Карел Чапек - Рассказы и очерки
В 1933–1934 годах Чапек вернулся к произведениям крупного сюжетного жанра. Выходят его повести «Гордубал», «Метеор» и «Обыкновенная жизнь». Совершенно самостоятельные произведения с разными темами и действующими лицами, они имеете с тем объединены общим замыслом. Автор задумал их как своеобразную трилогию. Этот замысел был связан с возвращением писателя к проблемам познания, которые снова ставятся им в релятивистском духе. Показывая судьбы героев в восприятии разных персонажей, Чапек хотел проиллюстрировать мысль о несовершенстве человеческого познания, стремился, по определению чехословацкого критика Яна Ржезача, показать, «что истин существует столько, сколько точек зрения».
Возвращение к идейным мотивам ранних рассказсз не было случайным у Чапека. Мировой экономический кризис начала 30-х годов и вызванные им социальные бедствия, разруха, безработица развеяли иллюзии писателя о плодотворности «медленного прогресса». И хотя события этих лет не получили никакого отклика в названных произведениях, возвращение к мысли об относительности истины было следствием бессилия Чапека понять и объяснить ведущие процессы общественной жизни.
Однако тенденция и действительное содержание этих повестей Чапека далеко не всегда совпадают. Если в повести «Обыкновенная жизнь» ложная философская подоснова сказывается очень сильно, то в «Метеоре» она менее ощутима, а в «Гордубале» влияние ее минимально. Дело в том, что с неверными философскими посылками в сознании Чапека боролся проницательный художник, хорошо знавший жизнь. Поэтому часто содержание его произведений гораздо шире и глубже философского скепсиса, от которого Чапек отправлялся, а порой и подавляет этот скепсис. Повесть «Гордубал», например, вобрала в себя столько реальных, жизненных черт, что главным ее содержанием стали не загадки познания, а трагическая история бедного закарпатского крестьянина, которого нужда погнала на заработки в Америку, что повлекло за собой развал семьи и стало причиной гибели героя. Повесть «Метеор» более противоречива, и талант художника не всегда спасает автора от ошибочных обобщений.
Повесть распадается на три части, в каждой из которых изложение ведется от первого лица. Три разных человека воссоздают историю неизвестного летчика, погибшего во время авиационной катастрофы. В каждом из этих рассказов в новом варианте возникает, угаданный по скудным деталям, облик главного героя и образы самих рассказчиков с особенностями их характеров, жизненного опыта, представлений.
Повесть, действие которой развертывается в колониальных странах, содержит правдивые картины колониального разбоя и грызни монополий. Но в произведении проступают и наивные релятивистские идеи. Снижает его обобщающую силу преувеличение Чапеком роли подсознательного в человеческой психике.
Из философского тупика вывела Чапека сама действительность, властно потребовавшая от писателя решительных ответов на жгучие политические вопросы, ставшие вскоре вопросами жизни и смерти для его родины.
Есть своя закономерность в том, что появление наиболее значительных произведений, постановка больших общественных проблем падают в творчестве Чапека на первую половину 20-х и вторую половину 30-х годов. В обоих случаях началу творческого подъема у Чапека предшествует рост социально-политических противоречий в Чехословакии и во всем мире. Раскрытие этих противоречий в жизни явно обостряло зрение писателя.
Еще не сгладились последствия мирового экономического кризиса, принесшего огромные бедствия народу Чехословакии, как над миром нависла угроза новой войны. Ее пожар уже бушевал в Испании. Сгущались тучи над границами Чехословакии.
Чапек горячо любил отчизну, любил человечное в человеке, а именно это человеческое начало было попрано в фашистской идеологии. С другой стороны, он видел и силы, породившие фашизм. Во многих своих произведениях он писал о тех уродливых формах, в которые выливалось развитие капиталистического общества. Теперь он стал свидетелем того, как парламентаризм и буржуазная демократия в ряде стран привели к фашизму. По мере назревания международного конфликта писатель постепенно встает на путь антифашистской борьбы.
Процесс духовной эволюции Чапека наглядно отражен в его афоризмах, близких по своей форме к коротким басням. Они написаны как высказывания разных лиц: предпринимателя, критика, гангстера, мародера, нищего, завоевателя и т. д. Иногда людей заменяют животные и предметы: лиса, волк, овца, пень и т. п. Эти афоризмы полны глубокого обобщающего смысла.
