Дом в степи - Сакен Жунусов
- А Дика?- спросил Халил.
Жамиш метнула быстрый взгляд на мужа и ничего не ответила. Карасай медленно протянул руку и взял жирного мяса. Ужин продолжался, в напряженном, молчании. Жамиш и Халил ели неохотно, Карасай же, хоть и сидел мрачнее тучи, быстро одолел половину блюда.
- Ну как мотоцикл?- спросил он наконец у сына.- Хорош на ходу?
Халил нерешительно подняв глаза и увидел, что лицо отца смягчилось. Ничего не отвечая, он молча кивнул головой. Жамиш, радуясь тому, что скандал забывается, поддержала разговор:
- Бегает так, что глаза не поспевают. Теперь у меня одна забота - не сбросил бы он тебя, как норовистый жеребец. Будь осторожен, Халил-жан, кто его знает, что может случиться. Свалишься, беды не оберешься. В прошлом году, рассказывают, один парень упал с мотоцикла, насмерть убился. Не дай бог такой смерти!
Слушая, как охотно разливается старуха, Карасай в душе был благодарен ей за поддержку.
- Мать дело говорит,- сказал он.- Хоть наш с коляской и поустойчивей остальных, но перевернуться все равно может. Говорят, если люлька попадет на обочину, проще простого опрокинет. Надо поосторожней ездить... До осени катайся, а осенью учиться поедешь. Ну, а если не поедешь и будешь жив-здоров,- машину куплю.
Карасай ждал, что его слова обрадуют сына, однако обещание отца лишь заставило Халила насторожиться. К чему бы такая щедрость? Халил уже успел привыкнуть, что так, за здорово живешь, отец никогда не раскошелится.
- Ну, Жамиш,- распоряжался повеселевший отец,- убирай со стола да стели постель. Халилу надо отоспаться.
А завтра чуть свет подними нас. Пока баранов заколем, времени много уйдет.
Халил поднял голову, но спрашивать, куда собирается ехать отец, не стал. Карасай продолжал:
- Хоть сейчас и полно машин, да связываться с ними не стоит. Шоферы совсем совесть потеряли. А в коляску мотоцикла мы туш пять свободно загрузим. Если выедем на рассвете, то в Омск к самому базару успеем.
- Помогай-то вам бог!- ввернула суеверная Жамиш.
- Вот-вот,- продолжал Карасай,- А в этот Кзыл- Жалау и ездить не стоило, Зря только мясо пропало, лучше бы собакам выбросили, Поедем в Омск, сынок, Заодно поучишься, как надо торговать, А научишься - сам будешь ездить, Сколько можно мне, старику, по базарам бегать? Кстати, Жамиш, ты постирала передники и полотенца? Не забудь, смотри, Надо все сегодня приготовить,
- Коке,- твердо сказал Халил,- я на базар не поеду,
- Что?!- негромко удивился Карасай, Он смотрел на сына, и Халил видел, как начинает темнеть родимое пятно на лице отца - верный признак приближающегося гнева, Однако Карасай нашел силы подавить в себе ярость, и когда Халил, поднявшись из-за стола, направился в комнату, он спокойно остановил его,
- Постой-ка, И поди сюда, сядь, Садись, садись, И послушай, Я как отец тебе скажу,
Напуганная Жамиш сделала знак, чтобы сын не артачился и сел,
Халил опустился рядом с отцом,
- Значит, отказываешься ехать? Так, так,,, Может, стесняешься? А ты думаешь, я сразу к базару привык? Да у нас в породе никого нет, кто бы торговлей занимался! Мать тебе скажет, А вот пришлось же, Время сейчас, сын, такое, что у кого деньги, у того и почет, Еще старики говорили: «Если время - лиса, то будь гончей и хватай ее», А старики знали, что говорили,,, Так вот, если хочешь быть с деньгами,- базаром не брезгуй, И я бы не трогал тебя, если бы жив был Жалил, Жил бы ты тогда, как тебе хочется, Но ты у меня один, а годы мои уходят, Тебе все останется после меня, Понимаешь? И я не о себе думаю, не о Жамиш, Мы свое прожили, Я о тебе забочусь,- пойми ты это! Ты уж взрослый человек, пора самому хозяином становиться,
- Но разве так уж обязательно с базара жить?- пробовал сопротивляться Халил,- Столько вокруг народу, кто не торгует, И ведь живут же ничуть не хуже
других. Все работают, заняты в артели или на стройке,- почему я должен копаться в своем хозяйстве? Вон ребята, которые со мной кончали школу, в совхозе устроились. Или на целину сколько приехало... Мне же просто стыдно!
Карасай, терпеливо выслушивая сына, снисходительно усмехался. Едва Халил кончил, старик рассмеялся коротким недобрым смехом.
- Ты сынок, уже привык и не замечаешь, как живешь.- С этими словами он широко повел рукой, указывая на стены горницы, сплошь завешанные коврами.- Ты у кого-нибудь в доме видел такое? А?.. Вот то-то. А ребят я знаю. Ты думаешь, они от хорошей жизни на работу пошли? Они тоже отродясь не ели досыта, им одеться не во что, у них же жилы рвутся от натуги,- пойми ты это! Иначе им и не прокормиться, не прожить. И тебе не на них надо равняться - ты сыт, одет, у тебя всего полно. Ты смотри на равных себе. А эти, что едут... Их голод гонит, нужда...
Теряя уверенность, Карасай сердито взглянул на жену, как бы прося у ней поддержки. Жамиш поняла его и с готовностью подхватила:
- Да, сынок, что с лопатой в руке, что с весами на базаре,- одни заботы у человека.
- Апа,- мягко и проникновенно произнес Халил,- я же не ребенок. Вот ты говоришь - у всех одна забота: лишь бы прожить. Но если бы все думали только об одном - поесть, одеться и больше ничего, то для чего же тогда быть человеком? Что это за жизнь?
- А по-твоему, в чем жизнь?- спросил, не повышая голоса, Карасай.
Халил даже не взглянул на него. Он продолжал говорить, по-прежнему глядя на мать, будто кроме них никого за столом не было.
- Позавчера у меня в степи лопнул баллон, и я долго сидел один. На мое счастье, ехал шофер Оспан. Мы с ним быстро залатали баллон и надели колесо. Он
увидел в люльке мясо и засмеялся: «Жалил, говорит, умер, так теперь Карекен тебя приручает. Смотри, говорит, парень, пропадешь ни за что». А мне даже сказать ему нечего!
- Сказать нечего!- воскликнул Карасай загораясь.- Сказал бы ему, что не его это собачье дело. Тоже мне, ведро мазутное! От зависти лопается.
- И еще,- продолжал Халил, все так же не замечая отца,- он мне кое о чем рассказал. «Мы, говорит, в твои годы за колхоз боролись, горели в огне, замерзали на холоде. Да и в войну тоже... А ты вон уж какой большой, и
