Василий Шукшин - Печки-лавочки
Нюра достала наконец пятерку… Подала кондуктору. Тот сдал трояк сдачи и ушел.
– Первый раз? – весело спросил командировочный.
– Что?
– Едешь-то. Первый раз?
– Так точно! А что?
– Надо доверять людям… Вот вы едете со мной вместе, например, а деньги спрятали… аж вон куда! – Командировочный опять посмеялся. – Значит, не доверяете мне. Так? Объективно так. Не зная меня, взяли меня под подозрение. А ехать вам далеко – вы так и будете всем не доверять? Деревенские свои замашки надо оставлять дома. Раз уж поехали… к югу, как ты выражаешься, надо соответственно и вести себя… Или уж сиди дома, не езди. А куда к югу-то? Юг большой…
– На кудыкину гору. Слыхали такую? Там курорт новый открылся… Вот я туда первый раз и смазал лыжи.
Нюра засмеялась. Невольно.
Командировочного задело за живое. Особенно ему не понравилось, что Нюра засмеялась.
– А ты что это сразу в бутылку-то полез?
– А вы что это сразу тыкать-то начали? Я вам не кум, не…
– О-о! – Командировочный удивился и засмеялся насильственно. – Да мы, оказывается, с гонором!
– Вот так, дорогой товарищ… Я бы лично эти ваши ухмылочки не строил. Что, вы от этого сильно умный, что ли, стали? Нет же…
– Иван! – вмешалась Нюра.
– Слушайте!.. – посерьезнел командировочный. – Вы все-таки… это, научитесь вести себя как положено – вы же не у себя в деревне. Если вам сделали замечание, надо прислушиваться, а не хорохориться. Поняли? – Командировочный повысил голос. – Научись сначала ездить. Еще жену с собой тащит…
– А что тебе моя жена? – зловеще тихо спросил Иван. – Что тебе моя жена?
Нюра знала, что после таких вопросов – так сказанных – Иван дерется.
– Вань!..
– Что тебе моя жена-то?
– То, что надо сначала самому научиться ездить, потом уж жену за собой возить.
– А твое какое дело? Я тебе что, на хвост нечаянно наступил?
– Да вы только не это… не стройте из себя припадочного. Не стройте. Видели мы и таких… И всяких. – У командировочного серьезно побелели глаза. – Не раздувайте ноздри-то, не раздувайте! А то ведь – как сел, так и слезть можешь.
– Это кто же, ты ссадишь?
– Ванька! Да перестань ты, Господи-батюшки!.. И вечно с им какие-нибудь истории!
Командировочный весь встрепенулся, осмелел еще пуще.
– Так вот, чтобы историй этих больше не было – мы поможем ему… Ишь ты, понимаешь…
– Ну-ка, помоги.
– Сча-ас. Вот до следующей станции доедем и вызовем милицию. Может, с историями-то придется остановку сделать… суток на пятнадцать. Подумать, как вести себя в дороге. А то…
– Профурсетка в штанах, – отчетливо сказал Иван. – Он еще пугать будет… Сам у меня слезешь. Спрыгнешь… И – по шпалам, по шпалам… – Иван встал; Нюра вцепилась в него.
Командировочный вскочил с места. Он сделал это поспешно и сам же усовестился своей поспешности, гордо тряхнул головой.
– Ах, так? Ну погоди… – И он пошел из купе, но в дверях еще оглянулся. – Счас ты у меня уедешь. – И вышел.
Нюра перепугалась.
– Опять!.. На кой черт потащил тогда, на самом-то деле, если с характером своим поганым совладать не можешь?..
– Не гнуси. Я, что ли, начал?
– Ссадют, правда, на станции – кукуй там…
– Счас – ссадили.
– Он, может, начальник какой, откуда ты знаешь?
– Он дурак. Чего он начал ухмылочки строить?
– А ты что, с лица спал от этих ухмылочек? Строй он их!.. Как хорошо поехали – нет, надо свой характер показать!..
– Не ори. И не пужайся, наоборот, держи теперь нос выше, а то, правда, не ссадили бы.
– Как хорошо поехали!.. – горько горевала Нюра.
Дверь в купе отодвинулась…
Стояли два кондуктора, а за ними – командировочный.
– Вы что тут? – спросил кондуктор, который выдавал постели.
– Что? – откликнулся Иван. – Ничего.
– Чего шумите-то?
– Кто шумит? Никто не шумит.
– А кто меня из вагона выбросить хотел? – спросил командировочный.
– Вы что-то перепутали, – спокойно сказал Иван. – Это вы меня ссадить хочете… А мне неохота – слезать-то… Я затосковал.
Кондукторы увидели, что пассажир – не пьян, обратились к командировочному:
– Перейдите в другое купе, места есть. Во втором есть два места.
Командировочный взял свой портфель и, смерив Ивана презрительным, обещающим взглядом, сказал:
– В Горске мы еще увидимся.
– Давайте. По кружке пива выпьем…
– Ты это… не очень! – прикрикнул на Ивана кондуктор. – А то выпьешь у меня.
И они ушли.
– Вот так! – сказал Иван. Встал, засунул руки в карманы и прошелся по свободному купе. – А то будут тут мне… печки-лавочки строить, понимаешь.
