Франс Бенгстон - Викинги

Затем цепь осмотрел Торкель Высокий, и после того, как он также похвалил ее, он нагнулся над столом, чтобы передать ее Орму. Когда он нагнулся, Зигтригг протянул руку, чтобы взять ее, но Орм был проворнее, и его рука достигла цепи первой.

— Кто ты такой, чтобы хватать ее? — сказал он Зигтриггу.— Я не слыхал, чтобы ты был королем или ярлом, а я не хочу, чтобы ее трогали кто-либо, кроме них.

— Я хочу драться с тобой за это украшение,— сказал Зигтригг.

— Я верю,— ответил Орм,— потому что ты просто завистливый и невоспитанный грубиян. Советую тебе не распускать руки и не лезть к людям, которые умеют себя вести.

— Ты боишься драться со мной,— проревел Зиг­тригг.— Но ты будешь драться, или отдашь цепь мне, потому что ты давно мне должен, и я требую эту цепь в уплату долга.

— У тебя голова ослабла от пива, поэтому ты и болтаешь глупости,— сказал Орм,— потому что я никогда в жизни тебя раньше не видел, поэтому не могу быть тебе должником. Самое лучшее, что ты можешь сделать,— добавил он резко,— это сидеть тихо и молчать, пока я не попросил у короля Харальда разрешения засунуть твой нос в то место, на котором ты сидишь. Я — мирный человек и ненавижу пачкать руки о такое рыло как твое. Но даже самый терпели­вый человек не может не хотеть научить тебя хоро­шим манерам.

Но Зигтригг был признанным воином, которого все боялись за его силу и свирепость, он не привык, чтобы с ним так обращались. Он вскочил со скамьи, ревя, как бык, и испуская поток ругательств. Но еще громче прозвенел голос короля Харальда, когда он в ярости приказал молчать и потребовал сообщить ему причину шума.

— Твое доброе пиво, о король,— сказал Орм,— вместе с жадностью этого человека до золота, свело его с ума. Он кричит, что хочет мою цепь и заявляет, что я — его должник, хотя я его никогда в глаза не видел.

Король Харальд сердито сказал, что люди короля Свена всегда причиняют беспокойство, он строго потребовал от Зигтригга ответа, почему он дал волю своим чувствам и потерял контроль над собой, ведь ему было ясно сказано, что мир Христа и мир короля Харальда должны уважаться в этом зале.

— Великий король,— сказал Зигтригг,— позволь мне объяснить, как обстоит дело, и ты увидишь, что мое требование справедливо. Семь лет тому назад я понес большие убытки, а теперь, у тебя на празднике, я узнал, что эти двое были среди тех, кто их мне нанес. В то лето мы возвращались с юга на четырех кораблях, Борк Хвенский, Сильверпалле, Фаре-Виде Свенссон и я, когда увидели три корабля, плывущих на юг. Мы с ними поговорили, и из рассказа этого Токе я теперь знаю, чьи это были корабли. На моем корабле был раб из Испании, черноволосый человек с желтой кожей. Пока мы разговаривали с незнакомцами, он спрыгнул в воду, утащив с собой моего шурина Оскеля, хорошего человека. Больше ни того, ни другого мы не видели. Но сейчас мы все слышали, что этот раб был поднят на борт их судна и что это был человек, которого они называют Соломон, и что он хорошо им служил. Эти двое, сидящие здесь, Орм и Токе, выта­щили его из воды, об этом мы слышали от них самих. За такого раба я мог бы получить хорошую цену. Этот человек, Орм, является сейчас вождем тех, кто остал­ся в живых от экспедиции Крока, и только справед­ливо будет, если он возместит мне потери, которые я тогда понес. Поэтому я требую от тебя, Орм, чтобы ты передал мне цепь в уплату за потерю мной раба и шурина, миром и добровольно. В случае отказа — чтобы ты вышел со мной на поединок за пределами этого зала, с мечом и щитом, сейчас и без отлагатель­ства. Отдашь ты мне цепь или нет, я все равно убью тебя — потому что ты сказал, что хочешь ущипнуть меня за нос — а ко мне, Зигтриггу, сыну Стиганда, родственнику короля Свена, никто никогда не обра­щался невежливо и при этом доживал бы до конца дня, когда он сделал это.

— Только две вещи сдерживали меня, когда я слушал твои слова,— отвечал Орм.— Первое — это то, что цепь — моя и таковой останется, кто бы спрыгивал или не спрыгивал с твоего корабля в море семь лет назад. А второе — это то, что я и Синий Язык также скажем свое веское слово в вопросе о том, кому из нас двоих придется дожить до завтрашнего рассвета. Но давай сначала выслушаем волю короля Харальда в этом вопросе.

Все в зале были рады тому, что имелась хорошая перспектива вооруженного поединка, потому что бой между двумя такими людьми, как Орм и Зигтригг, сулил интересное зрелище. Как король Свен, так и Стирбьорн высказали свое мнение, что это придаст приютное разнообразие святочной попойке. Но король Харальд сидел, глубоко обдумывая дело, поглаживая бороду и с выражением растерянной неопределеннос­ти на лице.

