Томас Рид - Жена-девочка
— Я не понимаю тебя, кузина, объясни.
— Все просто. Байрон опьянил мир своей божественной поэзией. Его превосходные стихи были для души — как вино для тела, ибо великолепные, глубокие чувства — не что иное, как пир для души. Опьянение влечет за собой похмелье — такое нервное расстройство, при котором требуется горькое лекарство или глоток выпивки. Вот в такой роли и выступили Альфред Теннисон, поэт, удостоившийся милости королевы Англии, и Генри Уадсворт Лонгфелло, любимое домашнее животное бостонских сентиментальных леди в очках. Поэтическая буря сменилась прозаическим штилем, который продолжается уже более сорока лет, до сей поры, и этот штиль не нарушат жалкие потуги двух рифмоплетов!
— Питер Пайпер съел несколько острых перцев[17]! — процитировала Корнелия, звонко и добродушно рассмеявшись.
— Именно! — воскликнула Джулия, раздраженная веселым равнодушием кузины к подобным поэтическим перлам. — Только болезненное тщеславие заставило этих посредственностей зарифмовать несерьезную игру слов с налетом сентиментальности и издать ее, получив мировую известность, о которой ты говоришь. Впрочем, если учесть, что достойных кандидатов в поэты просто нет, я не удивляюсь, что у нас считают лучшими этих!
Договорив, она приподняла свою изящную ножку и в порыве злости пнула ею бедного Теннисона, глубоко втоптав книгу во влажный песок.
— О, Джулия! Ты испортила книгу!
— Эту книгу уже невозможно испортить! Никому не нужная бумага. Вон, в одной из этих симпатичных водорослей, выброшенных на морской песок, содержится гораздо больше поэзии, чем во всех этих ничего не стоящих книжках. Пусть лежит здесь!
Последние слова были адресованы Кеции, которая, проснувшись, наклонилась, чтобы поднять растоптанную книгу.
— Пусть она лежит здесь, пока вода до нее не доберется; пусть волны морские предадут забвению книгу, а волны времени сотрут память об ее авторе. Есть только один настоящий поэт в нашем мире…
В это время Корнелия встала на ноги. Не потому, что ее задели слова кузины — просто волны Атлантики уже добрались до ее юбки. Она стояла, и морская вода стекала с ее одежды.
Художница жалела о том, что ей пришлось прервать рисование; картина была готова лишь наполовину; а теперь придется пересесть, и ракурс изменится.
— Ничего страшного, — пробормотала она, закрывая альбом. — Мы сможем прийти сюда завтра. Джулия, ты не против?
— Напротив, кузина. Это очень здорово, такое купание вне общества и без лишних церемоний. Я еще не получала большего удовольствия за все время пребывания на этом острове, на… на… острове Аквиднек. Таково, кажется, его древнее наименование. Сегодня, наконец, я пообедаю с аппетитом!
Кеция свернула купальные костюмы и увязала их в узел, наконец-то все трое уже готовы были двинуться в обратный путь. Теннисон так и лежал, зарытый в песок, его строгий критик не позволила забрать книгу.
Они направились обратно в гостиницу, рассчитывая подняться на утес тем же путем, которым они спустились сюда. Другой дороги они не знали. Однако, достигнув скалы, которая нависала над бухтой, все трое неожиданно вынуждены были остановиться. Они долго пробыли в бухте, и теперь дорога назад была перерезана потоком воды, нахлынувшей из-за прилива.
Глубина была лишь несколько футов, такое препятствие можно было преодолеть. Но вода все прибывала, и достаточно интенсивно, так что вскоре могла охватить купальщиц с головы до ног.
Они видели все это, но пока не чувствовали серьезной опасности. Досадная преграда, и только.
— Нам надо вернуться назад, — сказал Джулия, поворачивая к бухте. Спутницы направились за ней.
Однако и здесь они столкнулись с тем же препятствием.
Такая же глубокая вода, такая же опасность, что волны накроют их с головой. А пока они стояли, выжидая, вода продолжала прибывать — препятствие становилось все глубже и опаснее!
Назад, к тому месту, которое они только что покинули!
Здесь глубина потока тоже заметно увеличилась — вода поднялась более чем на фут, после того как они покинули это место. С моря дул легкий бриз, однако ветер постепенно усиливался.
Пересечь водное препятствие было уже невозможно: никто из них не умел плавать. У кузин одновременно вырвался крик отчаяния — чувство опасности, зародившееся у них некоторое время назад, теперь вырвалось наружу. Крик подхватила темнокожая служанка, выглядевшая гораздо более испуганной, чем ее хозяйки. В панике они снова бросились назад.
