бровями указывая на пріятеля, а затѣмъ отпустилъ его омертвѣвшіе пальцы и сѣлъ на прежнее мѣсто.
Эта мимика, ясно говорившая, что Квильпъ отлично понимаетъ взаимныя отношенія двухъ пріятелей, изъ которыхъ одинъ служилъ покорнымъ орудіемъ въ рукахъ другого, не пропала даромъ. Пріятно знать, что ваши поступки, хотя и безнравственны, оцѣниваются по достоинству! Это безмолвное признаніе умственнаго превосходства Фреда и его безграничнаго вліянія на товарища расположило молодого человѣка въ пользу карлика, и онъ окончательно рѣшилъ не отказываться отъ его содѣйствія.
Сдѣлавъ свое дѣло, Квильпъ поспѣшилъ перемѣнить разговоръ; онъ боялся, чтобы Дикъ, по своей безпечности, не проболтался при дамахъ о томъ, чего имъ не слѣдовало знать, и для большей безопасности предложилъ играть въ винтъ. Ему пришлось играть съ Дикомъ, а женѣ его съ Фредомъ. Теща его обожала карты; поэтому именно онъ и не допустилъ ее участвовать въ игрѣ и, вмѣнивъ ей въ обязанность подливать ромъ въ ихъ стаканы, не выпускалъ ея изъ глазъ, дабы она, чего добраго, не соблазнилась и не вздумала сама отвѣдать дорогого напитка. Это было Танталово мученье для несчастной старухи, имѣвшей такую же слабость къ рому, какъ и къ картамъ.
