Тадеуш Доленга-Мостович - Знахарь
Он сразу же понял: перелом основания черепа.
Если мозг не поврежден, немедленная операция могла бы спасти девушку. Могла бы… Оставалась лишь хрупкая надежда, но все-таки она была.
Знахарь тыльной стороной ладони вытер вспотевший лоб. Его взгляд остановился на тех примитивных инструментах, которыми он пользовался до сих пор. Он отдавал себе отчет, что с их помощью не сможет сделать такую опасную и сложную операцию.
«Спасение только в докторе, — лихорадочно подумал он. — Дай Бог, чтобы он успел».
Знахарь промыл и осмотрел раны Марыси, после чего занялся Чинским. Молодой человек пришел в сознание и громко стонал. После того как с лица была смыта запекшаяся кровь, оказалось, что у него сломана челюсть. Хуже было с переломом левой руки. Сломанная по диагонали кость пробила мышцу и кожу.
Резким движением ножа знахарь обрезал рукав и приступил к операции. К счастью, пострадавший под влиянием боли потерял сознание. В течение двенадцати минут операция была закончена. Во всяком случае жизни Чинского ничто не угрожало.
В то же время Зенон как сумасшедший мчался в город. Возле костела он чуть было не сбил с ног какую-то женщину и, наконец, соскочил с коня перед домом доктора Павлицкого.
Доктор еще не спал и сразу сориентировался, что следует делать. Он послал сестру, чтобы она с почты дозвонилась до Людвикова, а сам достал из шкафа кожаный саквояж с хирургическими инструментами, проверил, все ли на месте, упаковал лекарства, шприц и бинты.
Сестра возвратилась с сообщением, что Чинские уже выезжают и через пять — десять минут будут в Радолишках.
«Поеду с ними», — решил доктор.
— Вы же можете ехать, тут есть конь! — настаивал Зенон.
— Ты что, с ума сошел! — возмутился Павлицкий. — Я должен трястись на лошади, да еще без седла?! К тому же машиной я буду быстрее на месте.
И он был прав. Неожиданно быстро подъехал большой автомобиль из Людвикова. Испуганные Чинские хотели расспросить Зенона о случившемся, но доктор объявил, что для этого еще будет время.
Спустя пять минут они въезжали во двор мельницы. Когда супруги Чинские вошли в пристройку, знахарь заканчивал бинтовать голову Лешека.
— Что с ним? Жив ли мой сын?! — вскрикнула пани Чинская.
— Жив, пани, и ничто ему не угрожает, — ответил знахарь.
— Что этот человек может знать?! Пан доктор, спасайте моего сына!
— Не стоит его мучить. Я расскажу пану доктору, что с ним. У молодого человека сломана челюсть в этом месте и левая рука, вот здесь. Я составил ему кости как следует.
— Прошу не мешать мне! — закричал доктор. — Я, наверное, лучше вас знаю, что нужно делать!
— Здесь уже нечего делать, — упрямо твердил знахарь. — Но ее, эту девушку, нужно спасать немедленно.
— Что с ней?
— Кость вдавлена в мозг.
— Пан доктор! — простонала пани Чинская.
Пульс Лешека был вполне удовлетворительным.
— Я сделаю только противостолбнячный укол, его нужно отвезти в больницу. Следует как можно скорее сделать рентгеновский снимок. А сейчас я посмотрю эту девушку.
Он наклонился над Марысей и попытался нащупать пульс. Выпрямившись, спустя минуту доктор сказал:
— Это уже агония.
— Спаси ее, пан доктор, — охрипшим голосом попросил знахарь.
Доктор пожал плечами:
— Здесь уже нечем помочь. Посмотрю только, что здесь… Хм… Ну, конечно… Перелом основания черепа.
Неподвижное тело начало вздрагивать.
— И повреждение мозговых оболочек, — добавил он. — Это доказывают конвульсии… Да… Здесь и чудо не поможет. Есть зеркало?
Знахарь подал ему кусок разбитого зеркала. Доктор приложил его к открытому рту пострадавшей. Зеркало слегка запотело.
— Ну что ж, — развел он руками. — Единственное, чем можно ей помочь, так это сделать укол для поддержания сердца. А вообще она безнадежна.
Он открыл саквояж, наполненный сверкающими хирургическими инструментами. Знахарь всматривался в них как зачарованный, просто не мог оторвать глаз.
Тем временем доктор наполнил шприц прозрачной жидкостью из ампулы и сделал девушке укол.
— Жаль, через несколько минут наступит конец.
И он снова повернулся к Чинскому, собираясь снять бинты.
Знахарь тронул его за локоть:
— Пан доктор! Спасите ее!
— Глупый человек! — раздраженно бросил Павлицкий и отвернулся. — Как я должен ее спасать?!
