Лев Толстой - Л.Н. Толстой. Полное собрание сочинений. Том 7. Произведения 1856-1869 гг.
Гр. Л. Толстой.
* ПРОГРЕССЪ.
1868
2 Nоября
Уменьшеніе народонаселенія разными средствами.
1) Принесенiе людей въ жертву.
2) Цирки Римлянъ.
3) Войны.
4) Развратъ Парижа. Многоженство Турціи — уменьшеніе, многоженство Мормоновъ — увеличеніе.
Прескотъ говоритъ: Перувьянцы не знали главнаго двигателя: личнаго интереса обагощенія. — Они жили и умирали, какъ бѣлка въ колесѣ, ни богаче, ни бѣднѣе — для другихъ. — Да, награда труда въ трудѣ, а не въ богатствѣ. И трудъ для другихъ съ увѣренностью неизмѣняемости есть лучшее поощреніе. Они были впереди С. А. Штатовъ.
Лучшіе умы направлены въ Европѣ на орудія смерти и со- общенія. — Оба орудія уничтоженія. —
Власть и свобода.
Главный аргументъ противъ мечтанія о прогрессѣ это то, стало быть мы идемъ и придемъ къ совершенству; но когда это было? А мы идемъ (какъ и одинъ человѣкъ думаетъ) къ осуществленію своей прихоти — и думаемъ, что мы идемъ къ благу абсолютному.
<Власть и свобода гражданъ — двѣ несовмѣстимыя силы.> То что называютъ свободой, есть только развѣтвленіе власти. Для успѣха рода человѣческаго та же преграда въ деспотизмѣ, какъ и въ [такъ] называемой свободѣ, т. е. развѣтвленіе власти (собственность есть власть).
Настоящая свобода неотъемлема. —
Нападеніе Алварады на Мехиканцевъ и измѣна ихъ — зоологическая черта, потомъ поддумана причина. —
9 Nоября 1869. —
Почему свобода гражданъ, кредитъ и пути сообщенія — есть благо — непостижимо, ежели не имѣть идеала прогресса.
Идеалъ настоящій — есть жизнь — занятія — продолженіе рода, увеличеніе искусства, рода человѣческаго, знанія, труда людей.
Прогрессъ: сообщеніе, кредитъ и свобода есть эксплуатація. Страховыя общества — банки — суды, — парламенты. Книгопе- чатаніе — непроизводительная работа. Для знаній довольно рукописи, все ни на волосъ не прибавляетъ наст[оящаго] блага.
Изъ Харьковской губерніи увозить рожь спиртомъ въ Москву. Спиртъ въ Москвѣ, консервы и декораціи въ Харьк[овѣ] потребность. Пріѣзжайте потребить спиртъ въ Харьковъ.
Прогрессъ — есть эксплуатация бѣдныхъ и будущихъ.
Мы видимъ въ немъ благо общее, на томъ же основаніи, на которомъ одинъ человѣкъ видитъ и разумно доказываетъ благо Уѣзднаго Суда или всего того, что для него выгодно.
[124]Прежніе идеалы исторіи: величіе грознаго Рима. — Іерусалимъ, Христіанство.
— Теперешнія — цивилизація.[125] —
[ФИЛОСОФСКИЙ ОТРЫВОК.]
6 Д[екабря] 1868.
Не cogito ergo sum,[126] не пространство и время врождены, но все движется. Слово выражающее что нибудь внѣ движенія = 0.—
Геометрія — наука потому, что допускаетъ безконечное движенiе, не спрашивая, что оно такое и гдѣ его конецъ, но изучая только соотношенія движеній точекъ — линій.
Математика не спрашиваетъ о причинѣ, что изъ чего, оттого и дохо[дитъ] до резуль[татовъ] [?].
Цѣль философіи — узнать общія законы, для этаго надо отрѣшиться отъ личности. Личность есть точка линій, и соотношеній ихъ только въ движеніи личности.
Съ этой точки зрѣнія: что дѣлаютъ люди, какая ихъ цѣль. Приложеніе своихъ способностей — движеніе по направленію даваемому Х-мъ. Это движеніе даетъ линію и сочетаніе ихъ и законы.
Вун[д]та — Гегеля философія — понятіе. Его опроверженіе понятія — мысль. Что такое его опроверженіе матерьялизма.
* [О БРАКЕ И ПРИЗВАНИИ ЖЕНЩИНЫ.]
Вся неразрѣшимая сложность таинственнаго вопроса о бракѣ, которую, по увѣренію Г. Тургенева, разрабатываетъ Г. Ауербахъ вмѣстѣ съ другими Европейскими и нашими мыслителями, заключается въ томъ же, въ чемъ заключается сложность вопроса питанія человѣка, который хочетъ за одинъ разъ съѣсть два или 10 обѣдовъ. Тотъ, [кто] захочетъ съѣсть сразу два обѣда, не получитъ питанія ни отъ одного. Онъ разстроитъ желудокъ, и цѣль — результатъ питанія — не будетъ достигнута. Тотъ, кто захочетъ жениться на двухъ и трехъ, не будетъ имѣть ни одной семьи. Результатъ брака — дѣти. Дѣтямъ въ нравственномъ мірѣ, какъ воздухъ и тепло въ физическомъ, необходимо вліянія[127] отца и[128] матери, живущихъ въ единствѣ согласія семьи. Единства и согласія семьи не можетъ быть при двухъ или трехъ матеряхъ и отцахъ. Всѣ нечетныя самцы и самки дерутся и истребляютъ другъ друга. Для человѣка же это немыслимо иначе какъ при деспотизмѣ (какъ мучаютъ жеребцовъ, старательно запирая ихъ другъ отъ друга, и какъ держатъ женъ на востокѣ). Тотъ, кто будетъ имѣть въ виду бракъ съ его неизбѣжными послѣдствіями — дѣтьми, съ его цѣлью, тотъ не можетъ видѣть[129] брака внѣ единства. Тотъ же, кто смотритъ только на дѣйствіе совокупленія, не думая о послѣдствіяхъ, долженъ находить полное удовлетвореніе въ развратныхъ учрежденіяхъ нашего общества.
