Оноре Бальзак - Музей древностей
— Старик нотариус уехал в Париж, сударь, чтобы положить конец рассеянной жизни графа.
— Я еще не допрашивал графа д'Эгриньона, — сказал следователь, — его показания прольют свет на это дело.
— Он в одиночном заключении? — спросил нотариус.
— Да, — ответил следователь.
— Сударь, — воскликнул Шенель, поняв, какая опасность грозит графу, — вы, как следователь, можете быть за или против нас; перед вами выбор — либо установить, исходя из показаний госпожи дю Круазье, что деньги были внесены до предъявления чека, либо допросить обвиненного в подлоге несчастного юношу, который в смятении может все перепутать и погубить себя. Решите сами, что правдоподобнее: забывчивость женщины, ничего не смыслящей в делах, или подлог, совершенный одним из д'Эгриньонов.
— Не в том дело, — возразил следователь, — нам надо установить, превратил ли граф д'Эгриньон в чек последнюю страницу письма, адресованного ему господином дю Круазье.
— Он имел на то полное право, — воскликнула г-жа Камюзо, стремительно входя в комнату в сопровождении прекрасного незнакомца. — Ведь господин Шенель уже внес деньги... — Она наклонилась к мужу и зашептала ему на ухо: — Ты будешь заместителем судьи в Париже при первой же вакансии. В этом деле заинтересован сам король, у меня есть полная уверенность, тебя не забудут. Этот молодой человек — герцогиня де Мофриньез, только не проболтайся, что ты ее видел; выгораживай смелее молодого графа.
— Господа, — сказал Камюзо, — если даже я, как следователь, дам заключение в пользу д'Эгриньона, могу ли я отвечать за приговор суда? Господину Шенелю и тебе, моя милая, ведь известны намерения председателя суда.
— Та-та-та, — ответила г-жа Камюзо, — повидайся сегодня же утром с господином Мишю, расскажи ему об аресте молодого графа, и вас уже будет двое против двоих, ручаюсь тебе. Ведь Мишю — парижанин, и ты знаешь, как он предан аристократии. Рыбак рыбака видит издалека.
В это время у дверей раздался голос мадемуазель Кадо, доставившей следователю срочное письмо. Камюзо вышел и тотчас же вернулся, читая вслух следующие строки:
«Заместитель председателя суда просит господина Камюзо присутствовать на судебных заседаниях сегодня и в последующие дни, дабы суд мог работать в полном составе во время отсутствия господина председателя.
Примите и проч.».
— Конец следствию по делу д'Эгриньона! — воскликнула г-жа Камюзо. — Не говорила ли я тебе, друг мой, что они сыграют с тобой скверную шутку? Председатель уехал, чтобы оклеветать тебя перед генеральным прокурором и председателем королевского суда. Тебя сместят, прежде чем ты успеешь закончить следствие. Теперь тебе ясно?
— Вы сохраните свое место, сударь, — сказала герцогиня. — Надеюсь, что королевский прокурор прибудет вовремя.
— К приезду королевского прокурора, — с азартом воскликнула г-жа Камюзо, — все должно быть закончено. Да, да, мой милый, — сказала она, глядя на остолбеневшего мужа. — А этот старый лицемер, председатель суда, задумал нас перехитрить, это ему припомнится! Ты собираешься поднести нам сюрприз, а твоя покорная слуга Сесиль-Амели Тирион приготовит тебе целых два! Бедный чудак Блонде! Ему повезло, что председатель уехал добиваться нашего смещения. Теперь-то он женит своего увальня на мадемуазель Бландюро. Да, придется как следует встряхнуть старика. Ты, Камюзо, отправляйся к Мишю, а мы с герцогиней тем временем побываем у Блонде. Не удивляйся, если сегодня по городу пройдет слух, что я прогуливалась утром с любовником.
Госпожа Камюзо взяла под руку герцогиню и повела ее к дому старика судьи самыми глухими закоулками, во избежание нежелательных встреч. А Шенель отправился в тюрьму, куда его тайком провел Камюзо, чтобы переговорить с молодым графом. Кухарки, лакеи и встающие рано обыватели, видевшие г-жу Камюзо с герцогиней в каком-нибудь отдаленном уголке города, приняли молодого человека за ее любовника, приехавшего из Парижа. Как и предвидела Сесиль-Амели, вечером слушок о ее неприличном поведении уже передавался из уст в уста, со злоречивыми прибавлениями. Г-жа Камюзо и ее мнимый любовник застали старика Блонде в оранжерее; он поздоровался с женой своего коллеги, а на прелестного юношу бросил тревожный и испытующий взгляд.
— Разрешите представить вам двоюродного брата моего мужа, — сказала г-жа Камюзо, кивнув в сторону герцогини, — одного из известных парижских садоводов. Он здесь проездом из Бретани и задержался у нас на один только день. Он много наслышан о ваших цветах и кустах, и я взяла на себя смелость привести его к вам в такую рань.
