Иван Гончаров - Полное собрание сочинений и писем в двадцати томах Том 5
3 охи и вздохи его долетали даже до ушей Захара.
– Эк его там с квасу-то раздувает! – с неудовольствием ворчал Захар.
– Отчего же это я не как «другие»? – с грустью сказал
4 он, кутаясь опять в одеяло с головой.
5
Он бесполезно искал враждебное начало, мешающее ему жить как следует, и дремота опять начала понемногу овладевать им.
6
167
– И я хотел бы тоже…
1 – говорил он, мигая с трудом… – что-нибудь такое… разве природа уж так обидела меня… да нет! слава Богу… жаловаться нельзя.
За этим послышался примирительный вздох. Илья Ильич [начал] приходил в нормальное свое состояние
2 спокойствия и апатии.
– Видно, уж так судьба… что ж мне тут делать?… – едва шептал он, одолеваемый сном.
3 – Однако… любопытно бы знать… отчего я… такой?…
4
Веки у него закрылись совсем.
5
– Должно быть… это… оттого… – силился было [досказать] [выговорить] [доска‹зать›] выговорить он [Но он] и не выговорил.
Но он
6 не додумался до причины: язык и губы [смолкли] [остались как] мгновенно [отказал‹ись?›] замерли на полуслове и остались, как были, полуоткрыты. Вместо слова послышался вздох, и вслед за тем [началось] начало еще раздаваться ровное храпенье безмятежно спящего человека. ‹л. 50›
Сон остановил медленный и ленивый поток его мыслей и мгновенно перенес его в другую эпоху, к другим людям, в другое место, куда перенесемся за ним и мы с читателем в следующей главе.
Только что храпенье Ильи Ильича достигло слуха Захара, как он прыгнул осторожно, без шума, с лежанки, вышел на цыпочках в сени, запер своего барина на замок и отправился к воротам.
– А! Захар Трофимыч: добро пожаловать! давно вас не видно! – заговорили на разные голоса кучера, лакеи, [цирюл‹ьники›], бабы и мальчишки у ворот.
– Что ваш-то? со двора, что ли, ушел? – спросил дворник.
– Дрыхнет! – мрачно и отрывисто прохрипел Захар.
168
– Что так? – спросил кучер, – рано бы, кажется, об эту пору… нездоров, видно?
– Э! какое нездоров: нарезался да и дрыхнет!
1 выпил полторы бутылки
2 мадеры да два штофа квасу да вон теперь и завалился.
3
– Что ж это он нынче так подгулял? – спросила одна из женщин.
– Нет, Татьяна Ивановна, – отвечал Захар, бросив на нее известный читателю односторонний взгляд, – не то что нонче: совсем никуда не годен стал – и говорить-то тошно.
– Видно, как моя, – со вздохом заметила она.
– А что, Татьяна Ивановна, поедет она сегодня куда-нибудь? – спросил кучер, – мне бы вон тут недалечко сходить?
– Куда ее унесет! – отвечала Татьяна. – Сидят с своим ненаглядным да не налюбуются друг на друга.
– Он к вам частенько, – [заметил] дворник, – надоел по ночам, потаскун
4 проклятый: уж все выйдут, и все придут: он всегда последний, да еще ругается, зачем парадное крыльцо заперто… стану я для него тут караулить крыльцо-то?
– [Дурак] Какой дурак, братцы, – сказала Татьяна, – так эдакого поискать: [мало] чего-чего не дарит ей. Разрядится, точно пава, и ходит, а кабы кто посмотрел, какие юбки да какие чулки носит, так срам смотреть – грязь. Шеи по две недели не [мыла] моет, [а он ничего!] а лицо намажет… Иной раз согрешишь, право, подумаешь: «Ах ты, убогая: надела бы ты платок на голову да шла бы в монастырь, на богомолье…»
Все, кроме Захара, засмеялись.
– Аи да Татьяна Ив‹ановна›, мимо не попадет!
