Халлдор Лакснесс - Возвращенный рай

Бьёрн из Лейрура из вежливости улыбнулся, подошел к девушке и поцеловал ее.

— Поверь мне, ягненочек, — сказал он, — настанет день, когда у меня не будет ни крошки еды и я буду ползать по своему хутору слепой и парализованный, а с юга появится человек: это будет наш дорогой Стейнар из Лида на своем сером, а в седельной сумке у него будет вдоволь золота и водки.

— Я думаю, что я не отважусь даже погладить морду его лошади, — сказала девушка. — Человек уезжает одним, а возвращается другим. Маленькой дочки своего отца больше не существует, и ты это знаешь лучше, чем кто-нибудь другой.

— Нет, — вы только послушайте, что она говорит, — сказал поверенный и зевнул.

— У нас в приходе появился один человек, — сказала девушка. — Сегодня он разыскал меня на лугу и заставил присесть на кочку, хотел говорить со мной. Он приехал из страны мормонов, чтобы забрать меня, его будто бы послал мой отец. Он дал мне два дня на размышление.

— Ты что, в своем уме, малютка? — встрепенулся поверенный. — Ты знаешь, где находится эта чертова страна? Это же по ту сторону луны. Ты небось вздремнула на кочке, и тебе все приснилось.

— В таком случае мне приснилась моя смерть, — сказала она.

— Если это был человек и даже мормон, то не иначе как тот самый дьявол с островов Вестманнаэйяр, который шляется по стране в последнее время, как сообщают газеты. Ну и что ты собираешься сказать ему через два дня? Что собираешься делать?

— Да ничего особенного, — ответила девушка. — Просто буду ждать его на лугу, пока он не придет с мамой и братом и не заберет меня.

— А мальчик?

— Какой мальчик?

— Наш мальчик.

— Разве он твой?

— А чей же, ты думаешь?

— Я отдала его маме.

— Нет, никто не увезет отсюда мальчика, тем более в эту проклятую дыру по другую сторону луны, — сказал Бьёрн из Лейрура.

— Ты всегда утверждал, что мальчик не твой, в таком случае он и не мой тоже. Он сам по себе начал во мне расти, точно так же, как бог создал из ничего мир и самого себя.

— Когда ты разговариваешь со мной, моя девочка, не нужно прикидываться глупее, чем ты есть на самом деле, — сказал Бьёрн.

— И ты веришь, будто я не знала, что ты делал со мной, когда я притворялась спящей?

— Между женщиной и мужчиной не существует моста, — сказал он. — Ни один мужчина не знает того, что знает женщина, и этого не дано ему знать до тех пор, пока не родятся срощенные близнецы — девочка и мальчик, зачатые в одном теле.

— Кого заботило то, что я знаю? — спросила девушка. — Мать? Моего жениха? Нисколько. Может быть, мне нужно было обо всем доложить пастору Йоуну? «Какое дело Иисусу до того, как спариваются млекопитающие?» — говорил судья. Они ведь никак не могли доказать, что я не спала. Но теперь это время миновало. Приснилось мне или не приснилось — одно мне ясно: через два дня меня здесь не будет.

Он обнял теплую, промокшую девушку и прижал ее к своей широкой груди.

— Назови меня еще раз своей маленькой девочкой, прежде чем я уйду. И я пойду.

— Моя маленькая девочка, — сказал Бьёрн из Лейрура, целуя ее и обдавая запахом коньяка и табака. — Завтра утром я пойду к судье и усыновлю мальчика. Как-то летом я ехал через выгон в Готане и увидел маленького карапуза, который барахтался среди кочек. Он похож на блаженной памяти моего прадеда. Тот был выдающийся человек и скальд. Я обещаю тебе: мальчик будет судьей и я сделаю из него великого поэта; ни одного дня ты не будешь больше работать на болоте. Отныне я не оставлю тебя в руках у прихода, не говоря уже о мормонах. Я сейчас схожу наверх, разбужу парней и прикажу им поймать лошадей. Мы с тобой уедем отсюда.

— Куда? — спросила девушка.

— Куда угодно. С меня довольно… Я развяжусь со всем этим: с болотистыми хуторами, с разбитыми кораблями, коньяком, красным деревом, лошадьми; с планами постройки судна совместно с богачами из столицы, и с ревматизмом, и с морским чудовищем на островах Вестманнаэйяр. Мы сегодня же ночью отправимся на юг, сядем на пароход — ты, я и мальчик — и очутимся в волшебной стране раньше мормонов. А сейчас я поднимусь на чердак и возьму свои сапоги.

Он выпустил ее из объятий, где она сжалась, почти погребенная под его бородой. Девушка стоит посреди компаты. Ее башмаки полны воды, и вокруг ее ног лужи. До этого она видела все как бы в тумане. Только сейчас она заметила обтянутые кожей стулья красного дерева — прибыль его от кораблекрушений и распродаж. Стоит только вдохнуть воздух в этой комнате, как в нос ударяет сильный запах коньяка и табака. На кресле неподвижно сидит кот.

