Под маской, или Сила женщины - Луиза Мэй Олкотт
Вечером, оставшись одна, я почувствовала себя очень несчастной. Что-то в атмосфере этого счастливого дома заставило меня пожалеть о том, кем я стала. Я сидела, пытаясь собраться с духом, и вспоминала те дни, когда я была молода и хороша собой, весела и добродетельна. Из зеркала на меня смотрела увядшая тридцатилетняя женщина, ибо я сняла накладные локоны, смыла краску, маски на лице не осталось. Ох! Как же я ненавижу сентиментальность! Пью за твое здоровье из подаренной тобою фляжки, а потом лягу в кровать и увижу себя во сне в роли леди Тартюф, которую исполняю снова. Адье, продолжение следует».
Эдвард сделал паузу, все молчали, он взял следующее письмо и продолжил чтение:
«Любезная моя!
Все идет хорошо. На следующий день я взялась за дело и, поняв характер каждого, испытала на них свою силу. Рано утром сбегала посмотреть на Холл. Оценила его по достоинству и сделала первый шаг к тому, чтобы стать его хозяйкой: распалила любопытство хозяина, от души ему польстив. Он боготворит свое поместье; я похвалила его, добавив несколько безыскусных комплиментов ему самому — он был очарован. Младший член семьи обожает лошадей; рискуя собственной шеей, я приласкала его любимца, и он восхитился мной. Барышня романтична, любит цветы, я составила букетик и впала в сентиментальность — и это ей очень понравилось. Прекрасная сосулька обожает свою покойную маму, я восторженно отозвалась о ее портрете, и она растаяла. Месье привык к поклонению. Я его не замечала, и он, по природной противоречивости человеческой натуры, начал замечать меня. Он любит музыку, я стала петь, но прекратила, когда он, послушав немного, захотел продолжения. Он ленив, любит, чтобы его развлекали, я продемонстрировала ему свое мастерство, но отказалась утруждать себя ради его забавы. Короче говоря, не оставляла его в покое, пока он не начал пробуждаться. Младшего, чтобы от него избавиться, я очаровала, и его услали из дому. Бедняжка, он мне в общем-то по душе, будь он ближе к титулу, я бы вышла за него замуж».
— От души признателен за такую честь. — Эдвард презрительно выпятил губу. Джеральд же сидел, застыв, точно изваяние — зубы стиснуты, глаза пылают, брови нахмурены. Он ждал развязки.
«Пылкий мальчик едва не прикончил брата, но я сумела расположить к себе Месье, разыграв роль сиделки, — правда, потом вмешалась Вашти (сосулька). Тогда я изобразила оскорбленную добродетель и больше к нему не подходила, зная, что он будет скучать, устроила мистификацию касательно С., отправив письмо туда, где С. точно его не получит, да и вообще разыгрывала всевозможные милые сценки, чтобы добиться признания этого гордеца. Дело движется, а я тем временем понемногу очаровываю сэра Д. своей дочерней привязанностью. Это почтенный пожилой джентльмен, простодушный, как дитя, кристально честный и щедрый, как принц. Повезет мне, если я добьюсь его расположения, и своей добычей поделюсь с тобой, так что пожелай мне удачи».
— А вот третье письмо. Часть его содержания вас удивит, — сказал Эдвард, беря в руки очередной листок.
«Ортанз!
Я сделала то, что однажды уже планировала сделать в других обстоятельствах. Ты прекрасно знаешь, что мой отец, легкомысленный красавец, женился вторым браком на женщине высокого рода. Сама я леди Х—д видела лишь однажды — меня на всякий случай услали подальше. Выяснив, что славный сэр Д. немного знал ее девочкой, и будучи совершенно уверена, что он не слышал о смерти ее маленькой дочери, я смело назвалась ее ребенком и рассказала жалостливую историю своего детства. Сработало просто дивно: он все пересказал Месье, и оба проявили рыцарственное сочувствие к дочери леди Ховард, хотя до этого смотрели на меня сверху вниз, в силу моей бедности и простого происхождения. Что до мальчика, он с самого начала жалел меня с искренней теплотой, даже не зная, из какой я семьи. Я этого не забуду и, если представится возможность, тоже буду к нему добра. Поскольку мне хотелось довести историю с Месье до успешного разрешения, я устроила театральный вечер, попав в родную стихию. Должна пересказать тебе один незначительный эпизод, поскольку я совершила ловкий подлог и меня едва не поймали. Я не вышла к ужину, зная, что мотылек вернется порхать поближе к огню, а мне было предпочтительнее, чтобы он порхал не прилюдно, ибо ревность Вашти переходит все границы. Проходя через мужскую гримерную, я своим быстрым глазом приметила письмо, лежавшее среди костюмов. Оно явно не было частью реквизита, и меня охватил безотчетный страх, когда я узнала руку С. Я давно этого боялась, но верила в свою удачу. Увидев письмо, я его посмотрела. Как тебе известно, я могу подделать почти любой почерк. Прочитав в этом послании почти всю историю моих отношений с С., рассказанную с полной правдивостью, а также о том, что он наводил справки о моей прошлой жизни и узнал все, я пришла в ярость. Потерпеть поражение, когда ты так близка к успеху, просто ужасно, и я решила пойти на большой риск. Поскольку письмо я вскрыла, подведя раскаленное лезвие ножа под печать, конверт остался неповрежденным, я написала несколько строк почерком С., подражая его торопливому стилю: он, мол, в Бадене — то есть если Месье ответит, до С. ответ не дойдет, поскольку он, насколько мне известно, в Лондоне. Я положила письмо в карман, из которого оно раньше, видимо, выпало, и как раз поздравляла себя с избавлением от большой опасности, как вдруг появилась Дин, горничная Вашти, — она, похоже, за мной наблюдала. Она явно заметила письмо у меня в руке и что-то заподозрила. Я решила не обращать на нее внимания, но мне необходимо быть осторожной, она все время начеку. Вечер завершился театральным представлением наедине, актерами выступали только Месье и я. Мне было важно, чтобы мою версию событий он услышал раньше, чем все остальные, вот я и рассказала ему романтическую историю домогательств С., и он мне поверил. За