Теперь уже не было никаких сомнений в том, что положение сложное: с обеих сторон путь был отрезан.
Ужас охватил их при виде все прибывающей воды. Взгляды устремились к утесу, на котором они могли бы спастись, но ущелье, ведущее к нему, было недоступно. При виде утеса ими овладело отчаяние.
Лишь одна надежда поддерживала их. Если вода не поднимется выше их роста и не затопит с головой, они могли бы без опасений остаться на месте, пока не начнется отлив.
Девушки бегло осмотрели волны, грот и камни наверху. Не знакомые с морской стихией, они тем не менее знали, что волны поднимаются с приливом, после чего наступает отлив. Но как высоко поднимется вода? Им не было известно никаких признаков, которые могли бы подтвердить опасения относительно их участи или, наоборот, вселить надежду на благополучный исход.
Такая неопределенность еще хуже уверенности в грозящей опасности.
Встревоженные девушки инстинктивно сжимали друг друга в объятиях, их громкие крики оглашали окрестности:
— Помогите! Помогите!
Глава IV. «Помогите! Помогите!»
Крик о помощи доносился до вершины утеса. И услышал его тот самый джентльмен, который пришел сюда поохотиться; тот, кто совсем недавно слышал те же самые голоса совсем в другой тональности.
Покинув ущелье, он уже был севернее Восточного пляжа — шел самым коротким путем к гостинице. Он едва пришел в себя после неприятного происшествия, заставившего его совершить трудный обход; хотя его мысли больше были заняты не неприятностью, а прекрасным лицом одной из двух прекрасных незнакомок, которых он увидел на пляже. Это лицо имело смуглый оттенок…
Ее фигура также не выходила у него из головы. Он кинул лишь мимолетный взгляд на прелестную головку и линии фигуры, просматривавшиеся в полупрозрачной воде, но незнакомка успела произвести на него неизгладимое впечатление. Он не мог забыть эту картину, и уже начал раскаиваться в своей деликатности, заставившей его отступить за скалу. Под впечатлением от увиденного он решил изменить свой маршрут, надеясь как бы случайно встретиться с прелестными купальщицами на вершине утеса.
Прошло, однако, немало времени, а девушки все еще не появлялись. Джентльмен видел сверху только пустынный пляж — несколько одиноких темных фигур, появившихся там, очевидно, спешили в гости к Нептуну.
Конечно же русалки, сменив купальные костюмы на элегантные платья, давно ушли домой, в гостиницу. По крайней мере, так он думал. Но внезапно понял, что его догадка неверна: где-то поблизости раздался крик, и крик повторился снова и снова!
Он подбежал к краю утеса и взглянул вниз. Картина изменилась до неузнаваемости: поток прилива залил все известные ему приметы. Даже выступы скал были залиты и едва угадывались по тому, как вокруг них бурлила вода прибоя.
Вот снова раздался тот же крик!
Опустившись на колени, он подползал ближе и ближе, пока не оказался у самого края обрыва. Но внизу он ничего так и не заметил. Ни души. Не было ни одного места, где кто-либо мог бы разместиться, не утонув в бурном потоке. Не было видно ни берега, возвышавшегося над водой, ни скалы или выступа, где мог бы находиться человек. Только сердитые темные волны, ревущие подобно разгневанным львам, захватив берег, стремились унести все, что там было, в пучину океана!
Среди хаоса бушующих волн снова послышался крик! И снова, и снова, пока он не превратился в непрерывные призывы о помощи! Теперь он уже не сомневался в значении этих криков. Купальщицы внизу, и они в опасности! Но как им помочь?
Джентльмен поднялся на ноги и внимательно осмотрел все вокруг — как обрыв, так и другие пути, ведущие вниз, к берегу. Поблизости нет никакого жилья, значит раздобыть веревку невозможно.
Он обратился в сторону Восточного пляжа. Там должна быть лодка. Но придет ли она на помощь вовремя? Сомнительно. Непрерывные призывы о помощи означают серьезную опасность. Возможно, в эту минуту несчастные уже тонут в бурном потоке!
И тогда молодой человек вспомнил об ущелье, полого спускающемся к берегу. Оно должно быть недалеко. То самое ущелье, по которому спустились молодые леди. Он умеет хорошо плавать, и, добравшись до бухты вплавь, сумеет их спасти.
Крикнув, что он идет к ним на помощь, и по возможности ободрив терпящих бедствие, он начал быстро спускаться по гребню утеса.
