Марк Твен - В Риме
Вопросы обычно задает доктор, потому что он хорошо владеет своим лицом и как никто умеет принять слабоумный вид и говорить идиотским голосом. У него это получается очень естественно.
Генуэзские гиды обожают американских туристов, потому что американцы всегда готовы изумиться, расчувствоваться и прийти в восторг при виде любой реликвии, связанной с Колумбом. Наш тамошний гид был преисполнен нетерпения и воодушевления. Он сказал:
— Идите со мной, господа! Идите! Я показать вам письмо, писанное Христофор Коломбо! Сам писать! Писать своей рукой! Идите!
Он повел нас в ратушу. После долгой внушительной возни с ключами и замками перед нами был развернут старый, пожелтевший от времени документ. Глаза гида засияли. Он плясал вокруг нас и стучал по пергаменту пальцем:
— Что я вам говорить, господа? Не так ли это? Глядите! Почерк Христофор Коломбо! Сам писать!
Мы симулировали равнодушие. В течение долгой мучительной паузы доктор внимательно рассматривал документ. Затем он сказал, не проявляя ни малейшего интереса:
— А… как… как вы назвали субъекта, который написал это?
— Христофор Коломбо! Великий Христофор Коломбо!
Доктор снова внимательно исследует письмо.
— А… он его сам написал? Или… или… как?
— Он писать сам! Христофор Коломбо! Его собственный почерк, написан им самим!
Затем доктор положил письмо и сказал:
— В Америке я видывал четырнадцатилетних мальчишек, которые пишут лучше.
— Но это же великий Христо…
— Меня не интересует, кто это писал. Худшего почерка мне не приходилось видеть. Не думайте, пожалуйста, что вы можете нас дурачить, раз мы иностранцы. Мы не потерпим подобного обращения. Если у вас есть образчики настоящей каллиграфии, мы будем рады с ними ознакомиться, а если нет, то незачем здесь задерживаться.
Мы отправились дальше. Гид был сильно обескуражен, но сделал еще одну попытку. У него было в запасе нечто, чем он собирался нас поразить. Он сказал:
— Ах, господа, вы идти со мной. Я показывать вам прекрасный… о, великолепный бюст Христофор Коломбо! Чудесный, замечательный, великолепный!
Он подвел нас к прекрасному — действительно прекрасному! — бюсту и, отступив, встал в позу:
— Ах, взгляните, господа! Прекрасный, чудесный бюст — бюст Христофор Коломбо! Прекрасный бюст, прекрасный постамент!
Доктор приставил к глазам лорнет, купленный специально для таких оказий.
— А… как вы назвали этого джентльмена?
— Христофор Коломбо! Великий Христофор Коломбо!
— Христофор Коломбо… великий Христофор Коломбо. Ну, а чем же он знаменит?
— Открыл Америку! Открыл Америку! Черт побери!
— Открыл Америку? Тут какое-то недоразумение. Мы только что из Америки и ничего об этом не слышали. Христофор Коломбо… красивое имя… А… а он умер?
— О, corpo di Bacco! [4] Триста лет назад!
— А отчего он умер?
— Не знаю. Не могу сказать.
— От оспы, а?
— Я не знаю, господа! Я не знаю, отчего он умер.
— От кори, должно быть?
— Может быть, может быть… Я не знаю… Наверное, он умер от чего-нибудь.
— А родители живы?
— Невозможно!
— А… а что здесь — бюст, а что — постамент?
— Санта Мария! Вот это — бюст, а вот это — постамент!
— Ага, понимаю, понимаю. Удачное сочетание. Весьма удачное. Но бюст не очень пышный.
Иностранец не понял этой шутки: гидам недоступны тонкости нашего американского остроумия.
Мы не даем скучать нашему римскому гиду. Вчера мы снова провели около четырех часов в Ватикане, этом удивительном хранилище редкостей. Несколько раз мы чуть было не выказали интереса, даже восхищения — удержаться, казалось, невозможно. Все же нам это удалось. Гид был совсем уничтожен и не знал, что делать. Он сбился с ног, выискивая всякие диковинки, истощил весь запас своей изобретательности, но у него так ничего и не вышло: мы не проявили интереса ни к чему. Под конец он пустил в ход свой главный козырь — царственную египетскую мумию, пожалуй, лучшую из существующих. Он повел нас к ней. На этот раз он был так уверен в успехе, что обрел часть прежнего энтузиазма.
— Взгляните, господа! Мумия! Мумия!
Лорнет приставляется к глазам с обычной хладнокровной медлительностью.
— А… как, вы сказали, зовут этого джентльмена?
— Зовут? Его никак не зовут! Мумия! Египетская мумия!
— Так, так. Здешний уроженец?
— Нет! Египетская мумия!
— Ах, вот как. Значит, француз?
— Нет же! Не француз, не римлянин! Родился в Египта!
— В Египта. В первый раз слышу об этой Египте. Какая-то заграничная местность, по-видимому. Мумия… мумия. Как он хладнокровен, как сдержан. А… он умер?
— О, sacre bleu! [5] Три тысячи лет назад!
Доктор свирепо обрушился на него:
— Эй, бросьте ваши штучки! Считаете нас за простофиль, потому что мы иностранцы и проявляем любознательность! Подсовываете нам каких-то подержанных покойников! Гром и молния! Берегитесь, не то… если у вас есть хороший свежий труп, тащите его сюда! Не то, черт побери, мы разобьем вам башку!
Да, мы не даем скучать этому французу. Однако он с нами отчасти сквитался, сам того не подозревая. Сегодня утром он явился в отель узнать, не встали ли мы, и постарался описать нас как можно точнее, чтобы хозяин понял, о ком идет речь. Заканчивая свое описание, он мимоходом заметил, что мы сумасшедшие. Это было сказано так простодушно и искренне, что шутка для гида получилась недурная.
Есть один уже упоминавшийся вопрос, который неизменно доводит гидов до белого каления. Мы пускаем его в ход всякий раз, когда не можем придумать ничего другого. После того как они истощат все запасы своего энтузиазма, восхваляя красоты какого-нибудь древнего бронзового истукана или колченогой статуи, мы начинаем молча, с глупым видом рассматривать эту диковинку пять, десять, пятнадцать минут — словом, сколько сумеем выдержать, а потом спрашиваем:
— А… а он умер?
Это пронимает самого добродушного из них. Они никак этого не ждут — особенно новые, еще не знающие нас. Наш многострадальный римский Фергюсон, — пожалуй, наиболее терпеливый и доверчивый из всех гидов, которые до сих пор нам попадались. Жаль будет расставаться с ним. Нам очень нравится его общество. Мы надеемся, что ему нравится наше, но нас терзают сомнения.
Примечания
1
Из книги «Простаки за границей» (26 и 27 главы). (The Innocents Abroad or the New Pilgrims' Progress), 1869.
2
Форум, где был убит Цезарь… — Гай Юлий Цезарь был убит в 44 г . до нашей эры сторонниками республики Брутом и Кассием, но убийство произошло не на Форуме (городской площади), а в Сенате.
3
Тарпейская скала (отвесный утес в Древнем Риме), откуда сбрасывали осужденных на смерть.
4
Черт побери! (итал.)
5
Черт побери! (франц.)