— А! Так вы, сударь, садовод! — сказал Блонде.
Герцогиня молча поклонилась.
— Взгляните, — продолжал судья. — Это мое кофейное дерево. А это — чайное.
— Почему, хотелось бы мне знать, вдруг изволил отбыть господин председатель? — спросила г-жа Камюзо. — Держу пари, что этот отъезд имеет отношение к моему мужу.
— Именно так. Вот, сударь, самый оригинальный кактус в мире, — сказал Блонде, показывая гостю горшок с растением, походившим на изъеденный проказой индийский тростник. — Он привезен из Новой Голландии. Вы что-то очень молоды, сударь, для садовода.
— Оставьте ваши цветы, дорогой господин Блонде, — сказала г-жа Камюзо. — Дело идет о вас самих, о ваших надеждах, о браке вашего сына с мадемуазель Бландюро. Председатель хочет оставить вас в дураках.
— Полноте... — недоверчиво произнес судья.
— Да, — продолжала она. — Если бы вы больше интересовались светом и меньше своими цветами, то знали бы, что и приданое, и надежды, которые вы лелеяли, пестовали, растили, выхаживали, — все это будет вот-вот сорвано рукой хитреца.
— Сударыня!
— Да! Ни у кого в городе не хватит мужества открыть вам глаза и тем самым отважиться на разрыв с председателем. Но я здесь чужая, я скоро переселюсь в Париж, мне поможет этот молодой человек. Так вот говорю вам, что преемник Шенеля официально просил руки девицы Клэр Бландюро от имени молодого дю Ронсере, которому отец и мать дают пятьдесят тысяч экю. Фабиен обещал при этом сделаться адвокатом и добиваться назначения на должность судьи.
Старик уронил горшок с кактусом, который собирался показать герцогине.
— О, мой кактус! О, мой сын! Мадемуазель Бландюро!.. Ну вот... Сломался цветок кактуса!
— Да нет же, все еще можно поправить, — сказала, смеясь, г-жа Камюзо. — Хотите видеть сына через какой-нибудь месяц в судейском кресле? Мы скажем вам, как взяться за дело.
— Пройдите сюда, сударь, посмотрите мою герань. Это сказочное зрелище — она теперь как раз в цвету. Зачем, — спросил Блонде у г-жи Камюзо, — вы говорите со мной обо всех этих делах в присутствии вашего двоюродного брата?
— Все зависит от него, — быстро ответила г-жа Камюзо. — Забудьте и думать о назначении вашего сына, если вы когда-нибудь обмолвитесь об этом молодом человеке.
— О!
— Этот молодой человек — редкостный цветок.
— А!
— Это герцогиня де Мофриньез, посланная королем, чтобы спасти молодого д'Эгриньона, которого вчера арестовали по обвинению в подлоге. Жалоба подана дю Круазье. Герцогиню поддерживает министр юстиции, и все, что она обещает, будет выполнено.
— Кактус уцелел! — сказал судья, подвергавший тщательному осмотру драгоценное растение. — Да, так что вы говорите?..
— Посовещайтесь с Камюзо и Мишю. Постарайтесь побыстрее замять это дело, — и сын ваш будет судьей. Это назначение подоспеет вовремя, оно позволит вам положить конец интригам, которыми дю Ронсере оплел семью Бландюро. И не заместителем судьи будет ваш сын, а кое-чем получше: он еще до конца года станет преемником Камюзо. Сегодня приезжает королевский прокурор, и Соваже придется выйти в отставку ввиду позиции, занятой им в этом деле. Мой муж предъявит вам в суде документы, которые устанавливают невинность графа и доказывают, что вся история с подлогом — ловушка, расставленная дю Круазье.
Старик судья вошел в своего рода олимпийский цирк, на уступах которого расположились шесть тысяч цветочных горшков с геранью. Он поклонился герцогине и сказал:
— Сударь, если то, чего вы добиваетесь, — законно, все будет сделано.
— Сударь, — ответила герцогиня, — передайте завтра ваше прошение об отставке Шенелю, и я даю вам слово, что через неделю ваш сын получит назначение. Но прежде переговорите с королевским прокурором, пусть он подтвердит вам мои слова... Вы, юристы, свои люди, вам легче будет столковаться между собой. Но скажите ему, что герцогиня де Мофриньез дала вам слово. Прошу вас никому не говорить о моем приезде, — добавила она.
Старик поцеловал руку герцогини и, безжалостно срезав самые прекрасные цветы, подал ей букет.
— О нет, что вы! Преподнесите их лучше госпоже Камюзо, — воскликнула герцогиня. — Это выглядело бы противоестественно: цветы в руках молодого человека, идущего под руку с хорошенькой женщиной!
