Луи-Фердинанд Селин - Север
– Можете тоже сходить туда!.. а мы посмотрим!.. нам туда нельзя!
Решено!.. чем мы, собственно, рискуем?… так, мы переходим через этот двор… о, прекрасно! огромный кофейник! а уж сколько хлеба, с ума сойти!.. полно brötchen!.. и он совсем не такой, как тот, что у нас!.. они собираются его разделить!.. чтобы все согрелись! Хьельмар отдает приказания служанкам, пусть они вынесут всем стулья, чтобы мы сели, и тоже могли высказать свое мнение, мы не заставляем себя долго упрашивать… а надо сказать, что было довольно свежо, все же октябрь… но с кофе не так и страшно!.. а теперь… что мы думаем о пасторе?… лучше бы он сидел у себя дома, а не бегал под самолетами и не искал там приключений на свою задницу, пчелы пчелами, но все-таки! большинство Думало точно так же, мол, не фиг ему было шляться под летательными аппаратами…
Но как же Лили?
Наверное, к ней зашла Кретцерша… стоило нам с Ля Вигой выйти, как она тут же появлялась, приходила посплетничать… со своими мундирами и слезами… может, приготовила что-нибудь? булочки или печенье? а может, и то и другое? эта шлюха была искусной поварихой!.. при всех ее задвигах, она прекрасно пекла слоеное печенье с миндалем… я все думал, не добавляет ли она туда цианид… возможно… о проклятая ведьма!.. может быть, изо всего этого сборища обитателей замка и фермы она была самой непредсказуемой… с этими мундирами двух своих сыновей… и со своими лиловыми, чуть теплыми супами…
Я опять позволил себе отвлечься!.. вдохновение! теперь быстренько возвращаемся туда, где мы были… горячий завтрак… Хьельмар и этот пастор, несчастный пчеловод… правда в данный момент все было хорошо!.. настоящий кофе и круглые булочки, ешь – не хочу!.. полно служанок… отдают распоряжения!.. кухня рядом…
– Когда придет фургон?
– Не скоро, он же едет из Берлина…
Учитывая то, что в Берлине сейчас все гремит, полыхает и искры поднимаются до небес, я плохо себе представлял, как это фургон вообще может приехать!
– Да сидите же! ваша жена тоже придет!.. ей тоже дадут поесть!.. это приказ!
Хьельмар входит в раж! он тут за главного… снимает с пастора наручник, чтобы тому было удобно пить и есть, а цепь закрепляет у него на лодыжке… вот так он не убежит… сервис! пастор пользуется тем, что вокруг собрался народ и решает произнести речь…
– Бог видит все!
При этом он спокойно сидит на своем табурете и просит еще кофейку… потом он обращается к нам…
– Sie verstehen?… вы меня понимаете?
– Ja!.. ja!..
Пусть продолжает!.. по-немецки… или по-французски… как угодно!
– Люди – это ничто!.. цепи тоже!.. все мы во власти Божьей!.. занимается новый день!.. помолимся!..
Да уж, день занимался, правда, облаков было многовато!.. а Хьельмар, сельский полицай, вовсе не собирается молиться… он шепчется со служанкой… хочет получить к кофе чего-нибудь «подкрепляющего», кажется, можжевеловки… а я все думал о Кретцерше, она уже точно поднялась к Лили… чтобы посплетничать… и принесла кофе, хлеба и масла… у них было все, у этих Кретцеров… стоило им захотеть… а вот мы, хотим мы того или нет, но вынуждены идти к этим фон Лейденам!
Я вам все время говорю про пастора, но до сих пор не описал его наряд, он был не в рединготе, а в длинной серой блузе, на голове же у него была огромная шляпенция, тоже серая, и еще вуаль, завязанная под подбородком… пчеловод в полном обмундировании… он хочет мне объяснить… чтобы мы не ушли, не узнав! это необходимо… он заботился о пчелах, охотился за роями, это и привело его под крылья самолетов… он нашел всех своих пчел там, в кабинах… вот уже два года, как оттуда не взлетал ни один самолет… последний самолет с последним пилотом врезался во взлетную полосу… и аппарат, и пилот так и остались там, глубоко под землей… всего на аэродроме насчитывалось двенадцать самолетов, совершенно неподвижно и спокойно стоявших на земле… а пчел так всех прямо и тянуло туда!.. особенно им нравилось залезать внутрь крыльев…
– Я объясню все это в Берлине!.. они ведь ничего не знают, они никогда сюда не приезжали!.. небо принадлежит Богу! Бог создал пчел! да свершится воля Его!
– Sicher! конечно!
Мы придерживались того же мнения!.. Хьельмар в каске с пикой тоже смотрел одобряюще… хотя лично меня больше всего интересовал мед…
К нам кто-то направляется… в сапогах… Крахт, наш Sturmapotheke!..[130] а ему-то какого здесь хрена надо?… Хьельмар мне объясняет, что он пришел наблюдать… он ведь должен написать о нас и обо всем, что тут происходит, отчет своему Standartführer'y, в Берлин… ладно!.. вот и он!.. стремительно… пересекает двор… вопросов пастору он не задает, но делает нам знак: всем встать! собраться!
