Теодор Драйзер - Американская трагедия. Книга 1
— Послушайте только, что он предлагает: тратить драгоценное время на какие-то коньки! — цинично заметил Ретерер: с его точки зрения, смысл прогулки заключался отнюдь не в спортивных развлечениях, а только в ухаживании за спутницами.
— А ну, к черту! Никакой хорошей идеи нельзя предложить, сразу зубы скалят, — возмутился автор идеи.
Единственный из всей компании, кто, кроме Спарсера, терзался опасениями, как бы поездка не кончилась плохо, был Клайд. С самого начала, узнав, что машина принадлежит не Спарсеру, а его хозяину, Клайд расстроился и даже возмутился. Он против того, чтобы брать чужую вещь, хотя бы даже только на время! Мало ли что может случиться. Их могут изобличить.
— А ты не думаешь, что нам опасно ехать на этой машине за город? — спросил Клайд Ретерера за несколько дней до прогулки, когда окончательно понял, каким путем они получают автомобиль.
— А что тут такого? — ответил Ретерер; он уже привык к таким проделкам, и они его мало беспокоили. — Ведь не я беру машину и не ты. Если Спарсер хочет взять ее, так это его дело, — верно? Раз он пригласил меня прокатиться, я поеду. Почему бы нет? Мне нужно только одно — вернуться вовремя. Остальное меня мало трогает.
И Хигби, подошедший к ним в эту минуту, высказался в том же духе. Но Клайд все-таки беспокоился. Вдруг из этой затеи выйдет что-нибудь неладное, тогда его еще, пожалуй, уволят. Но прокатиться вместе с Гортензией и другими девушками и приятелями в такой прекрасной машине было слишком соблазнительно: он не мог устоять перед искушением.
В пятницу, тотчас после полудня, все приглашенные собрались в условленных местах: Хегленд, Ретерер, Хигби и Клайд — на углу Семнадцатой и Западного проспекта; Майда Акселрод — подружка Хегленда, Люсиль Николас
— подружка Ретерера и Тина Когел — подружка Хигби, которая привела с собой Лору Сайп (Лора предназначалась в дамы Спарсеру) — на углу Двенадцатой и Вашингтон-стрит. А Гортензия в последнюю минуту известила Клайда, что ей нужно зайти домой, и просила заехать за ней на угол Сорок девятой и Дженеси-стрит; компания согласилась на это не без воркотни.
Стоял конец января; день был серый, низкие облака грозили снегопадом, а так приятно и интересно смотреть на падающий снег, когда сидишь в закрытой машине, и потому всем очень хотелось полюбоваться этим зрелищем.
— Вот бы хорошо! — воскликнула Тина Когел, когда кто-то сказал, что может пойти снег.
— О, я обожаю смотреть, как падает снег! — подхватила Люсиль Николас.
Машина понеслась по Уэст-Блаф-Роуд, Вашингтон-стрит и Второй, переехала через мост Ганнибала, миновала Гарлем и помчалась дальше берегом реки, — извилистой дорогой, вдоль которой, точно на страже, стояли холмы, — к Рэндолфским высотам, а затем мимо Мосби и Либерти. Здесь дорога стала лучше. Мелькали живописные домики и покрытые январским снегом холмы.
Клайд, который за всю свою жизнь в Канзас-Сити ни разу не ездил дальше Канзаса, расположенного к западу от Канзас-Сити, или дальше девственных лесов Суоп-парка на востоке, равно как и не ездил вдоль рек Канзас или Миссури дальше местечка Аргентина или дальше Рэндолфских высот, — был в восторге; эта поездка казалась ему настоящим путешествием. Это было так не похоже на привычные будни. И Гортензия была весела, благодушно настроена. Она уютно устроилась рядом с ним и не запротестовала, когда Клайд, видя, что остальные обняли своих спутниц, тоже обвил ее стан рукой и привлек поближе к себе. Наоборот, взглянув на Клайда, она сказала:
— Кажется, мне придется снять шляпу.
Все засмеялись. В Гортензии была какая-то пикантная живость, порою очень забавная. Кроме того, она причесалась по-новому, это ей очень шло, и ей не терпелось показать всем свою новую прическу.
— А потанцевать там где-нибудь можно? — спросила она, не обращаясь ни к кому в отдельности.
— Верней верного! — сказал Хигби, который уже убедил Тину Когел тоже снять шляпку и крепко прижал девушку к себе. — Там есть пианола и граммофон. Жаль, я не сообразил взять свой кларнет. Я умею играть «Дикси».
Машина с головокружительной скоростью неслась по заснеженной дороге, среди белых полей. Спарсер, воображая себя опытным шофером, а в эту минуту еще и подлинным владельцем машины, хотел испытать, с какой скоростью он может вести ее по такой дороге.