— Но это ваш долг, — мрачно ответил Косиба.
— Не вам говорить мне о долге. А еще я вам скажу, что если в результате вашей перевязки у раненого начнется заражение, то вас посадят. Понимаете? У вас нет права заниматься лечением.
Знахарь, казалось, ничего не слышал.
— Пан доктор, сделайте ей операцию! — просил знахарь. — А вдруг удастся?
— Отвяжитесь от меня, черт возьми! Зачем тут операция?
И, обращаясь к Чинским, как бы беря их в свидетели, Павлицкий заявил:
— Я должен оперировать труп?!. У нее проломано основание черепа. Осколки, видимо, повредили мозг. Самый гениальный хирург тут не поможет. Вдобавок к этому проводить трепанацию черепа в таких антисанитарных условиях…
Он сделал неопределенное движение рукой, указывая на запылившиеся пучки трав под потолком, закопченные керосиновые лампы и мусор на полу.
— Если бы у меня были такие инструменты, как у пана доктора, — с упорством начал знахарь, — я бы сам попробовал…
— Какое счастье, что их у вас нет, а то быстрее оказались бы за решеткой, — уже спокойнее ответил доктор, занятый осмотром челюсти молодого Чинского. — Хм… действительно, сломана челюсть, кажется, ничего опасного. Однако без рентгеновского снимка определенно ничего утверждать нельзя. Поверхностное повреждение…
Доктор продезинфицировал рану и наложил свою повязку. Потом осмотрел руку и, увидев на ней два пореза, возмущенно закричал:
— Как вы посмели это делать!.. Как вы посмели… Наверное, каким-нибудь грязным ножом!
— Торчала кость, — оправдывался Косиба, — а нож я вымочил в кипятке…
— Я вас проучу!.. Вы за это ответите!
— И отвечу, — с покорностью ответил знахарь. — А что мне оставалось делать?
— Меня ждать!
— Так я же послал за паном доктором. К счастью, вас застали дома, а что, если бы не застали?.. Я должен был оставить раненого без помощи?
— И за это мы благодарны пану, — сказал пан Чинский. — Этот человек прав, пан доктор.
— Наверное, — неохотно согласился доктор. — Действительно, меня могло не быть дома. Сохрани нас Бог от заражения.
Пан Чинский достал из портмоне банкнот и подал знахарю:
— Вот вам за оказанную помощь.
Косиба отрицательно покачал головой.
— Мне не нужны деньги.
— Возьмите. Что бедных лечите бесплатно, это правильно, но от нас можете взять.
— Я не помогаю бедным или богатым, я помогаю людям. А этому паничу, если бы не совесть, то и вообще не помог бы. Это он должен был погибнуть, а не та несчастная девушка… Из-за него она сейчас умирает…
Пани Чинская обратилась к доктору по-французски:
— Можно ли уже перенести сына в машину?
— Да!.. — ответил доктор. — Сейчас я позову людей, только сложу инструменты.
Быстро собрав разложенные медикаменты и инструментарий, Павлицкий закрыл саквояж и вышел с ним во двор. В окно Антоний Косиба видел, как доктор положил саквояж в машину. И тогда родилось решение: «Я должен добыть их!»
Воспользовавшись суматохой вокруг молодого Чинского, знахарь вышел во двор. Дверца машины была открыта, шофер стоял с другой стороны. Достаточно было одного движения, и знахарь с саквояжем скрылся в избе.
Никто не заметил исчезновения саквояжа с инструментами. Несколько минут спустя машина двинулась в сторону Радолишек.
Знахарь не терял времени. Закрыв дверь на ключ, он с лихорадочной поспешностью разложил на столе добытые инструменты, поставил поближе лампу, после чего с большой осторожностью уложил безжизненное тело в удобное положение, перекрестился и приступил к операции.
Прежде всего следовало снять волосы на затылке. На отставшей коже виднелось большое синее пятно. Отек был небольшим.
Антоний еще раз приложил ухо к груди девушки. Сердце едва билось. Протянув руку, он взял острый узкий ножик на длинной ручке. Из первого пореза показалась темная кровь, которая впитывалась в полотняную ткань, заменяющую бинты. Второй, третий и четвертый… Уверенными, быстрыми движениями ловких рук он раздвигал пучки мышц. Обнажилась бело-розовая кость черепа.
Да, доктор Павлицкий не ошибался. Была вдавлена кость, а несколько мелких осколков проникли под нее и впились в мозг.
Прежде всего, следовало вынуть их с невероятной осторожностью, чтобы не проколоть оболочку мозга. Эта задача оказалась самой трудной и мучительной, тем более что тело оперируемой начало дергаться. Неожиданно конвульсии прекратились. «Все, конец!» — подумал знахарь.