– Komm! Komm!
Нам нужно следовать за ним!.. куда он еще собрался?…
Хьельмар, прикованный к пастору, не может двигаться… быстро! быстро!.. ключ! он поднимается!.. с него снимают его наручник! так… мы все пойдем друг за другом, вереницей… наконец Крахт объясняет: мы направляемся в авиационный лагерь для расследования… ну а мы-то ему зачем?… ладно!.. вот мы и на тропинке… сперва идем через заросли люцерны, а потом через лес… все идем… идем… кажется, это далеко… после Берлина мне все стало казаться очень далеким… я с трудом тащусь… отстаю от остальных… ах, ну вот!.. очень большая поляна… мы пришли!.. Хьельмар захватил с собой рожок и барабан… все это болтается у него на спине… он тоже хромает, даже больше, чем я… должно быть, тоже был ранен на войне… наверное, мы одного возраста… его амуниция ужасно бренчит!.. он снова посадил пастора на цепь, приковал его к себе наручником… я не очень хорошо понимаю… чего хочет Крахт, зачем он притащил нас сюда?… у меня ведь были дела и в замке, и на ферме, и еще там, у бакалейщицы… почему мы должны терять тут свое драгоценное время?… люди, если у них только есть такая возможность, могут вынудить вас потерять не только часы, но даже целые месяцы… они используют вас в качестве подопытных кроликов, изощряясь на вас в своем идиотизме… бла-бла-бла! бла-бла-бла!.. если вы, хотя бы просто из вежливости, позволите им говорить даже всего какой-нибудь час, то потом вам все равно потребуется несколько дней, чтобы опять прийти в себя… бла! бла!.. возьмите чистокровного рысака, запрягите его в телегу, и потом ему понадобится месяц, даже два, чтобы снова обрести свою поступь… а может, ему это уже и не удастся… так же и с вами, самые обычные вежливость и готовность выслушать другого могут вам выйти боком…
Но Крахт вовсе не был похож на обычного разговорчивого шутника, он даже не стремился к себе никого расположить, тем более, у него должен был быть веский повод, чтобы привести нас сюда, на этот военный объект… к тому же мы были французами, да еще с совершенно неопределенным статусом… уж нам-то тут было совершенно не фиг делать!.. я вижу, как что-то высовывается из-под земли… из траншеи!.. это авиатор… сержант… желтая кайма на пилотке… heil! heil!.. вот он полностью вылезает из своей норы… у него только одна рука… насколько я понимаю, он охраняет лагерь и самолеты… но что за самолеты?… и где?… далеко!.. он показывает нам куда-то на другой конец поляны… через его бинокль я вижу… а у него есть бинокль… действительно, там стоят шесть самолетов… ведь именно этот сержант и арестовал пастора… прямо под кабиной… на месте преступления… так больше продолжаться не могло… он уже задерживал его три раза!.. с него достаточно!.. пусть Хьельмар теперь им занимается!.. этот сержант-авиатор, как я понимаю, командует здесь временно… настоящий комендант уехал в Берлин… или в Потсдам, за указаниями… сержант пытался с ним связаться… но все линии были отрезаны… учитывая то, что происходит, удивляться не стоит… все же на рассвете в Цорнхоф доставили что-то вроде официальной газеты, «Коммюнике Werniacht'a», где было две-три важных «директивы»… «Сейчас мы отступаем на всех фронтах, но очень скоро наше секретное оружие уничтожит Лондон, Нью-Йорк и Москву».
На подобные «директивы» тут уже никто не обращал внимания… ни солдатня, ни домашние хозяйки, ни пленные… их интересовала только бумага, но ее все реже привозили сюда велосипедисты… уже четверо из них бесследно исчезли!..
Кстати, у тюремного фургона тоже было не много шансов когда-нибудь сюда прибыть… пастор уже с этим смирился, Хьельмар тоже… а тем временем в облаках появились волны пены, которые как бы накатывались одна на другую… так забавно… тянулись… растягивались еще… а потом вдруг! как будто их обрезали! как пятна на «абстрактных» картинах… и брум! кратер за кратером!.. так, что мы и здесь, за сто километров, слышали взрывы мин… это не сон!.. я правильно сделал, что купил себе трости… должно быть, тот магазин уже превратился в пыль… правда, он уже и тогда был весь дырявый!.. кстати, по поводу этой их газеты… где они ее печатали?… я спрашиваю у Крахта…
– В bunker'e, в десяти метрах под землей, на юге Потсдама!..
Да уж, вот это настоящее упорство!.. но я все равно никак не мог понять, зачем он привел нас сюда?… если такие, как он, приглашают вас прогуляться, значит, они что-то задумали… как этот Харрас с его Феликсруе… на кой хер мы вообще туда таскались?… я и сейчас задаю себе этот вопрос… ну а сюда мы пришли только для того, чтобы полюбоваться небом и этой мешаниной из облаков и пены… и вдруг он мне говорит:
