Божественная Комедия. Новая Жизнь - Алигьери Данте

Вождь подал вид, что он бы им хотел

Поведать тайну нашего прихода.

88 И те, кладя свирепости предел:

«Сам подойди, но отошли второго,

Раз в это царство он вступить посмел.

91 Безумный путь пускай свершает снова,

Но без тебя; а ты у нас побудь,

Его вожак средь сумрака ночного».

94 Помысли, чтец, в какую впал я жуть,

Услышав этой речи звук проклятый;

Я знал, что не найду обратный путь.

97 И я сказал: «О милый мой вожатый,

Меня спасавший семь и больше раз,

Когда мой дух робел, тоской объятый,

100 Не покидай меня в столь грозный час!

Когда запретен город, нам представший,

Вернемся вспять стезей, приведшей нас».

103 И властный муж, меня сопровождавший,

Сказал: «Не бойся; нашего пути

Отнять нельзя; таков его нам давший.

106 Здесь жди меня; и дух обогати

Надеждой доброй; в этой тьме глубокой

Тебя и дальше буду я блюсти».

109 Ушел благой отец, и одинокий

Остался я, и в голове моей

И «да», и «нет» творили спор жестокий.

112 Расслышать я не мог его речей;

Но с ним враги беседовали мало,

И каждый внутрь укрылся поскорей,

115 Железо их ворот загрохотало

Пред самой грудью мудреца, и он,

Оставшись вне, назад побрел устало.

118 Потупя взор и бодрости лишен,

Он шел вздыхая, и уста шептали:

«Кем в скорбный город путь мне возбранен!»

121 И мне он молвил: «Ты, хоть я в печали,

Не бойся; я превозмогу и здесь,

Какой бы тут отпор ни замышляли.

124 Не новость их воинственная спесь;

Так было и пред внешними вратами,[197]

Которые распахнуты поднесь.

127 Ты видел надпись с мертвыми словами;

Уже оттуда, нисходя с высот,

Без спутников, идет сюда кругами

130 Тот, чья рука нам город отомкнет».

ПЕСНЬ ДЕВЯТАЯ

1 Цвет, робостью на мне запечатленный,

Когда мой спутник повернул назад, —

Согнал с его лица налет мгновенный.[198]

4 Он слушал, тщетно напрягая взгляд,

Затем что вдаль глаза не уводили

Сквозь черный воздух и болотный чад.

7 «И все ж мы победим, — сказал он, — или…

Такая нам защитница[199] дана!

О, где же тот, кто выше их усилий!»

10 Я видел, речь его рассечена,

Начатую спешит покрыть иная,

И с первою несходственна она.

13 Но я внимал ей, мужество теряя,

Мрачней, быть может, чем она была,

Оборванную мысль воспринимая.

16 «Туда, на дно печального жерла,

Спускаются ли с первой той ступени,[200]

Где лишь надежда в душах умерла?»

19 Так я спросил; и он: «Из нашей сени

По этим, мною пройденным, тропам

Лишь редкие досель сходили тени.

22 Но некогда я здесь прошел и сам,

Злой Эрихто[201] заклятый, что умела

Обратно души призывать к телам.

25 Едва лишь плоть во мне осиротела,

Сквозь эти стены был я снаряжен

За пленником Иудина предела.[202]

28 Всех ниже, всех темней, всех дальше он

От горней сферы, связь миров кружащей;[203]

Я знаю путь; напрасно ты смущен.

31 Низина эта заводью смердящей

Повсюду облегает скорбный вал,

Разгневанным отпором нам грозящий».

34 Не помню я, что он еще сказал:

Всего меня мой глаз, в тоске раскрытый,

К вершине рдяной башни приковал,

37 Где вдруг взвились, для бешеной защиты,

Три Фурии, кровавы и бледны

И гидрами зелеными обвиты;

40 Они как жены были сложены;

Но, вместо кос, клубами змей пустыни

Свирепые виски оплетены

43 И тот, кто ведал, каковы рабыни

Властительницы вечных слез ночных,

Сказал: «Взгляни на яростных Эриний.

46 Вот Тисифона, средняя из них;

Левей — Мегера: справа олютело

Рыдает Алекто́».[204] И он затих.

49 А те себе терзали грудь и тело

Руками били; крик их так звенел,

Что я к учителю приник несмело.

52 «Медуза[205] где? Чтоб он окаменел! —

Они вопили, глядя вниз. — Напрасно

Тезеевых мы не отмстили дел».[206]

55 «Закрой глаза и отвернись; ужасно

Увидеть лик Горгоны; к свету дня

Тебя ничто вернуть не будет властно».

58 Так молвил мой учитель и меня

Поворотил, своими же руками,

Поверх моих, глаза мне заслоня.

61 О вы, разумные, взгляните сами,

И всякий наставленье да поймет,

Сокрытое под странными стихами!

64 И вот уже по глади мутных вод

Ужасным звуком грохот шел ревущий,

Колебля оба брега, наш и тот, —

67 Такой, как если ветер всемогущий,

Враждующими воздухами взвит,

Преград не зная, сокрушает пущи,

70 Ломает ветви, рушит их и мчит;

Вздымая прах, идет неудержимо,

И зверь и пастырь от него бежит.

73 Открыв мне очи: «Улови, что зримо

Там, — он промолвил, — где всего черней

Над этой древней пеной горечь дыма».

76 Как от змеи, противницы своей,

Спешат лягушки, расплываясь кругом,

Чтоб на земле упрятаться верней,