«Почему-же, — скажутъ мнѣ тѣ милыя дамы, которыя, какъ бы награждая меня, удостаиваютъ чтеніемъ мою книгу, скажутъ мнѣ эти милыя дамы съ сдержанно насмѣшливой хотя и ласковой улыбкой, показывая, что они могли, но не хотятъ жестоко поразить меня, — почему же, милый Графъ, хорошая мать не должна чесаться и умываться? — Une femme doit être toujours soigneuse d’elle même,[130] почему же мы видимъ матерей выѣзжающихъ въ свѣтъ, занимающихся благотворительностью и даже братчиками и голодающими и вмѣстѣ отлично воспитывающихъ своихъ дѣтей?» — «Авторъ по своей особенной логикѣ (такъ какъ художникъ всегда говоритъ глупости, когда онъ вторгается въ нашу область мыслей), кажется, предполагаетъ, что все назначеніе женщины состоитъ въ рожаніи [и] воспитываніи дѣтей, и по невѣжеству своему не слыхалъ того, что выработала новѣйшая соціальная наука о назначеніи женщины, игнорируетъ о той разработкѣ неразрѣшимаго вопроса о бракѣ[131] и т. д. и т. д.» — скажетъ фельетонный критикъ. — Я могу вмѣстѣ отвѣтить обоимъ, и несмотря на мое отвращеніе къ доказательнымъ выступленіямъ, я не могу воздержаться отъ того, чтобы высказать тѣ причины, по которымъ я не раздѣляю общаго противнаго моему мнѣнія въ дѣлѣ назначенія женщины.[132]
Достоинство человѣка не заключается въ томъ, чтобы онъ имѣлъ какія бы то ни было качества и знанія, а только въ томъ, чтобы онъ исполнялъ свое призваніе. Призваніе мущины — это рабочія пчелы улья человѣческаго общества — безконечно разнообразно, но призваніе матки, безъ которой невозможно воспроизведенiе рода, — одно несомнѣнное. И несмотря на то женщина часто не видитъ этаго призванія и избираетъ мнимыя — другія. Достоинство женщины состоитъ въ томъ, чтобы понять свое призваніе. Женщина же, понявшая свое призваніе, не можетъ ограничиться кладеніемъ яичекъ. Чѣмъ болѣе она будетъ вникать въ него, тѣмъ болѣе это призваніе будетъ захватывать ее всю и представляться ей безконечнымъ. Значительность и безконечность этаго призванія и то, что оно исполняемо не можетъ быть внѣ формы единаго мужа и единой жены (семьи, какъ ее разумѣли всѣ живущія и жившіе люди), не пойметъ только тотъ, у кого нѣтъ глазъ для того, чтобы видѣть. И потому женщина тѣмъ лучше, чѣмъ больше она отбросила личныхъ стремленій для положенія себя въ мат[еринскомъ] призваніи.
[133]«Но почему же, милый Графъ, мы видимъ прекрасно воспитанныхъ дѣтей у матерей, которыя составляютъ украшеніе общества? Почему мыслящія и развитыя женщины воспитываютъ также хорошо, какъ и женщины, бросающія науки и искуства для созерцанія пеленокъ?» — Да, мы видимъ дѣтей матерей, выставляющихъ свои голыя спины на народъ и пишущихъ статьи, столь же хорошо умытыми, причесанными, одѣтыми, физически [и] нравственно, какъ и матерей, не успѣвающихъ причесаться; но мы не видимъ тѣхъ д[ѣтей], к[оторыя] умерли и [которыя] остались живы, и мы не можемъ сравнить въ этихъ дѣтяхъ тѣхъ основныхъ силъ души, которыя не измѣряются греческой грамматикой, знаніемъ языковъ и танцевъ.
И эти то душевныя силы всегда на сторонѣ дѣтей, воспитанныхъ матерями, не успѣвавшими заниматься братчиками, политической экономіей и пудреніемъ голой груди.
«Но почему-же наконецъ, милый Граф?»
Вотъ какой сумбуръ бываетъ въ головѣ художниковъ, берущихся не за свое дѣло. Почему? Потому что, ежели призваніе матери (высшее по моему убѣжденію) имѣетъ свойство всѣхъ серьезныхъ человѣческихъ призваній при вникновеніи въ него представляться безконечно труднымъ, почти неисполнимымъ по слабости силъ человѣка (такими предст[авляются] мущинамъ искусство, наука), и ежели (признанное всѣми) материнскій инстинктъ имѣетъ высшую, чѣмъ разумъ, силу вліянія, то нельзя предположить, чтобы наибольшія направленныя усилія производили меньшія или худшія результаты, чѣмъ наименьшія. — Ежели я вижу изъ окна двухъ пашущихъ мужиковъ, изъ которыхъ одинъ не переставая пашетъ, а другой куритъ трубку, поетъ прекрасныя пѣсни, разговариваетъ съ проходящими и становится въ красивыя позы, я смѣло могу сказать, что тотъ, кто не переставая пахалъ, хотя онъ и запотѣлъ и усталъ, что онъ напахалъ лучше и больше.
