Эрих Ремарк - Гэм
Пересекши на канатном пароме реку Липис, они заметили, что попали в сеть крупных водных путей Восточного побережья. Повсюду среди кофейных плантаций виднелись довольно большие китайские деревни. За золотыми рудниками Пунджома начались джунгли. Их предупредили, что там якобы хозяйничают тигры, однако они продолжили путь, ведь средь бела дня хищники вряд ли нападут на караван.
Утро выдалось свежее. В кронах горного леса дрались обезьяны. Наперебой кричали павлины и попугаи. Огромные бабочки и сверкающие колибри мелькали над землей. Мало-помалу подлесок стал гуще, тропа сузилась. Солнце поднималось к зениту.
В зарослях послышался топот — стадо диких свиней промчалось через тропу. Неожиданно из кустов выглянул меланхоличный буйвол — кто его знает, откуда он взялся. Там, где тропа стала пошире, устроили привал, потому что один из носильщиков упал и поранил плечо. Лавалетт перевязал его.
Гэм отошла немного назад, чтобы поближе рассмотреть какой-то яркий цветок. Вдруг слева хрустнули ветки. Она взглянула в ту сторону, но сперва ничего не увидела. И, только уже собираясь отвернуться, заметила внизу, в листве, два сверкающих зеленых глаза. Песок за ними двигался, дышал и был полосатым телом гигантской кошки.
Гэм не могла сделать ни шагу. Как завороженная смотрела она в эти страшные глаза. Тигр зарычал и ударил хвостом по земле. Могучая хищная жизнь, пылавшая в его глазах, наполнила Гэм покорным ужасом и тянула к себе, точно омут. Она шагнула, нетвердо, спотыкаясь, готовая безропотно подчиниться, безвольная перед этой мощью, которая несла гибель и уничтожение.
Тигр одним прыжком прянул назад и обратился в бегство. Подлесок сомкнулся. С минуту Гэм стояла в недоумении. Потом опомнилась и, объятая волной холодного ужаса, вся дрожа, стремглав кинулась к биваку. Лавалетт лишь с большим трудом сумел выяснить, что произошло.
Он осторожно обследовал окрестности, но зверя не нашел. Только под одной из веерных пальм у дороги обнаружил следы и исцарапанную когтями почву.
Гэм притихла, а на следующий день пожаловалась на головную боль. Лавалетт смерил ей температуру — немного повышенная — и заторопил носильщиков: надо поскорее добраться до Чаппинга, там наверняка есть врач.
Лихорадка усиливалась. Лавалетт опять устроил привал, поставил палатку и послал тамила в Чаппинг за врачом. А пока дал Гэм хинину и позаботился, чтобы она уснула.
Наконец тамил вернулся. Он едва не падал с ног, так быстро бежал. Но принес весть, что доктор скоро прибудет.
Это оказался здоровяк шотландец с рыжеватой шевелюрой. Мрачный взгляд его быстро оживился, едва он посмотрел на Гэм.
— Хорошо бы перевезти ее в Чаппинг. Но вам наверняка важно добраться до концессии на Буффало-Ривер.
— Вы правы, мне нужно в Сиам.
— Я знаю почему.
— Как видно, я недооценил собственную популярность. Английские власти постарались сделать мне рекламу.
— Да нет. Я видел вас, когда вы уезжали из Мадрида после последнего громкого дела в Испании.
— Думаю, можно рискнуть и пойти в Чаппинг.
— Безусловно. На посту только два унтер-офицера; лейтенант уехал в глубь страны, вернется дня через четыре, не раньше… Я хотел бы продолжить осмотр.
Лавалетт видел, как короткий пухлый палец скользит по груди Гэм.
— Что у нее?
— Плеврит.
— Так я и думал. С вашего разрешения, будем считать осмотр законченным.
— Обычно это решает врач.
— Совершенно верно, обычно.
— После столь поверхностного осмотра трудновато сделать надлежащие выводы. — Шотландец усмехнулся. — Вдобавок белый пациент поистине отдохновение от всей этой коричневой швали…
— Поэтому прошу вас, скажите, сколько я вам должен…
Шотландец сердито посмотрел на него, встал, ехидно сказал: «Ничего» — вскочил на коня и поехал прочь.
Гэм приподнялась на локте.
— Он поставит на ноги всех военных. Нужно немедля двигаться дальше.
Лавалетт сунул ей под мышку термометр.
— Что это даст? Лишнюю передышку, и не более того. Так или иначе они будут висеть у нас на хвосте.
— Тебе нужно уходить! — воскликнула Гэм. — Я останусь здесь. Забирай планы и тамила с парой носильщиков — вы сумеете уйти. Ну же, ступай! Не медли!