– Сиди уж!.. Герой! У самого небось душа в пятки ушла.
– У кого? У меня? Мне только на станции сидеть неохота, а то бы ему… сказал несколько слов. Зато вон как свободно стало!.. Хорошо! – Иван полез в карман – закуривать.
– Иди в коридор курить-то. Здесь нельзя, наверно.
Иван вышел в коридор.
В коридоре стоял молодой мужчина… Смуглый, нарядно одетый, улыбчивый. Морда – кирпича просит.
Иван похлопал по карманам – в одном брякнули спички… Но все равно смуглый, вежливо улыбнувшись, подставил свою папироску. Иван прикурил.
– Маленькое недоразумение? – спросил смуглый, кивнув в сторону служебного купе.
– Да один товарищ… начал чего-то – ни с того ни с сего…
– Далеко?..
– Еду-то? К югу. Надо, знаете, отдохнуть малость. На курорт. – Иван теперь решил быть вежливым со всеми подряд.
– Один? – все расспрашивал смуглый, скорый.
– Нет, с женой.
Смуглый вдруг протянул руку – знакомиться.
– Виктор.
– Иван.
– Кроме вас, в купе есть кто-нибудь?
– Нет. Этот-то ушел…
– Я тогда перейду к вам… – Виктор вошел в соседнее купе, вынес большой желтый чемодан. – А то у меня там одни женщины… Пойдем в твое.
– Пошли.
Вошли в купе. Виктор приветливо поздоровался и засунул чемодан под сиденье.
– Ну вот… – сказал он облегченно. И улыбнулся Нюре. – Ну, как там… в колхозе-то?
– Да ведь оно – как? – пустился в рассуждения Иван. – С одной стороны, конечно, хорошо – материально нас поддержали, с другой стороны… А вы кто будете по специальности?
– Я?
– Ну…
– Конструктор.
– Вот – городской человек. Вот нам говорят: давайте сравняем город с деревней. Давайте! Значит, для вас в городе главное что, деньги? Ну, значит, давайте и для деревни так же сделаем – деньги будут главными. А – хрен!.. Так нельзя.
– Иван, – сказала Нюра.
– Ну?
Нюра притворно посмеялась.
– Ты с какими-то разговорами… Человек, может, устал, а ты…
– Нет, нет, я не устал, – сказал Виктор. – Ну, так – деньги?
– Деньги. Я, например, тракторист, она – доярка. Мы в добрый месяц зашибаем где-то – две, две с лишним сотни.
– Да? – удивился конструктор. – Я думал, меньше.
– Да что вы! Иной раз до трех выходит!..
– Вань…
– Чего тебе?!
– Ну, ну? – любопытствовал дальше конструктор.
– Теперь, – продолжал Иван, входя во вкус коренной беседы. – Что получается? Если я не поленюсь, я эти свои сто двадцать рублей завсегда вышибу. Так? Буду вкалывать с утра до ночи… а то и ночи прихвачу… Так?
– Ну.
– Правильно! – Иван всерьез волновался. – Но один маленький вопрос: чем больше я получаю, тем меньше я беспокоюсь, что после меня вырастет. Вот.
– А в чем вопрос-то? Это ответ.
– Ну, ответ. А вопрос еще хуже: спроси?
– Кого?
– Меня.
– О чем?
– Беспокоюсь я за пашню? Нет, я по-человечески, конечно, беспокоюсь, как же. Но, все равно, это не то. Я вспахал, и моя песенка спета. Все?
– Все.
– Хрен!.. Это на заводе – сковал я, допустим, ось, так она ось и нужна – я все сделал…
– Но ось-то – тоже для машины! На одной оси-то не поедешь.
– Правильно! А машину потом соберет другой – и за это тоже ему плати денюжку…
– Но ведь и у вас: ты вспахал, другой посеял…
– Я вспахал – получил, он посеял – получил, а хлеба, например, нету. А мы денюжку получили. Я к примеру говорю.
– Это какой-то Гегель получается…
– Да никакой не Гегель!
– Да почему хлеба-то нету? Неурожай, что ли?
– Да меня это не касается, вот штука-то! Не знаю, может, неурожай. Я пахал хорошо. И получил хорошо – на курорт вот поехал… Хватило.
– Вань…
– Не ванькай! Я ж за колхоз волнуюсь, а не… чего-нибудь. Мне тоже понять охота.
– Значит, вы живете хорошо, – подвел итог конструктор.
– Хорошо. Вон у меня ряшка-то – с похмелья не… это… Она и у те… Да. Хорошо живем!
– А почему вы в город из деревни бежите?
– Это не вопрос, это – семечки. Я же эти сто двадцать рублей везде могу заработать. Заработаю же я их в городе?..
– Наверно.
– Заработаю! Силенка есть, и башка на плечах – сумею.
– Сумеешь.
– Но в городе я на эти сто двадцать рублей… интересней проживу. В городе у меня все под боком: и магазин, и промтовары, и парикмахерская, и вино… А у себя-то я со своим рубликом еще побегаю поищу – где пальтишко девчонке купить, где рубаху себе, где пальто демисезонное супруге… За любым малым пустяком – в райцентр. А до райцентра – семьдесят километров. Да еще приедешь, а там тоже нету.
