О привидениях и не только - Джером Клапка Джером
– Я не мальчик, – сказал незнакомец. – И совсем не хотел показаться дерзким.
– Вижу, – ответила мисс Кайт. – Это было глупое замечание. Представить не могу, что заставило меня его сделать. Видимо, просто глупею на старости лет.
Незнакомец рассмеялся.
– Вы уж точно не старая.
– Мне тридцать девять, – выпалила мисс Кайт. – Ведь в таком возрасте не назовешь человека молодым?
– По-моему, это прекрасный возраст, – настаивал незнакомец. – Человек достаточно молод, чтобы не утратить веселье юности, и достаточно взрослый, чтобы научиться сочувствию.
– Надо же, – возразила мисс Кайт. – Скажите еще, что каждый возраст прекрасен по-своему. Я иду спать.
Мисс Кайт поднялась. Бумажный веер почему-то сломался, и она бросила обрывки в огонь.
– Еще рано, – возразил незнакомец. – Я предвкушал разговор с вами.
– Что ж, у вас есть возможность и дальше его предвкушать, – возразила мисс Кайт. – Спокойной ночи.
На самом деле мисс Кайт не терпелось взглянуть на себя в зеркало в собственной комнате, с плотно закрытой дверью. Образ этой другой мисс Кайт – опрятной леди с бледным лицом и каштановыми волосами – был таким ярким, что мисс Кайт недоумевала, не посетила ли ее временная забывчивость, пока она одевалась к ужину в тот вечер.
Предоставленный сам себе незнакомец прошел к столу для игры в мушку в поисках чего-нибудь почитать.
– Кажется, вы спугнули мисс Кайт, – заметила леди, приходившаяся кузиной некоему баронету.
– Похоже, что так, – признал незнакомец.
– Мой кузен, сэр Уильям Босстер, – заметила занятая вязанием леди, – который женился на племяннице старого лорда Игема… Вы никогда не встречали Игемов?
– Пока, – ответил незнакомец, – не имел такой чести.
– Очаровательная семья. Не может понять… То есть мой кузен сэр Уильям не может понять, почему я продолжаю жить здесь. «Моя дорогая Эмили, – повторяет он каждый раз, когда меня видит, – моя дорогая Эмили, как можете вы существовать среди людей такого сорта, обитателей пансионов?» Но меня они забавляют.
Чувство юмора, согласился незнакомец, всегда является преимуществом.
– Наша семья со стороны матери, – продолжала кузина сэра Уильяма своим монотонным голосом, – связана с Теттон-Джонсами, которые, когда король Георг Четвертый… – Кузине сэра Уильяма понадобилась очередная катушка ниток, она подняла глаза и встретилась взглядом с незнакомцем. – Сама толком не знаю, почему я все это вам рассказываю, – произнесла она недовольным голосом. – Вряд ли это вас заинтересует.
– Все, что связано с вами, меня интересует, – серьезно заверил ее незнакомец.
– С вашей стороны очень мило так говорить, – вздохнула кузина сэра Уильяма, но без должной уверенности. – Вероятно, иногда я докучаю людям.
Вежливый незнакомец спорить не стал.
– Понимаете, – продолжала бедная леди, – я действительно из хорошей семьи.
– Уважаемая леди, – произнес незнакомец, – ваше благородное лицо, благородный голос, благородная осанка – все свидетельствует об этом.
Она не отрываясь смотрела незнакомцу в глаза, и постепенно улыбка прогоняла прочь тоску с ее лица.
– Как глупо с моей стороны. – Она говорила скорее с собой, чем с незнакомцем. – Что ж, конечно, люди… люди, мнение которых имеет значение, судят тебя по тому, кто ты есть, а не по тому, что ты говоришь о себе.
Незнакомец все молчал.
– Я вдова провинциального доктора с доходом лишь в двести тридцать фунтов в год. Разумнее всего смириться с этим и беспокоиться о моих сильных и могущественных родственниках не больше, чем они когда-либо беспокоились обо мне.
Казалось, незнакомец не мог найти подходящих слов.
– У меня есть еще родственники, – вспомнила кузина сэра Уильяма, – близкие моего бедного супруга, для которых вместо «бедной родственницы» я могла бы стать сказочной крестной мамочкой. Вот моя семья, или такой она могла бы быть, – с сарказмом добавила кузина сэра Уильяма, – не будь я вульгарным снобом.
При этих словах она вспыхнула и поспешно поднялась.