Лавалетт не ответил. Вышел из палатки, отдал несколько распоряжений. Потом вернулся и сказал:
— Болезнь освобождает от всех обязательств. Будь вы здоровы, мы бы, вероятно, обсудили ваше предложение. И еще: я пока не в Сингапуре. До тех пор многое может случиться.
Спустя несколько часов явились унтер-офицеры с отрядом сикхов. Лавалетт не дал им рта открыть, спокойно заговорил первым:
— Я ждал вас. Палатку нужно свернуть. Паланкин требует особенной осторожности: вы понесете больную. Ничего, справитесь. В этом стальном чемодане важные бумаги, тщательно за ним присматривайте.
При свете факелов караван направился по лесной тропе к поселку. Гэм спала в паланкине. Лишь изредка она открывала глаза и задумчиво смотрела на Лавалетта.
Унтер-офицеры решили дождаться лейтенанта. А покуда предоставили пленникам свободу. В полдень пришел врач, хотел осмотреть Гэм. Лавалетта рядом не было. Она и бровью не повела, увидев шотландца.
— Как ни прискорбно, — сказал он, — но я вынужден был прибегнуть к этому средству, чтобы вы остались здесь. Так что сами понимаете, насколько это для меня важно.
Гэм иронически усмехнулась:
— Вы британский подданный.
— Здесь я об этом не помню.
Она испытующе взглянула на него и чуть изменила тон:
— Кстати, вы переоцениваете мою причастность к этим делам.
— Понимаю. Да теперь это и безразлично. Английские власти обыкновенно интернируют столь опасных людей, и на долгие годы.
«На долгие годы…» — подумала Гэм, а вслух сказала:
— Это пустяки. Я все равно поступила бы именно так.
— Вы эксцентричны. По-другому я ваше путешествие объяснить не могу.
— В Европе оно вполне объяснимо…
— Верно. Я приехал сюда по сходным причинам. Но десять лет среди туземцев чрезвычайно обостряют восприимчивость к прелестям Европы. Позвольте смерить вам температуру.
— Сегодня никакой температуры нет, — сказала Гэм, взяв термометр.
— Ваша правда. Поразительный успех.
— Решение всегда приносит успех.
— Вы рассматриваете нынешние обстоятельства как решение?
— Если угодно, да. Несколько насильственное, но все же решение.
Вечером явился офицер, которого вызвали по телефону. Гэм услышала шум автомобиля и оделась. После беглого допроса лейтенант сказал, что, если потребуется помощь, он целиком в ее распоряжении. К Лавалетту он отнесся весьма почтительно и выразил сожаление, что должен действовать согласно приказу. Наутро его доставят на пост, а оттуда переправят дальше. Гэм улыбнулась молодому офицеру и попросила показать ей дорогу к дому врача.
Для шотландца ее визит был полной неожиданностью. Гэм держалась непринужденно и тем усугубила его замешательство. Он пробормотал несколько бессвязных фраз и предложил ей сесть. На ходу она нечаянно задела его и вздрогнула от брезгливости — потом села. Он жадно, во все глаза следил за каждым ее движением. Она спокойно сидела перед ним и ждала. Он начал разговор и хрипло произнес:
— Завтра утром Лавалетта увезут.
Она безучастно пожала плечами.
— Вы… поедете с ним?
— Не знаю… Возможно, останусь… — Она проговорила это почти отрешенно, только подумала: долгие годы тюрьмы.
— Я уже объяснил вам, как это для меня важно…
— Есть одно условие.
— Насчет Лавалетта?
— Этой ночью он должен бежать.
— Нет ничего проще. Ведь он сохранил почти полную свободу передвижения.
— Вы прекрасно понимаете, что без поддержки бегство бессмысленно.
— Не понимаю…
— Я говорила вам, что ждала решения. Не этого, внезапного. Но раз уж так вышло и раз эта история, начавшаяся из-за меня, привела к теперешней ситуации, мой долг — завершить ее так, чтобы в будущем она не тяготила мне душу.
Врач кивнул.
— Тогда все будет кончено?
— У вас есть автомобиль?
— Да.
— Надеюсь, через час он будет готов к отъезду.
— Пожалуй, это возможно. Я сам его подготовлю.
— Отлично. Проселки в хорошем состоянии?
— При некотором шоферском опыте проехать можно.
— Автомобиль будет наготове?
— Тоже при одном условии.
— Я знаю это условие и не считаю нужным говорить о нем.
— Не совсем. Что может помешать вам уехать с ним?..
— Вы быстро соображаете. Автомобиль в порядке?
— Я же сказал. Нужно только залить полный бак.
— Ладно. Положите в багажник провиант, одеяла и оружие.
Шотландец молчал, переставляя какие-то вещицы на столе.
— А что потом?
— Автомобиль будет угнан. Подозревать вас в пособничестве абсурдно, ведь именно вы содействовали аресту. Пропажу вы обнаружите завтра утром.
