Элизабет Гаскелл - Жены и дочери

Молли попыталась спасти отца, заговорив сама.

— Она часто сюда приезжает?

— Нечасто. Но думаю, ей нравится здесь бывать. Возможно, она считает, что приятно сменить обстановку после официальной жизни, которую она ведет в Тауэрсе.

— Я думаю, в этом доме очень приятно останавливаться, — сказал Молли, вспомнив какой сердечный уют пронизывал весь дом.

Но к ее смятению мистер Престон, казалось, воспринял комплимент на свой счет.

— Боюсь, подобная вам молодая девушка может ощутить все недостатки холостяцкого жилища. Я очень обязан вам, мисс Гибсон. Вообще, я провожу довольно много времени в комнате, в которой мы будем ужинать, и у меня есть что-то вроде конторы поверенного, где я храню книги, бумаги и принимаю посетителей.

Затем они приступили к ужину. Молли считала, что все блюда, поданные на стол, были бесподобны и безукоризненно приготовлены, но мистер Престон, казалось, был недоволен едой, он несколько раз извинялся перед гостями за то, что это блюдо приготовлено плохо, что тому блюду не достает особого соуса, и относил это на счет недостатков холостяцкого хозяйства, холостяцкого здесь, холостяцкого там, пока Молли не стало раздражать само это слово. Уныние, в котором ее отец пребывал до сих пор и из-за которого он оставался молчаливым, доставляло ей беспокойство. Ей хотелось скрыть состояние отца от мистера Престона, поэтому она говорила, всячески избегая выражать личное отношение, которое их хозяин приписывал всем ее словам. Она не знала, когда ей оставить мужчин, но отец подал знак, и мистер Престон проводил ее назад в желтую гостиную, многократно извинившись за то, что оставляет ее там одну. Она наслаждалась одиночеством, чувствуя, что вольна бродить и изучать все диковинки, находившиеся в комнате. Среди вещей был шкаф в стиле Людовика XV с прекрасными миниатюрами, покрытыми эмалью и встроенными в изящное деревянное изделие. Она поднесла свечу к шкафу и внимательно вглядывалась в эти лица, когда вошли ее отец и мистер Престон. Мистер Гибсон по-прежнему выглядел измученным и обеспокоенным, он подошел и похлопал дочь по спине, взглянул, что она рассматривает, а затем вернулся к молчанию и огню. Мистер Престон взял свечу из ее рук и с готовностью принялся удовлетворять ее любопытство.

— Говорят, это мадемуазель де Сент-Квентин, первая красавица при французском дворе. А это мадам Дюбарри.[41] Вы видите некое сходство мадемуазель де Сент Квентин с кем-то, кого вы знаете? — задавая ей этот вопрос, он немного понизил голос.

— Нет, — ответила Молли, снова взглянув на портрет. — Я не видела никого, кто был бы вполовину так же прекрасен.

— Но разве вы не видите сходства… особенно в глазах? — снова спросил он нетерпеливо.

Молли усердно старалась найти сходство, но снова безуспешно.

— Этот портрет мне постоянно напоминает… мисс Киркпатрик.

— Разве? — пылко спросила Молли. — О! Я так рада… я никогда ее не видела, поэтому, конечно, не могу судить о сходстве. Вы знакомы с ней, правда? Пожалуйста, расскажите мне о ней.

Мгновение он колебался, прежде чем заговорить. И слегка улыбнулся, прежде чем ответить.

— Она очень красивая, это конечно, понятно, когда я говорю, что эта миниатюра не отражает всей ее красоты.

— А кроме того? Пожалуйста, продолжайте.

— Что вы имеете ввиду, говоря «кроме того»?

— О! Я полагаю, она очень умная и воспитанная?

Молли хотела спросить совсем не это, но ей было трудно выразить неопределенную широту невысказанного интереса.

— Она умна от природы. Она богато одарена. От нее исходит такое обаяние, что кажется, будто она окружена сиянием. Вы спрашиваете меня об этом, мисс Гибсон, и я искренне отвечаю. Я бы не высказал мои восторженные похвалы другой юной леди.

— Я не понимаю, почему, — сказала Молли. — Кроме того, если вы не станете делать это вообще, я думаю, вы должны сделать это в моем случае. Вы, возможно, не знаете, но она приедет жить к нам, когда закончит школу, и мы с ней почти ровесницы, значит, мы будем как сестры.

— Она будет жить с вами? — спросил мистер Престон, для которого эти слова стали новостью. — И когда она заканчивает школу? Я думал, она будет на свадьбе, но мне сказали, она не приедет. Когда она заканчивает школу?

— Думаю, это будет на Пасху. Вы знаете, она сейчас в Булони, а это длительное путешествие, чтобы совершать его одной, к тому же папа очень хотел, чтобы она была на свадьбе.

— А ее мать помешала этому? Я понимаю.

— Нет, ее мать не причем. Это школьная директриса, она посчитала эту поездку нежелательной.

— Это почти одно и то же. Она вернется и будет жить с вами после Пасхи?

— Думаю, да. Она серьезная или веселая девушка?

