Ивлин Во - Черная беда
- По-разному бывает.
- Действительно, тучи, - сказал Бэзил. - Я так и знал, что в эти дни должны начаться дожди. В Кении дождь пошел на прошлой неделе. Да, теперь мост через Лумо нескоро починят.
- Значит, сегодня надо сажать луковицы, - спохватилась леди Кортни. - Наконец будет хоть какое-то осмысленное занятие. А то только и делаем, что простыни на бинты рвем да мешки песком набиваем. Жаль, что вы не предупредили меня раньше, мистер Сил.
- На вашем месте, - сказал Бэзил, - я бы не луковицы сажал, а проверил наличие продовольствия и установил строгий рацион. Боюсь, мои ребята за вчерашний вечер съели ваш недельный запас.
Все разошлись кто куда, каждый пытался заняться полезным делом, но вскоре послышался какой-то странный звук, и все, что-то крича наперебой, снова сбежались на лужайку. К посольству, рокоча, приближался аэроплан.
- Это наверняка Байон, - сказал Бэзил. - Удирает на материк. Но аэроплан взял курс на посольство; снизившись, он стал делать над лужайкой круги, отчего из конюшни послышалось громкое ржанье обезумевших от страха пони. Уже видна была голова пилота, который выглядывал из кабины, и вскоре с самолета упал завернутый в английский флаг сверток, после чего аэроплан вновь поднялся в небо и улетел в сторону побережья. Дети Анстрадеров, оглашая окрестности торжествующими воплями, понеслись в сад и, прибежав обратно, вручили сверток послу. В записке карандашом, подписанной командиром аденской эскадрильи, говорилось следующее: "Высылаю два транспортно-десантных самолета и три бомбардировщика. Будьте готовы эвакуироваться через час после получения этой записки. Ничего, кроме официальной переписки и личных вещей, взять на борт не смогу".
- Это дело рук Уолша. Толковый малый - я всегда говорил. Не понимаю только, к чему такая спешка?
Через час на лужайке перед главным зданием выросла целая гора из баулов и чемоданов.
- "Официальная переписка"! Знать бы еще, где она, эта переписка! Уильям, поищите, голубчик. Сомневаюсь, правда, чтобы там нашлось что-то ценное.
- Лошадей придется вывести из конюшни. Пусть себе пасутся... Будем надеяться, что с ними ничего не случится.
- Закройте все двери, а ключи спрячьте. А впрочем, какая разница!
- Папа, зачем ты набрал столько фотографий?
- Как быть с паспортами?
За неимением своих вещей, приехавшие из города помогали упаковывать чужие.
- Первый раз в жизни лечу. Я слышал, что в самолете многим становится нехорошо.
- Бедный мистер Рейт.
Оставшись не у дел, Бэзил стоял в стороне и, опершись на ствол своего ружья, молча наблюдал за сборами. С ружьем, в длинном белом балахоне, он был похож на часового.
Пруденс подошла к нему, и они направились в угол сада, за рододендроны. На ней был лихо сдвинутый набок красный берет.
- Бэзил, милый, брось ты этого идиотского императора! Поедем лучше с нами.
- Не могу.
- Пожалуйста!
- Нет, Пруденс, не могу. Не беспокойся, все будет в порядке. Мы еще встретимся. Где, не знаю, но встретимся.
Появившиеся на горизонте тучи заволокли все небо.
- Когда улетаешь на самолете, то кажется, что расстаешься как-то особенно надолго. Понимаешь, что я хочу сказать?
- Понимаю.
- Пруденс! Пруденс! - За кустами рододендронов послышался голос леди Кортни. - Зачем тебе столько шляп?
- Твой балахон как-то странно пахнет. - Пруденс прижалась к Бэзилу всем телом.
- Он достался мне от туземца-сакуйю, который украл у какого-то индийца фрак.
- Пруденс!
- Да, мама, иду!.. Бэзил, любимый, это выше моих сил... И с этими словами она убежала помочь матери извлечь из коробок ненужные шляпы.
Очень скоро, гораздо раньше, чем их ждали, в небе, над вершинами гор, в строго боевом порядке появились пять самолетов, они снизились и сели на территории посольства. Из кабин вышли офицеры британских ВВС и, быстрым шагом подойдя к сэру Самсону, отдали ему честь. Столь почтительное обращение с Неполномочным несколько удивило его домочадцев, а также гостей и подчиненных.
- Мы должны подняться в воздух как можно скорее, сэр. Приближается гроза.
Началась посадка. Все держались спокойно, без паники. Кавалеристы из охраны, а также индиец-дворецкий сели в первый транспортно-десантный самолет; дети, священнослужители и работники посольства - во второй, а Джеггера, Уильяма и Пруденс рассадили по кабинам трех бомбардировщиков. Когда самолеты уже должны были взлететь, Пруденс, спохватившись, выпрыгнула из кабины и стремглав, придерживая красный берет, бросилась обратно в здание посольства и вскоре, задыхаясь от быстрого бега, вернулась с кипой бумаг в руке.