– Похоже, я прогнал и вас, – вздохнул незнакомец.
– Когда тебя называют вульгарным снобом, – с жаром выпалила леди, – самое время уходить.
– Это были ваши слова, – напомнил незнакомец.
– О чем только я думала! – заметила дама с негодованием. – Ни одна леди, по крайней мере в присутствии совершенно незнакомого человека, не назвала бы себя… – Она сконфузилась. – Сегодня вечером со мной что-то происходит. – Кажется, я просто не в состоянии удержаться, чтобы не оскорблять себя.
Все еще в полном смятении, она пожелала незнакомцу доброй ночи, надеясь, что при следующей встрече будет чувствовать себя как обычно. Незнакомец, надеясь на то же самое, открыл перед ней дверь и снова закрыл.
– Скажите, – засмеялась мисс Девайн, которая исключительно благодаря силе таланта ухитрялась извлекать гармоничные звуки из сопротивлявшегося пианино, – как вам это удалось? Хотела бы я знать.
– Что вы имеете в виду? – спросил незнакомец.
– Так быстро избавиться от этих двух старых развалин?
– Как хорошо вы играете! – воскликнул незнакомец. – Я понял, что у вас исключительный музыкальный дар, в тот самый момент, когда увидел вас.
– Откуда вы узнали?
– Это написано у вас на лице.
Девушка рассмеялась от удовольствия.
– Похоже, вы времени не теряли, разглядывая мое лицо.
– Это красивое и интересное лицо, – заметил незнакомец.
Она резко повернулась на табурете, и их глаза встретились.
– Вы умеете читать по лицу?
– Да.
– Скажите, что еще вы видите в моем?
– Откровенность, смелость…
– Ах да, все добродетели. Возможно. Это мы примем как должное. – Девушка на удивление быстро стала серьезной. – Расскажите лучше об обратной стороне.
– Не вижу здесь обратной стороны, – ответил незнакомец. – Вижу только прекрасную девушку на пороге превращения в достойную женщину.
– И ничего больше? Не видите следов алчности, тщеславия, убожества и… – Злой смешок сорвался с ее губ. – И вы умеете читать по лицу!
– Читать по лицу. – Незнакомец улыбнулся. – Знаете, что сейчас написано на вашем? Любовь к правде, почти неистовая, неприятие лжи, лицемерия, желание всего чистого, презрение ко всему презренному, особенно к тому, что презренно в женщине. Скажите, разве я читаю неверно?
«Интересно, – подумала девушка, – не потому ли две другие дамы так поспешно покинули гостиную? Все ли стыдятся собственного ничтожества под взглядом ваших чистых доверчивых глаз?»
Тут ей на ум пришла одна мысль.
– Мне показалось, папа многое успел рассказать вам за ужином. О чем вы разговаривали?
– Это военного вида джентльмен справа от меня? Главным образом мы говорили о вашей матери.
– Жаль, – ответила девушка, теперь уже жалея, что задала этот вопрос. – Я надеялась, что для первого вечера он выберет другую тему!
– Он и пытался предложить пару других, – сознался незнакомец, – но я так мало путешествовал по свету, что обрадовался, когда он принялся рассказывать о себе. Надеюсь, мы подружимся. К тому же он так хорошо говорил о миссис Девайн.
– В самом деле?
– По его словам, он женат уже двадцать лет и никогда не жалел об этом за исключением одного раза!
Ее черные глаза сверкнули, но когда они встретились взглядами, всякое подозрение с ее стороны улетучилось. Она отвернулась, пряча улыбку.
– Так значит, он пожалел. Один раз.
– Лишь раз, – объяснил незнакомец, – пребывая в переменчивом раздражительном настроении. Он поступил честно, когда признал это. Поделился со мной. Думаю, я ему понравился. Действительно, он почти дал мне это понять. Сказал, что не часто выпадает возможность поговорить с таким человеком, как я. Рассказал, что, когда они с вашей матерью путешествуют, их всегда принимают за молодоженов. Некоторые из историй, которые он поведал, оказались весьма забавными. – Незнакомец засмеялся. – И даже здесь их в основном называют «Дарби и Джоан»[20].
– Да, – подтвердила девушка, – это так. Мистер Лонгкорд придумал им это прозвище на второй вечер после нашего приезда. Все решили, будто это умно, хотя, по мне, вполне очевидно.
– Мне кажется, нет ничего прекраснее любви, которая выдержала жизненные невзгоды. Сладкий