– Да право! – заговорила Татьяна, – как это господа пускают с собой эдакую…
– Куда это вы собрались? – спросил ее кто-то. – [ – За платьем послала, щеголиха-то моя…] Что это за узел у вас?
169
– Платье несу к портнихе; послала щеголиха-то моя: вишь, широко. А как станем с Дуняшкой тушу-то стягивать, так руками после три дня
1 делать ничего нельзя: все обломаешь. Ну, мне пора, прощайте, пока!
– Прощайте, прощайте! – сказали некоторые. – Приходите-ка ужо вечерком.
2
– Да не знаю как; может, приду, а то так… уж прощайте!
– Ну прощайте, – сказали все.
– Прощайте… счастливо вам, – отвечала она, уходя.
– Прощайте, Татьяна Ив‹ановна›! – крикнул
3 ей вслед кучер.
– Прощайте! – звонко откликнулась она издали.
Когда она ушла, Захар как будто ожидал своей очереди говорить. Он сел на чугунный столбик у ворот и начал болтать ногами, угрюмо и рассеянно поглядывая на приходящих и проезжающих.
– Ну как ваш-то сегодня, Захар Трофимович? – спросил дворник.
– Да как всегда: бесится с жиру, – сказал Захар, – а всё за тебя, по твоей милости перенес я горя-то немало: всё [о ква‹ртире›] насчет квартиры-то бесится: больно не хочется съезжать…
– Что я – то виноват? – сказал дворник. – По мне живите хоть век: нешто я тут хозяин, не я хозяин: мне велят… кабы я был хозяин; а то я не хозяин…
– Что ж он, ругается, что ли? – спросил чей-то кучер.
– Уж так ругается, что как только Бог дает силу переносить!
– Что ж он? ‹л. 50 об.›
– Ну что ж [ведь добрый ба‹рин›], это добрый барин, коли всё ругается; коли ругается, [так не высекет] так лучше [пусть], – продолжал тот, – чем пуще ругается, тем лучше, по крайней мере, не прибьет, коли ругается, а вот как [мой] я жил у одного: ты еще не знаешь – за что, а уж он, смотришь, и за волосы держит, – сказал один лакей, медленно, со скрыпом
170
открывая круглую табакерку, и [все] руки всей компании, кроме Захаровой, потянулись за табаком, началось всеобщее нюханье, чиханье и плеванье.
Захар презрительно ожидал, пока этот кончит свою тираду, и, обратившись к кучеру, продолжал:
– Опозорит человека
1 ни за что ни про что,
2 это ему нипочем.
– Неугодлив, что ли?
3 – спросил кучер.
4
– И! беда,
5 и то не так, и это не так,
6 и ходить не умеешь, и подать-то не смыслишь, и ломаешь-то всё, и
7 крадешь, и съедаешь… тьфу, чтоб тебе, – ведь как сегодня пушил меня: страшно даже стало,
8 а за что? кусок балыка
9 вчера
10 остался, [и] собаке стыдно бросить, [а он…] так нет: [лакей] человек и не думай съесть; спросил – нет, мол! – и пошел! Тебя, говорит, и повесить мало,
11 тебя, говорит, сварить в горячей смоле надо да щипцами калеными рвать, на кол осиновый, говорит, посадить
12 надо, а сам так и лезет, так и лезет… Как вы думаете, братцы: намедни обварил я ему как-то
13 ногу кипятком, так ведь как заорал: не отскочи я, так бы толкнул меня в грудь кулаком, так и норовил, чисто толкнул бы…
Кучер покачал головой, а дворник сказал: «Вишь ты, бойкий барин: не дает повадки».
14
171
– Да даром, – сказал Захар,
1 – нога еще и доселе-ва не зажила: всё мажет мазью: пусть-ка его!
– Характерный барин! – сказал дворник.
– И не дай Бог!
2 убьет когда-нибудь человека, ей-богу, до смерти убьет. И ведь за всякую безделицу норовит [лысым] выругать, [да еще] лысым… уж не хочется договаривать как… и то по ночам не спится… как это у него, нехристя эдакого, язык-то поворачивается…
3
