Джейн Остен - Нортэнгерское аббатство
На полчаса вольно предавшись горю и раздумьям, Кэтрин сочла, что в силах предстать друзьям; впрочем, она еще размышляла, стоит ли посвящать их в свою печаль. Возможно, если они станут расспрашивать, можно помянуть в общих чертах… смутно намекнуть… но не более того. Подставить под удар подругу, такую подругу, какой была ей Изабелла… и к тому же в сем замешан их брат! Кэтрин решила, что от разговора надлежит уклониться вовсе. Генри и Элинор вдвоем сидели в утренней столовой; когда Кэтрин вошла, оба воззрились на нее в тревоге. Кэтрин села за стол; после краткого молчанья Элинор сказала:
– Я надеюсь, не дурные вести из Фуллертона? Господин и госпожа Морлэнд… ваши братья и сестры… надеюсь, все здоровы?
– Да-да, благодарю вас, – со вздохом, – с ними все благополучно. Мне написал брат из Оксфорда.
Несколько минут никто не промолвил ни слова; затем Кэтрин сквозь слезы прибавила:
– Мне кажется, я больше никогда не пожелаю, чтобы мне писали письма!
– Мне очень жаль, – сказал Генри, захлопнув книгу, кою только что открыл. – Если б я заподозрил, что посланье содержит нежеланные вести, я вручал бы вам его с иным чувством.
– Оно содержит такое, что хуже не придумаешь! Бедный Джеймс так несчастен. Вы вскоре узнаете, отчего.
– У него есть столь добросердечная, столь нежная сестра, – с жаром отвечал Генри. – Наверняка сие утешает его в любых несчастьях.
– Я хочу попросить вас об услуге, – нервически произнесла Кэтрин вскоре. – Если ваш брат соберется сюда, вы сообщите мне о сем заранее, дабы я смогла уехать.
– Наш брат! Фредерик!
– Да; о, мне ужасно жаль будет расстаться с вами так скоро, но случилось нечто такое, отчего мне отвратительно пребывать в одном доме с капитаном Тилни.
Элинор оставила рукоделье и воззрилась на Кэтрин в растущем изумленьи; однако Генри заподозрил истину, и с губ его сорвалось замечанье, в коем поминалась юная г-жа Торп.
– Как вы проницательны! – вскричала Кэтрин. – Вы догадались, честное слово! И все же, когда мы беседовали в Бате, едва ли вы ожидали, что сие окончится так. Изабелла – теперь не приходится удивляться, отчего она не пишет, – Изабелла бросила моего брата и собирается выйти за вашего! Верите ли вы, что бывает на свете такое непостоянство, такая переменчивость, такое ужас что?
– Касательно моего брата, надеюсь, вас ввели в заблуждение. Надеюсь, он нимало не в ответе за разочарованье господина Морлэнда. Женитьба Фредерика на юной госпоже Торп лишена вероятия. Полагаю, тут вы обманываетесь. Мне очень жаль господина Морлэнда – жаль, что несчастен всякий, кто вами любим; однако более всего в сей истории я удивлюсь, если на ней женится Фредерик.
– И однако же это истинная правда; сами прочтите письмо Джеймса. Нет, постойте… вот этот фрагмент, – покраснев при воспоминаньи о последней фразе.
– Не затруднит ли вас прочесть нам те строки, что касаются моего брата?
– Нет, прочтите сами! – вскричала Кэтрин, чьи мысли несколько прояснились. – Не понимаю, о чем я думала, – краснея, ибо покраснела прежде. – Джеймс всего лишь хотел дать мне добрый совет.
Генри охотно взял письмо и, прочтя целиком и крайне внимательно, возвратил со словами:
– Что ж, если дело обстоит так, могу лишь сказать, что сожалею. Фредерик будет не первым, кто избрал себе жену с меньшим благоразумьем, нежели рассчитывала его семья. Не завидую ему – ни как влюбленному, ни как сыну.
Юная г-жа Тилни, вняв предложенью Кэтрин, тоже прочла письмо и, равно выразив тревогу и удивленье, принялась расспрашивать о родне и состояньи юной г-жи Торп.
– Ее мать – очень хорошая женщина, – последовал ответ Кэтрин.
– А кем был ее отец?
– Кажется, юристом. Они живут в Патни.
– Состоятельна ли семья?
– Нет, не слишком. Мне кажется, у Изабеллы вообще ничего нет; но для вашего семейства сие ничего не значит. Ваш отец так щедр! На днях он сказал мне, что ценит деньги, лишь поскольку они дозволяют ему приумножать счастье его детей.
Брат и сестра переглянулись.
– Но, – после краткого молчанья сказала Элинор, – приумножится ли счастье Фредерика, если разрешить ему жениться на подобной девушке? Очевидно, она лишена принципов – иначе не использовала бы вашего брата подобным манером. И сколь странна для Фредерика сия влюбленность! Девица, у него на глазах разорвавшая помолвку с другим, на кою сама же согласилась! Непостижимо, Генри, правда? И Фредерик, такой гордый! Фредерик, кой не находит женщины, что достойна его любви!
