Эрих Ремарк - Земля обетованная
— В самый раз! — заявил продавец. — Сидит как влитой! Даже если шить на заказ, вам бы лучше не сделали.
Я еще раз глянул на себя в зеркало. На меня смотрел серьезный, незнакомый мужчина с выражением смущения и растерянности на лице.
— Вам завернуть? — спросил продавец.
Я покачал головой.
— Прямо так и пойду, — сказал я. — Заверните старый.
В голове у меня проносились самые разные мысли. Этот ритуал примерки и смены платья таил в себе нечто символическое. Казалось, будто вместе с костюмом покойного Зоммера я слагаю с себя какую-то часть моего прошлого. Нет, я ее не забыл, но отныне она будет жить не только во мне. Какое-то подобие будущего забрезжило в моем сознании. Старый костюм был тяжелый, а новый — как пушинка, я чувствовал себя в нем почти голым.
Медленно брел я по улицам, пока не оказался возле магазина братьев Силверов. Александр стоял в окне с расписным барочным ангелом восемнадцатого столетия в руках — он декорировал витрину. Увидев меня, Александр выронил ангела. Я невольно вздрогнул, но хрупкий ангел целым и невредимым приземлился на рулон алого генуэзского бархата. Силвер поднял ангела, расцеловал и взмахом руки позвал меня войти.
— Вот, значит, как вы проводите время, — сказал он. — Я-то думал, вы были у адвоката.
— И у него тоже, — ответил я. — И у портного. Давно было пора.
— Вы похожи теперь на мошенника. Или на карманника. А пожалуй, даже на брачного афериста.
— Вы угадали. Я сегодня дебютировал во всех трех амплуа сразу. К сожалению.
Силвер расхохотался и вылез из витрины.
— Вы ничего не замечаете?
Я посмотрел по сторонам и покачал головой.
— Да вроде ничего нового, господин Силвер.
— Нового-то ничего, но и кое-чего старого недостает. Угадайте?
Он весь сиял от предвкушения драматического эффекта. Я снова огляделся. Однако магазин был так забит, что отыскать в нем что-то недостающее казалось вообще невозможным.
— Молитвенный ковер! — выпалил Силвер, чуть не подпрыгнув от гордости. — Один из тех, что вы откопали. Теперь до вас дошло?
Я кивнул.
— Который из двух? С голубым или зеленым михрабом?
— С зеленым.
— Ага, более редкий. Ну, ничего. У голубого сохранность лучше.
Силвер все еще смотрел на меня выжидательно.
— И почем же? — спросил я.
— Четыреста пятьдесят долларов! Наличными!
— Мое почтение. Вы получили хорошую цену.
Силвер молча извлек бумажник. Казалось, он весь раздулся от собственной важности и напоминал сейчас нахохлившегося карликового павлина. Он торжественно выложил пять десятидолларовых бумажек на молитвенный пульт с искусственной позолотой.
— Ваши комиссионные! — объявил он. — Заработали, пока бегали к портному. Сколько стоит ваш костюм?
— Шестьдесят долларов.
— С жилеткой?
— С жилеткой и двумя парами брюк.
— Вот видите! А теперь можете считать, что даром. Поздравляю!
Я засунул деньги в карман.
— Как насчет двойного чешско-венского мокко с миндальным пирожным? — спросил я.
Силвер кивнул и распахнул дверь. Шум вечерней улицы ворвался в помещение. И тут Силвер вдруг в ужасе отшатнулся, будто узрел гадюку.
— Боже правый! Арнольд идет! Да еще в смокинге! Все пропало!
Арнольд — это был брат Александра. Никакого смокинга я на нем не узрел. В грязновато-медовом освещении занимающегося вечера он шел по улице, окутанный парами бензина и голубоватым маревом выхлопных газов, в весьма прихотливом светском костюме — пиджак темного маренго, полосатые брюки, шляпа котелком и светло-серые дедовские гамаши.
— Арнольд! — вскричал Силвер-старший. — Зайди сюда! Не ходи туда! Последнее слово! Зайди сюда! Подумай о твоей матери! О твоей бедной, благочестивой матери!
Арнольд спокойно продолжал следовать своим путем.
— О матери я уже подумал, — отозвался он. — И тебе не удастся сбить меня с толку, фашист иудейский!
— Арнольд! Не говори так! Разве не я всегда радел только о твоем благе? Присматривал за тобой, как и положено старшему брату, ухаживал за тобой, когда ты болел, а болел ты часто…
— Мы близнецы, — пояснил Арнольд специально для меня. — Мой брат старше меня на целых три часа.
— Три часа меняют иногда целую жизнь! Из-за этой трехчасовой разницы я по созвездию еще Близнец, а ты мечтательный Рак, отрешенный от жизни фантазер, за которым глаз да глаз нужен. И теперь вот смотришь на меня, будто я твой заклятый враг.