Темные виньетки лесов мелькали справа и слева. Проносились мимо поля, стражи дороги — холмы вздымались и спадали, как волны. Мелькнуло пугало, стоявшее у самого края дороги: широкие рукава его трепал ветер, истлевший цилиндр съехал набок. С поля поднялась стая ворон и полетела к дальнему лесу — его темные неровные очертания едва виднелись на фоне снежных просторов.
Спарсер сидел за рулем с таким видом, словно вести эту великолепную машину для него самое обычное дело; рядом с ним сидела Лора Сайп. Ему, в сущности, больше нравилась Гортензия, но пока что он считал своим долгом оказывать некоторое внимание Лоре. Чтобы не уступить остальным в галантности, он одной рукою обнял ее, а другой продолжал править — фокус, немало испугавший Клайда, который все еще сомневался, благоразумно ли было вообще брать чужую машину. При такой быстрой езде все они рискуют погибнуть. Гортензию занимало лишь одно: что Спарсеру она явно нравится, хотя он пока и должен волей-неволей ухаживать за Лорой. И когда он обнял Лору и свысока спросил ее, часто ли она каталась на автомобиле по окрестностям Канзас-Сити, Гортензия только улыбнулась про себя.
Но Ретерер, заметив жест Спарсера, подтолкнул локтем Люсиль Николас, а та, в свою очередь, толкнула Хигби, чтобы привлечь его внимание к лирической сценке на переднем сиденье.
— Ну, что, Уиллард, вы там недурно устроились? — дружелюбно окликнул Ретерер Спарсера.
— Очень даже, — весело ответил Спарсер, не оборачиваясь. — Тебе хорошо, детка?
— Великолепно, — ответила Лора.
А Клайд подумал, что Гортензия красивее всех этих девушек, — ни одна не может сравниться с нею. В этот день на ней было красное платье с черной отделкой и темно-красная, в тон платью, шляпа с большими полями. А на левой щеке, как раз под маленьким накрашенным ртом она прилепила крошечную черную мушку в подражание какой-то кинокрасавице. Собираясь на эту прогулку, она решила затмить всех девушек и теперь чувствовала, что ей это удалось. И Клайд был совершенно согласен с нею.
— Вы здесь лучше всех, — прошептал он, нежно обнимая ее.
— А вы, милый мальчик, тоже умеете подмазываться, когда захотите, — сказала она громко, и все засмеялись.
Клайд слегка покраснел.
За Майнавилом через шесть миль дорога свернула в лощину; тут была деревенская лавка, и Хегленд, Хигби и Ретерер вышли из машины, чтобы купить конфет, папирос, мороженого и фруктовой воды. Затем проехали Либерти и в нескольких милях от Экселсиор-Спрингс увидели «Вигвам», оказавшийся просто старым двухэтажным коттеджем, прижавшимся к небольшому холму. Правда, к старому дому примыкала новая, более вместительная одноэтажная пристройка; тут помещались столовая, зал для танцев и в конце его за перегородкой — бар. В большом камине весело пылал огонь. Внизу, в лощине по ту сторону дороги, виднелась речка Бентон, попросту ручей, теперь покрытый прочным льдом.
— Вот вам и речка! — весело крикнул Хигби, помогая Тине Когел выйти из машины. По дороге он несколько раз прикладывался к своей фляжке и заметно повеселел.
Компания приостановилась, чтобы полюбоваться ручьем, застывшим в извилистых, поросших деревьями берегах.
— Говорил я, что надо захватить коньки и покататься, — вздохнул Хегленд. — Не послушали меня. Ну, да уж ладно…
В это время Люсиль Николас увидела отблеск огня в маленьком окошке «Вигвама» и закричала:
— Смотрите, там у них камин!
Машину отвели в гараж и затем всей гурьбой вошли в гостиницу; Хигби тотчас пустил в ход большой, грохочущий и дребезжащий граммофон-автомат, бросив в него пятицентовую монету. Соперничая с ним, Хегленд подбежал к другому граммофону, стоявшему в углу, и поставил первую попавшуюся пластинку — «Серый мишка».
При первых звуках хорошо знакомой мелодии Тина Когел крикнула:
— Давайте скорее танцевать! Только пусть замолчит вторая шарманка!
— Замолчит, когда кончится завод, — смеясь ответил Ретерер. — Эту штуку можно остановить только одним способом: не кормить ее пятицентовиками.
Вошел официант, и Хигби стал спрашивать, кто что будет есть. Тем временем Гортензия, желая покрасоваться перед всеми, вышла на середину комнаты и прошлась подражая походке медведя, поднявшегося на задние лапы, как того требовал танец. Она проделала это очень забавно и грациозно. Спарсеру давно уже хотелось привлечь ее внимание, и теперь, видя ее одну посреди комнаты, он пошел за нею, повторяя ее движения. Гортензия оценила его ловкость, притом ей не терпелось потанцевать; она быстро оставила свою забаву, обернулась к Спарсеру — и они заскользили в уанстепе.