— Она никогда не была серьезной, когда я видел ее. Искрящаяся, думаю, это слово подошло бы ей. Вы пишете ей? Если да, напомните ей обо мне и расскажите, как мы с вами говорили о ней… вы и я.

— Я никогда не писала ей, — ответила Молли довольно кратко.

Пришло время чаепития, а после этого они все отправились спать; Молли слышала восклицание отца у камина в его спальне, а затем ответ мистера Престона:

— Я горжусь своим проницательным стремлением обеспечить всем удобства, а также своей способностью обойтись без них, если будет нужно. У милорда дров в изобилии, и я балую себя тем, что зажигаю камин в своей спальне девять месяцев в году. И, тем не менее, я путешествовал в Исландию, не содрогаясь от холода.

Глава XIV

Молли оказывается под опекой

Свадьба прошла так, как проходят подобные события. Лорд Камнор и леди Харриет прибыли из Тауэрса, поэтому начало церемонии перенесли на более поздний час. Лорд Камнор исполнял обязанности отца невесты и радовался намного искреннее, чем невеста, жених или кто-либо из присутствующих. Леди Харриет приехала в качестве добровольной подружки невесты, чтобы, как она выразилась, «разделить с Молли ее обязанности». Они выехали из Особняка и направились к церкви в парке на двух экипажах, мистер Престон и мистер Гибсон — в одном, а Молли, к ее ужасу, пристроили к лорду Камнору и леди Харриет в другой. Белое муслиновое платье леди Харриет, повидавшее пару пикников в саду, пребывало не в самом лучшем состоянии, скорее всего, она решила надеть его в последнюю минуту. Харриет была очень весела и очень хотела поговорить с Молли, чтобы выяснить, каким человеком должна стать Клэр для своей будущей дочери. Она начала:

— Мы не должны помять твое прелестное муслиновое платье. Положи край юбки на колени отцу, он ничуть не возражает.

— Что, моя дорогая, белое платье?.. Нет, конечно, нет. Скорее, мне это понравится. Кроме того, когда едут на свадьбу, разве кто-то возражает? Все было бы иначе, если бы мы ехали на похороны.

Молли добросовестно пыталась понять смысл этих слов, но не успела она это сделать, как леди Харриет снова заговорила, перейдя к сути дела, чем всегда гордилась.

— Мне кажется, второй брак твоего отца — испытание для тебя. Но ты увидишь, Клэр — самая милая из женщин. Она всегда позволяла мне поступать по-своему, и я не сомневаюсь, она позволит тебе поступать так же.

— Я попытаюсь полюбить ее, — тихим голосом ответила Молли, изо всех сил стараясь сдержать слезы, которые этим утром беспрестанно наворачивались ей на глаза. — Я еще мало ее знаю.

— Это самое лучшее, что с вами могло случиться, моя дорогая, — заметил лорд Камнор. — Вы становитесь молодой леди, и к тому же очень привлекательной молодой леди, если позволите старику так говорить, а кто, как не жена вашего отца, подходит для того, чтобы воспитать вас, вывести вас в свет, вывозить вас на балы и тому подобное? Я всегда говорил, что этот брак, который состоится сегодня, самый подходящий на моей памяти. И он принесет больше пользы вам, чем самим брачующимся.

— Бедняжка! — произнесла леди Харриет, заметив тревогу на лице Молли, — сейчас ей не до мыслей о балах. Но тебе понравится, что Синтия Киркпатрик будет твоей подругой, правда, дорогая?

— Очень, — ответила Молли, немного приободрившись. — Вы знакомы с ней?

— О, я видела ее много раз, когда она была маленькой девочкой, а потом всего пару раз. Она самое прелестное создание, которое я видела, в ее глазах таится озорство, насколько я помню. Но Клэр довольно хорошо сдерживала ее живость, когда гостила у нас, полагаю потому, что боялась причинить беспокойство.

Не успела Молли задать следующий вопрос, как они уже подъехали к церкви. Она и леди Харриет прошли к отведенному для семьи месту у дверей, дожидаться невесту, в свите которой должны были пройти к алтарю. Граф в одиночестве поехал забрать невесту из ее собственного дома, не более чем в четверти мили от церкви. Клэр было приятно, что к брачному алтарю ее поведет произведенный в рыцари граф, а его дочь станет подружкой невесты. Эти маленькие радости тешили миссис Киркпатрик, когда она стояла у брачного алтаря рядом с мужчиной, который ей нравился и который будет обязан содержать ее без всяких усилий с ее стороны, и излучала счастье и красоту. Небольшое облако набежало на ее лицо при виде мистера Престона — сладостную бесконечность ее улыбки нарушило его появление вслед за мистером Гибсоном. Но выражение его лица не изменилось; он серьезно поклонился ей и затем, казалось, сосредоточился на службе. Десять минут, и все закончилось. Невеста и жених вдвоем отправились в Особняк, мистер Престон поехал туда же кратчайшим путем, а Молли снова оказалась в экипаже с милордом, который потирал руки и посмеивался, а леди Харриет старалась быть доброй и утешать, когда ее молчание стало бы лучшим утешением.