Ивлин Во - Полное собрание рассказов

Крупный план: Адам выражает отвращение.

Другое видение.

Деревушка туземцев в Африке на кромке джунглей; из одной низкой тростниковой хижины выползает человек, голый и смертельно больной, позади него причитают жены. Ползет в джунгли, чтобы умереть в одиночестве.

— Господи, Гледис. Наставление.

Еще одно видение.

Рим времен Петрония.[3] Молодой патриций полулежит среди своих гостей. Продюсеры не пожалели усилий, чтобы создать атмосферу изысканной роскоши. Мраморные стены зала ярко освещены кострами сжигаемых христиан. Справа и слева мальчики-рабы несут жареных павлинов. В центре зала девушка-рабыня танцует перед кугуаром. Несколько гостей выходят в вомиториум. За павлинами следуют нерожденные поросята, тушенные в меду и начиненные трюфелями и соловьиными языками. Кугуар, охваченный внезапной страстью, бросается на девушку, валит на пол и придавливает лапой. Из-под когтей выступают капли крови. Она лежит на мраморе, глаза ее устремлены на хозяина в жуткой мольбе, но он играет с одним из рабов-мальчиков и не замечает ее. Еще несколько гостей выходят в вомиториум. Кугуар пожирает девушку. Наконец, когда пиршество в разгаре, вносят чашу из зеленого мрамора. Туда наливают исходящую паром ароматизированную воду. Хозяин опускает в нее руку, и негритянка, сидевшая на протяжении всего пира у его ложа на корточках, словно ангел смерти, выхватывает из набедренной повязки нож и глубоко вонзает ему в запястье. Вода в зеленом мраморе становится красной. Гости поднимаются и уходят; хозяин со сдержанной любезностью, хотя и не вставая с ложа, прощается с ними. Мальчики-рабы теснятся в углах, соприкасаясь голыми плечами. Движимая диким желанием, негритянка внезапно начинает целовать и кусать мертвеющую руку. Он вялым жестом прогоняет ее. Костры мучеников догорают, в конце концов в огромном зале остается лишь слабое мерцание. Запах стряпни выходит на террасу и исчезает в ночном воздухе. Кугуара можно обнаружить только по звуку — он вылизывает в темноте лапы.

Адам закуривает трубку и беспокойно постукивает уголком конверта о письменный стол. Положив флакончик в карман и отперев дверь, он подходит к книжным полкам и оглядывает их. Книжные полки Адама — это прямо-таки замечательная библиотека для человека его возраста и средств. Большинство книг представляет собой раритеты, многие искусно переплетены; есть также древние книги немалой ценности, которые время от времени дарил ему отец.

Адам складывает на пол самые лучшие.

Книжный магазин мистера Макассора напоминает личную библиотеку престарелого неметодичного ученого. Книги повсюду: на стенных полках, на полу, на мебели, — словно он их выложил, потом его отвлекли и он тут же забыл о них. Первые издания, ранние иллюстрированные книги спрятаны среди проповедей и календарей высшего общества, и серьезному авантюристу их не найти. Мистер Макассор старательно прячет свои сокровища.

Пожилой человек рассматривает груду пыльных томов, а мистер Макассор жадно склоняется над столом, поглощенный трактатом по алхимии. Авантюрист внезапно распрямляет спину; его поиски вознаграждены, и он выходит на свет с потрепанным, однако несомненно подлинным экземпляром первого издания «Гидротафии». Спрашивает мистера Макассора о цене. Мистер Макассор поправляет очки, стряхивает с жилета крошки нюхательного табака, подходит к двери с книгой и разглядывает ее так, словно видит впервые.

— А, да, замечательное произведение. Да-да, превосходный стиль. — И любовно листает страницы. — «Последние пристанища мертвых» — какая прекрасная фраза. — Смотрит на переплет, вытирает его рукавом. — Надо же, я совершенно забыл, что у меня есть этот экземпляр. Раньше он принадлежал Хоресу Уолполу,[4] только какой-то негодник украл экслибрис. Правда, это был лишь оксфордский — геральдический. Ну что ж, сэр, поскольку вы нашли эту книгу, думаю, вы вправе приобрести ее. Цена ей пять гиней. Но мне очень жаль расставаться с этой книгой.

Покупатель весьма проницателен. Если б видел, как скудно описана эта книга в каталоге, то не заплатил бы за нее в нынешнем состоянии и половины этой цены, но азарт поиска и гордость находкой исказили его представление о ценности. С мистером Макассором невозможно спорить о цене как с каким-то мелким торговцем на Чаринг-Кросс-роуд. Покупатель расплачивается и торжествующе уходит. Вот так сын мистера Макассора, студент колледжа Святой Магдалины Кембриджского университета, получает возможность заполнять свою квартиру цветами и охотиться в сезон два дня в неделю.