Наконец он сказал:

— Трудно принять решение по данному делу. Я считаю сомнительным право Зигтригга требовать ком­пенсации от Орма за потерю, которую он понес не по вине Орма. С другой стороны, нельзя отрицать, что каждый, потерявший хорошего раба, не говоря уже о шурине, может требовать компенсации за свою поте­рю. В любом случае, сейчас, когда они обменялись оскорблениями, они должны драться, как только бу­дут вне поля моего зрения. А такая цепь, которую носит Орм, несомненно, была причиной многочислен­ных поединков в прошлом, и в будущем станет при­чиной еще более многочисленных конфликтов. В дан­ных обстоятельствах, следовательно, я не вижу при­чины, почему бы не разрешить им драться здесь, где все мы сможем насладиться зрелищем. Поэтому, Халльбьорн, позаботься о том, чтобы был очерчен боевой круг около зала, где земля особенно ровная, и чтобы он был хорошо освещен факелами и огражден веревкой. Как только все будет готово, сразу же со­общи.

— Король Харальд,— сказал Орм, и голос его прозвучал необычно печально,— я не хочу участво­вать в таком состязании.

Все уставились на него в изумлении, а Зигтригг и некоторые другие воины короля Свена разразились смехом. Король Харальд печально покачал головой и сказал:

— Если ты боишься драться, тогда нет другого выхода, как только передать цепь ему и надеяться на то, что это усмирит его гнев. Насколько мне помнится, в твоем голосе были более смелые тона несколько минут назад.

— Меня беспокоит не бой,— ответил Орм,— но холод. Я всегда был человеком слабого здоровья, а холод я переношу хуже всего. Нет ничего более опас­ного для моего здоровья, чем выйти из жаркой ком­наты, после выпивки, на холодный ночной воздух, особенно сейчас, когда я много лет провел в южном климате и отвык от северной зимы. Я не понимало, почему для того, чтобы ублажить Зигтригга, я должен буду мучиться от кашля всю зиму, потому что кашель и простуда преследуют меня, и моя мать всегда гово­рила, что они станут причиной моей смерти, если я не буду заботиться о себе. Поэтому, о король, я смиренно прошу, чтобы бой состоялся здесь, в зале, перед твоим столом, где много места, и где ты сам сможешь насла­диться зрелищем с комфортом.

Многие из присутствующих засмеялись над беспо­койством Орма, но Зигтригг не присоединился к ним, яростно зарычав, что скоро он избавит Орма от всех забот о его здоровье. Орм, однако, не обратил на него внимания, но спокойно продолжал сидеть, повернув­шись к королю Харальду и ожидая его решения.

Наконец Король Харальд сказал:

— Мне жалко видеть, что в наши дни молодежь такая хрупкая. Она уже не такая, как раньше. Сы­новья Рагнара Волосатого никогда не заботились о таких пустяках, как погода. Я в молодые годы тоже. В самом деле, из нынешних молодых я не знаю никого, кто имел бы такой же характер, кроме Стирбьорна. Признаюсь, однако, что теперь, когда я стар, мне было бы удобнее смотреть за поединком здесь, сидя на стуле. Хорошо, что епископ болен и лежит в постели, потому что он никогда бы не допустил такого. Тем не менее, я не считаю, что мир, который все мы здесь празднуем, будет нарушен чем-то, на что я дам свое согласие. Я не думаю также, что Христос будет иметь какие-либо возражения против состязания в мастер­стве, при условии, что оно будет проведено должным образом и в соответствии с правилами. Следовательно, пусть Орм и Зигтригг дерутся здесь, перед моим столом, используя, меч, щит, шлем и кольчугу. И пусть никто не помогает им, кроме помощи при оде­вании доспехов. Если один из них будет убит, дело будет считаться решенным, но если один из них не сможет больше стоять прямо, или бросит свой меч, или спрячется под столом, его противник не должен продолжать наносить ему удары, потому что в таком случае он будет считаться проигравшим и вместе с этим потеряет цепь. А я, Стирбьорн и Халльбьорн проследим за тем, чтобы поединок проходил честно.

Люди поспешно несли доспехи для Орма и Зиг­тригга, и в зале стоял большой шум, так как обсуж­дались достоинства соревнующихся. Люди короля Харальда считали Орма лучшим бойцом из двоих, но люди короля Свена громко заступались за Зигтригга и говорили, что он уже убил в поединках девять чело­век, при этом не получив ни одного серьезного ране­ния. Среди тех, кто говорил громче всех, был Дире. Он спросил Орма, не боится ли тот, что холод могилы вызовет у него кашель, затем он повернулся к своему брату и просил его удовлетвориться цепью Орма в качестве компенсации и позволить ему, Дире, взять меч Орма.