Кондратий Рылеев - Думы

И чуждые богатыри

Ему служить за честь вменяли".

Но шум раздался у крыльца…

Рогнеда повесть прерывает

И видит: пыль и пот с лица

80 Гонец усталый отирает.

"Княгиня! - он вещал, войдя: -

Гоня зверей в дубраве смежной,

Владимир посетить тебя

Прибудет в терем сей прибрежной".

- "И так он вспомнил об жене…

Но не желание свиданья…

О нет! влечет его ко мне -

Одна лишь близость расстоянья!" -

Вещала - и сверкнул в очах

90 Негодованья пламень дикий.

Меж тем уж пронеслись в полях

Совы полуночные крики…

Сгустился мрак… луна чуть-чуть

Лучом трепещущим светила;

Холодный ветер начал дуть,

И буря страшная завыла!

Лыбедь вскипела меж брегов;

С деревьев листья полетели;

Дождь проливной из облаков,

100 И град, и вихорь зашумели,

Скопились тучи… и с небес

Вилася молния змиею;

Гром грохотал - от молний лес

То здесь, то там пылал порою!..

Внезапно с бурей звук рогов

В долине глухо раздается:

То вдруг замолкнет средь громов,

То снова с ветром пронесется…

Вот звуки ближе и громчей…

110 Замолкли… снова загремели…

Вот топот скачущих коней,

И всадники на двор взлетели.

То был Владимир. На крыльце

Его Рогнеда ожидала;

На сумрачном ее лице

Неведомая страсть пылала.

Смущенью мрачность приписав,

Герой супругу лобызает

И, сына милого обняв,

120 Его приветливо ласкает.

Отводят отроки коней…

С Рогнедой князь идет в палаты,

И вот, в кругу богатырей,

Садится он за пир богатый.

Под тучным вепрем стол трещит,

Покрытый скатертию браной;

От яств прозрачный пар летит

И вьется по избе брусяной.

Звездясь, янтарный мед шипит,

130 И ходит чаша круговая.

Все веселятся… по грустит

Одна Рогнеда молодая.

"Воспой деянья предков нам!" -

Бояну витязи вещала.

Певец ударил по струнам -

И вещие зарокотала.

Он славил Рюрика судьбу,

Пел Святославовы походы,

Его о Цимискием {2} борьбу

140 И покоренные народы;

Пел удивление врагов,

Его нетрепетность средь боя,

И к славе пылкую любовь,

И смерть, достойную героя…

Бонна пламенным словам

Герои с жадностью внимали

И, праотцев чудясь делам,

В восторге пылком трепетали.

Певец умолкнул… но опять

150 Он пробудил живые струны

И начал князя прославлять

И грозные его перуны:

"Дружины чуждые громя,

Давно ль наполнил славой бранной

Ты дальней Нейстрии {3} поля

И Альбиона край туманной?

Давно ли от твоих мечей

Упали Полоцка твердыни

И нивы храбрых кривичей

160 Преобратилися в пустыни?

Сам Рогволод…" Вдруг тяжкий стон

И вопль отчаянья Рогнеды

Перерывают гуслей звон

И радость шумную беседы…

"О, успокойся, друг младой! -

Вещал ей князь, - не слез достоин,

Но славы, кто в стране родной

И жил и кончил дни как воин.

Воскреснет храбрый Рогволод

170 В делах и в чадах Изяслава,

И пролетит из рода в род

Об нем, как гром гремящий, слава".

Рогнеды вид покойней стал;

В очах остановились слезы,

Но в них какой-то огнь сверкал,

И на щеках пылали розы…

При стуках чаш Боян поет,

Вновь тешит князя и дружину…

Но кончен пир - и князь идет

180 В великолепную одрину.

Сняв меч, висевший при бедре,

И вороненые кольчуги,

Он засыпает на одре

В объятьях молодой супруги.

Сквозь окон скважины порой

Проникнув, молния пылает

И брачный одр во тьме ночной

С четой лежащей освещает.

Бушуя, ставнями стучит

190 И свищет в щели ветр порывный;

По кровле град и дождь шумит,

И гром гремит бесперерывный.