Входит приехавший на такси Адам с книгами. Мистер Макассор предлагает ему понюшку из черепаховой табакерки.

— ПЕЧАЛЬНО, КОГДА ВЫНУЖДЕН ПРОДАВАТЬ КНИГИ, МИСТЕР ДАУЭР. Очень печально. Я помню, словно это было вчера, мистер Стивенсон пришел ко мне продать свои книги, и поверьте, мистер Дауэр, когда дошло до дела, после того как мы обо всем договорились, у него стало плохо с сердцем и он забрал их обратно. Мистер Стивенсон большой любитель книг.

Мистер Макассор поправляет очки и осматривает книги — небрежно, но, будто какой-то любитель патологии, злорадно цепляясь к каждому недостатку.

— Ну и сколько вы хотите за них?

Адам отваживается сказать:

— Семнадцать фунтов, — но мистер Макассор печально качает головой.

Через пять минут Адам выходит с десятью фунтами и садится в такси.

Адам в оксфордском поезде, курит, руки глубоко засунуты в карманы пальто.

— Он думает о ней.

— ЗНАЕШЬ, НИКТО НЕ МОЖЕТ ОБЪЯСНИТЬ ЗНАЧЕНИЕ ЭТОГО СИМВОЛА: КНИГА И ТРОЙНАЯ КОРОНА.

На символе изображены книга, тройная корона, а также бык, шагающий по воде.[5] Общая перспектива Оксфорда из поезда: резервуар, газовый завод, часть тюрьмы. Идет дождь.

Вокзал; двое студентов-индусов потеряли свой багаж. Отвергнув искушение нескольких романтичных кучеров двухколесных экипажей — в том числе одного в сером котелке, — Адам садится в фордовское такси. Куин-стрит, Сарфакс, Хай-стрит, Библиотека Радклиффа в отдалении.

— Ада, смотри, собор Святого Павла.

Кинг-Эдуард-стрит. Такси останавливается, Адам вылезает.

Интерьер квартиры. На каминной полке фотографии матери лорда Бэзингстока и двух его друзей с той бессмысленной, беззаботной улыбкой, которую можно увидеть на последнем году учебы в Итоне и потом только на фотографиях. Несколько массивных стеклянных пресс-папье и пригласительные карточки.

На стенах большие цветные карикатуры на Бэзила Хая, которые он сам нарисовал в Итоне; гравюра начала девятнадцатого века с изображением дома лорда Бэзингстока; два незаконченных рисунка Эрнеста Вогена — похищение сабинянок; вязаное изображение двух собак и кошки.

Лорд Бэзингсток, вопреки всем ожиданиям, не пьет, не играет в карты, не натягивает сапоги для верховой езды, а пишет экзаменационную работу для научного руководителя.

У лорда Бэзингстока красивый детский почерк.

«БРЭДЛО ПРОТИВ ГОССЕТТА. ЭТО ИЗВЕСТНОЕ ПРЕЦЕДЕНТНОЕ ДЕЛО НАКОНЕЦ ЗАВЕРШИЛОСЬ РЕШЕНИЕМ, ЧТО ЗАКОН МАРШАЛЛА В АНГЛИИ НЕИЗВЕСТЕН».

Он вычеркивает «закон Маршалла», вписывает «военное право», потом сидит, печально покусывая ручку.

— Адам, как замечательно; я понятия не имел, что ты в Оксфорде.

Они какое-то время разговаривают.

— РИЧАРД, МОЖЕШЬ ПОЙТИ НА УЖИН СО МНОЙ СЕГОДНЯ ВЕЧЕРОМ? ТЫ ДОЛЖЕН. Я УСТРАИВАЮ ПРОЩАЛЬНУЮ ПЬЯНКУ.

Ричард смотрит на экзаменационную работу и печально качает головой.

— Дорогой друг, не могу никак. Мне нужно закончить работу к сегодняшнему вечеру. Меня, наверно, и так отчислят.

Адам возвращается к своему такси.

Цветы, гравюры Медичи, издания «Нонсач-пресс». Мистер Сэйл проигрывает на граммофоне для американской тетушки пластинку «Послеполуденный отдых Фавна». Он не может ужинать с Адамом.

Обстановка, предоставляемая колледжем, мало изменилась, если не считать добавления довольно отталкивающих подушек. Там есть фотографии Имогены, леди Розмари и сына мистера Макассора, победителя в скачках с препятствиями. Мистер Генри Квест, как секретарь центра отдыха и развлечений, только что подал чай двум первокурсникам. Его лицо из-за несовершенства кинокамеры выглядит почти черным и создает патриотичную комбинацию с галстуком Буллингдонского клуба; у него светлые усики.

Адам входит и приглашает его на ужин. Генри Квест не одобряет друзей своей сестры. Адам терпеть не может брата Имогены; они безупречно вежливы друг с другом.