– Обстоятельство обещает крайне мало хорошего и понуждает думать о нем очень дурно. Я припоминаю, что́ он прежде говорил, и готов махнуть на него рукою. Более того, я слишком высокого мненья о благоразумии юной госпожи Торп, а посему не могу предположить, что она расстанется с одним джентльменом, не раздобыв другого. И впрямь с Фредериком все кончено! Он мертв – рассудок его опочил. Готовься принять невестку, Элинор, – невестку, кою ты полюбишь всем сердцем! Открытую, искреннюю, простодушную, бесхитростную, чьи привязанности сильны, но просты, кто не таит притязаний и не знает личин.
– Такую невестку, Генри, я в самом деле полюблю, – с улыбкою ответствовала Элинор.
– Но, быть может, она, – заметила Кэтрин, – хоть и поступила дурно с нашей семьей, с вашей поведет себя лучше. Может, заполучив того, кто ей взаправду нравится, она будет верна.
– Боюсь, так оно и обернется, – отвечал Генри. – Боюсь, она окажется бесконечно верна, если ей не попадется какой-нибудь баронет; в противном случае у Фредерика нет шансов. Я раздобуду батскую газету и гляну, кто приехал.
– Так вы думаете, сие одно лишь честолюбие? И, говоря по правде, кое-что понуждает согласиться, что сие вероятно. Не могу забыть, как она, впервые услышав о том, что́ готов сделать для них мой отец, явно огорчилась, ибо сочла, будто этого мало. Никогда прежде я ни в ком так не обманывалась.
– Средь великого разнообразья, кое вы узнали и изучили.
– Мое разочарованье в ней и моя утрата огромны; но бедный Джеймс – боюсь, он никогда не оправится.
– В настоящий миг брат ваш, разумеется, вызывает великую жалость; но, волнуясь о его горестях, мы не должны забывать о ваших. Надо думать, потерю Изабеллы вы ощущаете, словно потерю половины себя; в сердце вашем пустота, кою ничто более не в силах заполнить. Общество ныне раздражает вас; что же до забав, кои вы имели обыкновенье делить в Бате, одна мысль о таковых без нее отвратительна. Вы, к примеру, ни за что на свете не отправитесь на бал. Вам мнится, будто у вас нет ни единого друга, с коим вы можете говорить открыто, в чьем расположеньи вы уверены или на чей совет можете рассчитывать при любых невзгодах. Вы ощущаете все это?
– Нет, – отвечала Кэтрин, некоторое время поразмыслив. – Не ощущаю – а что, должна? Честно говоря, хотя мне больно и горько, что я более не могу любить ее, что никогда не получу от нее весточки и, наверное, никогда с нею не увижусь, я вовсе не убита столь ужасно, сколь можно подумать.
– Вы, как всегда, ощущаете то, что делает честь природе человеческой. Подобные чувства следует изучить, дабы они были себе ведомы.
По той или же иной причине на душе у Кэтрин после сего разговора полегчало неимоверно, а посему она уж не могла сожалеть, что столь необъяснимо побуждена была раскрыть обстоятельства, кои к сему разговору привели.
Глава XXVI
С того дня трое молодых людей нередко дебатировали сей предмет; и Кэтрин с некоторым удивленьем поняла, что друзья ее в совершенном согласии полагают нехватку у Изабеллы связей и состояния вполне вероятной препоною браку с капитаном Тилни. Брат и сестра не сомневались, что на одном лишь этом основаньи, вне зависимости от сомнений в ее репутации, генерал воспротивится союзу, и сие обратило несколько взбаламученные помыслы Кэтрин к ее собственному положенью. Она ничтожна, как Изабелла, и, вероятно, такая же бесприданница; а если сам наследник имущества Тилни не обладает достаточным величьем и богатством, к какому интересу должен обратить свои устремленья младший брат? Болезненные раздумья, к коим сия мысль вела, рассеивались только верою в особую склонность, кою – как давали ей понять слова, а равно поведенье генерала, – она, к счастью, в хозяине дома пробудила; а равно воспоминаньем о наивеликодушнейших и наибескорыстнейших соображеньях касательно денег, кои не раз срывались с его уст и заставляли Кэтрин полагать, что позицию его в подобных вопросах его дети разумеют неверно.
Они, однако, столь абсолютно были убеждены, что брату их недостанет смелости лично явиться за отцовским благословением, и столь часто уверяли, что в жизни их не бывало момента, когда приезд капитана Тилни в аббатство был менее вероятен, что Кэтрин дозволила себе отбросить тревогу относительно собственного внезапного отъезда. Но поскольку не приходилось ожидать, что капитан Тилни, когда бы ни обратился к отцу, достоверно опишет тому поведенье Изабеллы, Кэтрин представлялось весьма уместным изложить генералу все дело, как оно есть в действительности, дабы генерал составил хладнокровное и беспристрастное мненье и приготовился возражать, опираясь на резоны справедливее, нежели неравность положений. Кэтрин тотчас предложила сие Генри; однако, вопреки ее надеждам, тот не ухватился пылко за сию мысль.