Сколько иронии вложено, например, в слова капиталиста, обращенные к рабочим: «Наш труд общий. Мы с вами работали на мое предприятие». Начиная с 1943 года изречения Чапека приобретают все более острый политический характер.
В них обличается колониальный грабеж, захватнические войны, международная политика буржуазных государств, попустнтельство агрессору, появляется новая для Чапека мысль о необходимости борьбы против насилия.
Иногда изречения эти содержат как бы в завязи темы целых произведений. В них, например, намечены темы «апокрифических» рассказов Чапека «Александр Македонский» (1937) и «Смерть Архимеда» (1938), где в подтексте явно высмеиваются милитаризм и агрессивные претензии на мировое господство, прикрытые фразами об обеспечении национальных интересов.
В это время в Чехословакии создается широкий фронт антифашистского движения. Все прогрессивные деятели чешской культуры объединились в нем. Среди них были писатели-коммунисты С. К. Нейман, Ю. Фучик, И. Ольбрахт, В. Незвал и другие. К антифашистскому фронту примкнули и многие из тех, кто недавно сторонился больших проблем общественной жизни: И. Гора, Я. Сейферт, Ф. Галас. Возникла целая антифашистская литература. Видное место в ней принадлежит Карелу Чапеку.
В антифашистском романе-памфлете «Война с саламандрами» (1935) Чапек создал блестящую и разностороннюю сатиру на капиталистическую действительность и международную политику 30-х годов. В романе как бы слились в цельную сатирическую картину обличительные мотивы, свойственные, многим прежним произведениям писателя. Основу сюжета составляет фантастическая история «очеловечивания» одного вида саламандр, который якобы был обнаружен на индонезийских островах. Восприимчивых животных, напоминающих внешним видом человека, удалось довольно быстро приспособить сначала для добывания жемчуга, а затем для подводных строительных работ. Промышленники, предвидя возможность колоссальной наживы, вскоре образуют целые саламандровые тресты и синдикаты. Саламандры, как дешевая рабочая сила, становятся самым ходким товаром. Заменяя человека на различных тяжелых работах, они оказываются способными перенять у людей не только технические навыки, не только человеческую речь, но и многое из общественной жизни. Показывая эволюцию саламандр, писатель создает многогранную сатиру на капиталистический мир.
Эксплуатация саламандр в изображении Чапека — верная картина эксплуатации живых людей. С фордовских лозунгов, направленных на обман рабочих, списывает автор привывы промышленников, обращенные к саламандрам: «Ваша работа — ваш успех! Берегите каждую секунду! День имеет только 90 400 секунд!» История «освоения» саламандр — это сатира на колонизацию Востока. Облавы на саламандр, их перевозка, торговля ими воспроизводят обращение «цивилизованных» колонизаторов с народами восточных стран. «Саламандра — это саламандра, оправдывается один из промышленников. — Двести лет назад говорили, что негры — это негры». В Соединенных Штатах очень быстро научились подвергать саламандр и линчеванию.
Саркастически обличает Чапек буржуазную науку. С холодным цинизмом ученые исследуют способности саламандр, экспериментируют над животными, почти уже не отличающимися от человека, изыскивая новые средства применения их. Одно из научных исследований о саламандрах оканчивается таким замечанием: «Мы съели… саламандру по имени Ганс. Это было умное и развитое животное, отличавшееся большими способностями к научной работе… Мы подолгу беседовали с Гансом в свободные вечера, избавляясь его ненасытной любознательностью… Мясо у него было темное и ноздреватое». Нельзя не вспомнить по этому поводу бесчеловечных фашистских «ученых», изыскивавших средства истребления людей и испытывавших смертоносные средства на живых людях.
Карикатурой на военизированные фашистские институты н университеты являются училища для саламандр. Едко высмеивает писатель и клерикализм. Отцы церкви ведут ожесточенные споры, можно ли крестить саламандр, ибо саламандры «не зачаты в первородном грехе и не могут, следовательно, быть очищены». Протестанты, не решаясь признать саламандр братьями во Христе, все же издают для них священное писание на непромокаемой бумаге (саламандры большую часть времени проводили под водой).