— Но если я хочу жениться?
— Ты на шиксе хочешь жениться! На христианке! Нет, вы только посмотрите на него, господин Зоммер, это же слезы, вырядился, словно какой-нибудь гой, будто на скачки собрался! Арнольд, Арнольд, опомнись! Повремени еще немного! Нет, вы подумайте, он хочет делать официальное предложение, будто какой-нибудь коммерции советник! Не иначе, тебя опоили любовным зельем, вспомни Тристана и Изольду, вспомни, чем все у них кончилось! И вот ты уже называешь своего кровного брата фашистом — только потому, что он хочет уберечь тебя от греховной свадьбы. Найди себе порядочную женщину, еврейку, Арнольд, и женись на ней!
— Не хочу я порядочную еврейку! — взвился Арнольд. — Я хочу жениться на женщине, которую люблю, которая меня любит!
— Любит-шлюбит! Красивые слова! Ты посмотри на себя, как ты уже выглядишь! Предложение он ей собрался делать! Вы только поглядите на него, господин Зоммер! Полосатые штаны и новый смокинг! Авантюрист!
— Об этом я судить не могу, — возразил я. — Как видите, я и сам в новом костюме. И тоже, кстати, похож на карманника и афериста, если помните.
— Так то была шутка!
— Сегодня, похоже, день новых костюмов, — сказал я. — Откуда у вас эти замечательные гамаши, господин Зоммер?
— Вам правда нравятся? Из Вены привез, когда в последний раз ездил. Еще до войны. Не слушайте моего брата. Я американец. Я человек без предрассудков.
— Предрассудки! — Александр Силвер в сердцах нечаянно смахнул со стола фарфорового пастушка, но успел подхватить его у самого пола.
— Боже! — вырвалось у Арнольда. — Это мейсенский? Настоящий?
— Да нет, Розенталь, современная работа. — Силвер-старший показал нам фигурку. — К тому же цела.
Разговор как-то сразу успокоился. Арнольд взял назад «фашиста иудейского». Он заменил его сперва на «сиониста», а вскоре даже просто на «ревностного фанатика семьи». Но затем в пылу дискуссии Александр допустил серьезный тактический промах.
— Ведь правда же, — спросил он меня, — вы тоже женитесь только на еврейке?
— Возможно, — ответил я. — Отец давал мне такой совет, когда мне исполнилось шестнадцать. Иначе, мол, ничего путного из меня не получится.
— Глупости! — фыркнул Арнольд.
— Голос крови! — возопил Александр.
Я расхохотался. Спор вспыхнул с новой силой. Однако мало-помалу Силвер-старший благодаря одной только неистовости своего темперамента начал брать верх над лириком и мечтателем Арнольдом. К тому же Арнольд, видно, был не столь уж тверд в своем намерении, иначе не стал бы, уже весь при параде, заходить к нам в магазин а прямиком поспешил бы к своей богине с белокурыми локонами, которые Силвер-старший почему-то называл крашеными патлами. Короче, Арнольд без особого сопротивления дал себя уговорить еще немного подождать с предложением руки и сердца.
— Ты же ничего не теряешь, — заклинал его Александр Силвер. — Только обдумаешь все еще раз как следует.
— А если появится другой?
— Да кто?
— У нее много поклонников.
— Никто не появится, Арнольд! Зря, что ли, ты тридцать лет был адвокатом, да и здесь в магазине не первый год. Разве мы с тобой тысячу раз не уверяли клиентов — мол, другой покупатель давно гоняется за этой вещью, — и это всегда был чистейшей воды блеф. Арнольд!
— Но я старею, — вяло возражал Арнольд. — Старость не прибавляет красоты. И здоровья не прибавляет.
— Это она состарится! И куда скорее, чем ты! Женщины стареют вдвое быстрее мужчин. Давай я помогу тебе снять этот дурацкий фрак!
— А вот этого не будет! — заявил Арнольд с внезапной строгостью в голосе. — Раз уж я оделся, я куда-нибудь выйду.
Силвер-старший узрел в этом намерении очередную опасность.
— Хорошо, хорошо, давай выйдем, — поспешил он согласиться. — Куда пойдем? Может, в кино? На новый фильм с Полетт Годдард[30]?
— В кино? — Арнольд оскорбленным взглядом окинул свой маренговый пиджак. — Да кто же в кино оценит всю эту красоту? Там ведь темно!
— Хорошо, Арнольд. Тогда мы идем ужинать. Роскошно! С закуской! А потом рубленая куриная печенка и на десерт персик в вине. Куда бы ты хотел пойти?
— В «Вуазан», — сказал Арнольд твердо.
Александр слегка поперхнулся.
— Дорогое удовольствие. Ты туда хотел с этой… — он осекся.