- Чуть не забыла "Панораму жизни"!
Взревели двигатели, самолеты рванулись вперед, оторвались от земли, набрали высоту и, сверкнув в воздухе, исчезли из виду. Наступила тишина. Все произошло меньше чем за двадцать минут.
Бэзил повернулся и пошел искать своих верблюдов.
Пруденс, согнувшись, сидела за спиной пилота, придерживая обеими руками берет. Ветер свистел в ушах, внизу возник и неторопливо проплыл беспорядочно раскинувшийся, окутанный дымом город, потом потянулись пастбища, усыпанные маленькими коровами и домиками; пастбища сменились зелеными долинами и джунглями. Она покидала Дебра-Дову навсегда и не жалела об этом.
"Как бы то ни было, - размышляла Пруденс, - мне нужны новые идеи для моей "Панорамы". Она попробовала представить себе свою новую жизнь, о которой совсем недавно, сидя у нее на постели, говорила с ней мать, когда приходила пожелать ей спокойной ночи. Дом тети Харриет на Белгрейв-плейс. Званые обеды, подруги, танцы, молодые люди. Уик-энды в загородных особняках, теннис, охота. Словом, столичная светская жизнь, о которой она знает пока только из книг. Надо будет возобновить знакомство со школьными подругами. "Мне даже нечем будет перед ними похвастаться - они ведь еще такие юные, такие невинные". Английский холод, туман, дождь; в серых сумерках очертания голых деревьев и поднятых коверкотовых воротников, по которым стекают капли дождя... Лондонские улицы, закрываются магазины, люди спешат в метро с вечерними газетами под мышкой... Пусто. Поздний вечер. Она идет после танцев, мужчины в похожих на средневековые плащах поливают из шлангов горбатые мостовые... Юная англичанка вновь обретала родину...
Но тут аэроплан почему-то вдруг начал снижаться, и Пруденс поневоле перенеслась мыслями в настоящее. Летчик, повернувшись, что-то ей прокричал, но ветер отнес его слова. Бомбардировщики летели треугольником, и их самолет находился в нижнем левом углу. Пруденс увидела, как из кабины летящего впереди самолета к ним повернулось лицо в защитных очках - пилот, видно, заметил, что их бомбардировщик отстает и снижается, но летчик, с которым летела Пруденс, сделал ему знак лететь дальше. Навстречу им неслись зеленые кроны деревьев; самолет лег на крыло и стал кружить над джунглями, выискивая место для посадки.
- Держитесь крепче и не волнуйтесь! - донеслись до нее слова пилота. Среди деревьев и кустов внезапно открылась поляна. Самолет сделал еще один круг и, сев на поляну, накренился, чуть было не перевернулся, но выпрямился и стал как вкопанный буквально в нескольких футах от огромного дерева.
- Как в аптеке,- заметил пилот.
- Что-то случилось?
- Ничего особенного. Двигатель забарахлил. Сейчас поправим, это пара пустяков. Можете даже не выходить из кабины. Мы их еще до Адена догоним.
Во второй половине дня на город обрушился невиданной силы тропический ливень. Под напором нескончаемых потоков воды тлеющие городские склады зашипели, покрылись клубами пара, и лизавшие стены языки пламени исчезли в черных подтеках грязи. По улице растекались огромные лужи; вода стремительно неслась по сточным канавам, забивая мусором немногие попадавшиеся на пути водостоки. Дождь оглушительно барабанил по железным крышам. Насквозь промокшие бунтовщики прятались в подворотни, солдаты бросали свои посты и сбегались в казармы, где отвратительно пахло мокрой материей. Флаги и транспаранты, вывешенные в честь Праздника противозачаточных средств, намокли и, безжизненно повиснув, обмотались вокруг столбов, а некоторые настолько отяжелели от воды, что сорвались с флагштоков и лежали теперь в грязи на мостовой. Разоренный город погрузился во мрак.
Бэзил спускался в низину шесть дней, совершенно потеряв счет времени. Каждый день, в течение девяти часов из двадцати четырех, лил непрекращающийся дождь, и определить время по солнцу было невозможно; часто караван шел по ночам, напрасно пытаясь наверстать то, что было упущено в дневное время.
На второй день путешествия погонщики перехватили и привели Бэ-зилу гонца, который на конце расщепленной палки нес промокшее от дождя письмо.
- Великий вождь не потерпит, чтобы грабили его посланцев.
- Бывает время, когда приходится терпеть,-возразил Бэзил, снимая с палки письмо.