Время от времени восточный ветер швыряет дождевые капли об стекло. Девушка продолжает стоять посреди комнаты, как пригвожденная к полу, — лужи увеличиваются. Кот спит. Мужчина, державший девушку в объятиях, заставляет себя ждать. Куда же запропастились его сапоги? Или трудно разбудить только что уснувших парней? Может быть, этот кот мертв? — подумала девушка. А может, все это сон, и эти лужи на полу тоже? Она подошла к спящему коту и погладила его. Кот потянулся, полуоткрыл глаза, приподнял голову, зевнул и опять уснул. Быть может, он тоже подумал, что эта незнакомая девушка ему приснилась? А может быть, так оно и было?

Наконец в ночной тишине послышались шаги на лестнице. Кто-то осторожно, чтобы не заскрипели петли, отворил дверь в комнату. Вошла старуха, согнутая, почти горбатая, с заспанным лицом; жидкие седые волосы заплетены в косички толщиной в шнурок; она была в ночной сорочке с большим воротом, откуда виднелись высохшие груди, повисшие, как пустые кожаные сумки. Спускаясь к гостье, она натянула на себя черную юбку. Тряся головой, старуха рассматривала девушку, затем протянула ей руку и спросила:

— Что привело тебя сюда, моя милая?

— Ничего особенного. Мне нужно было поговорить с Бьёрном, спросить его об одном деле.

— Скажи, ты не из хутора Лид? — спросила старуха.

— Да, я из Лида в Стейнлиде.

— Бедняжка, — промолвила старуха. — Значит, это ты потеряла отца?

— Да, — ответила девушка, — он у мормонов.

— Боже милостивый! Похоронить своих близких и то меньшее несчастье по сравнению с этим.

— Они по крайней мере не навещают нас после смерти.

— Позднее ты выбрала время для визитов, моя милая, — сказала старуха. — Зачем без нужды будить и беспокоить моего бедного Бьёрна? Разве ты не видишь, что он стар и почти слеп, ему нужно спать по ночам.

— Я никогда не считала Бьёрна таким уж старым, — сказала девушка. — Некоторые говорят даже, что у меня ребенок от него.

— Чего только люди не наговорят на моего бедного Бьёрна. Это с тебя течет, милая?

— Я перебиралась вброд. Я батрачу на том берегу реки…

— Хорошо, что молодежь не чурается работы. Только что это за мода повелась болтаться по ночам. Стыд и срам… Иди-ка ты отсюда, несчастная. К утру как раз и поспеешь домой. Я дам тебе плащ взаймы. Может, хочешь кусок сахару? К сожалению, огонь в очаге погас, и кофейник холодный…

Глава двадцать пятая. Происшествие в пути

Когда Бьёрн из Лейрура, посетив судью, стал жаловаться, что некий иностранный агент, мормон, носится по стране с быстротой пожара на болоте и подбивает порядочных людей покинуть родину, угрожая тем самым обезлюдить Исландию, судья спросил: каких это порядочных людей он имеет в виду? Иждивенцев прихода или героев древних саг?

— Ты, наверное, помнишь девушку из Лида, которая обзавелась незаконнорожденным сыном? Думаешь, мормоны не пронюхали об этом? Я теперь подумываю над тем, чтобы усыновить мальчишку по закону.

— Нет, дьявол меня побери, ты не усыновишь мальчишку, от которого отрекся. Из-за этой истории я стал посмешищем в глазах всей округи, — отрезал судья.

— Ложь! Я никогда не отказывался от мальчика, — сказал Бьёрн из Лейрура. — Не виноват же я в том, что мать его утверждала, будто он родился без отца.

— На меня показывают пальцами, как на дурака, потому что я не отправил вас всех за решетку, где самое для вас подходящее место.

— А нельзя ли рассмотреть дело заново? Словно бы ничего и не было? Я требую, чтобы жителей Лида никуда не отпускали, пока не будет произведено расследование.

— А ты представляешь, во что обходится приходу их содержание? — осведомился судья. — Я знаю, многие приходские советы благодарят бога, если им представляется возможность хоть на собственные деньги отправить в Америку своих иждивенцев.

— Тогда я приму меры по своему усмотрению, — заявил Бьёрн из Лейрура.

— Делай что хочешь, — сказал судья, — только, пожалуйста, меня уж не вмешивай. Постарайся не попасть за решетку. А теперь давай-ка поболтаем о чем-либо другом… Хочешь коньяку?

— А какой у тебя?

— «Наполеон». Ну, уж если ради чего-нибудь и стоит тратить слова, так это ради той новости, которую я тебе сообщу: нам предлагают в Англии траулер — это большое судно, друг мой. Оно работает на пару. За один сезон с его помощью можно взять рыбы больше, чем это могут сделать пятьдесят рыболовецких поселков. На таком судне не придется лежать в каюте в ожидании хорошей погоды и коротать время за чтением книг о древних героях. Через несколько лет моторки и шхуны будут вызывать у всех только усмешку, а о существовании весельной лодки и вовсе забудут. Одно решительное усилие с нашей стороны, и мы учредим собственную фирму. Если такие кредитоспособные дельцы, как ты, предоставят в залог землю да еще выложат наличные, то один иностранец готов выхлопотать нам ссуду в банке. Через год мы начнем выгребать золото из моря.