Князь спит покойно… Тихо встав,

Рогнеда светоч зажигает

И в страхе, вся затрепетав,

Меч тяжкий со стены снимает…

Идет… стоит… ступила вновь…

Едва дыханье переводит…

В ней то кипит, то стынет кровь…

200 Но вот… к одру она подходит…

Уж поднят меч!.. вдруг грянул гром,

Потрясся терем озаренный -

И князь, объятый крепким сном,

Воспрянул, треском пробужденный, -

И пред собой Рогнеду зрит…

Ее глаза огнем пылают…

Поднятый меч и грозный вид

Преступницу изобличают…

Меч выхватив, ей князь вскричал:

210 "На что дерзнула в исступленье?.."

- "На то, что мне повелевал

Ужасный Чернобог {4}, - на мщенье!"

- "Но долг супруги, но любовь?.."

- "Любовь! к кому?., к тебе, губитель?,,

Забыл, во мне чья льется кровь,

Забыл ты, кем убит родитель!..

Ты, ты, тиран, его сразил!

Горя преступною любовью,

Ты жениха меня лишил

220 И братнею облился кровью!

Испепелив мой край родной,

Рекой ты кровь в нем пролил всюду

И Полоцк, дивный красотой,

Преобратил развалин в груду.

Но недовольный… местью злой

К бессильной пленнице пылая,

Ты брак свой совершил со мной

При зареве родного края!

Повлек меня в престольный град;

230 Тебе я сына даровала…

И что ж?… еще презренья хлад

В очах тирана прочитала!..

Вот страшный ряд ужасных дел,

Владимира покрывших славой!

Не через них ли приобрел

Ты на любовь Рогнеды право?..

Страдала, мучилась, стеня,

Вся жизнь текла моя в кручине;

Но, боги! не роптала я

240 На вас в злосчастиях доныне!..

Впервые днесь ропщу!.. увы!..

Почто губителя отчизны

Сразить не допустили вы

И совершить достойной тризны!

С какою б жадностию я

На брызжущую кровь глядела,

С каким восторгом бы тебя,

Тиран, угасшего узрела!.."

Супруг, слова прервав ее,

250 В одрину стражу призывает.

"Ждет смерть, преступница, тебя! -

Пылая гневом, восклицает. -

С зарей готова к казни будь!

Сей брачный одр пусть будет плаха!

На нем пронжу твою я грудь

Без сожаления и страха!"

Сказал - и вышел. Вдруг о том

Мгновенно слух распространился -

И терем, весь объятый сном,

260 От вопля женщин пробудился…

Бегут к княгине, слезы льют;

Терзаясь близостью разлуки,

Себя в младые перси бьют

И белые ломают руки…

В тревоге все - лишь Изяслав

В объятьях сна, с улыбкой нежной,

Лежит, покровы разметав,

Покой вкушая безмятежной.

Об участи Рогнеды он

270 В мечтах невинности не знает;

Ни бури рев, ни плач, ни стон

От сна его не пробуждает.

Но перестал греметь уж гром,

Замолкли ветры в чаще леса,

И на востоке голубом

Редела мрачная завеса.

Вся в перлах, злате и сребре,

Ждала Рогнеда без боязни

На изукрашенном одре

280 Назначенной супругом казни.

И вот денница занялась,

Сверкнул сквозь окна луч багровый -

И входит с витязями князь

В одрину, гневный и суровый;

"Подайте меч!" - воскликнул он,

И раздалось везде рыданье, -

"Пусть каждого страшит закон!

Злодейство примет воздаянье!"

И, быстро в храмину вбежав:

290 "Вот меч! коль не отец ты ныне,

Убей! - вещает Изяслав, -

Убей, жестокий, мать при сыне!"

Как громом неба поражен,

Стоит Владимир и трепещет,

То в ужасе на сына он,

То на Рогнеду взоры мещет…

Речь замирает на устах,

Сперлось дыханье, сердце бьется;

Трепещет он; в его костях

300 И лютый хлад и пламень льется,

В душе кипит борьба страстей:

И милосердие и мщенье…

Но вдруг с слезами из очей -

Из сердца вырвалось: прощенье!

1821 или 1822

VI. Боян

Сочинитель известного _Слова о полку Игореве_ называет Бояна _Соловьем старого времени_. Неизвестно, когда жил сей славянский бард. Н. М. Карамзин, в _Пантеоне Росс. Авторов_, говорит о нем так: "Может быть, жил Боян во времена героя Олега; может быть, пел ем славный поход сего аргонавта к Царю-граду, или несчастную смерть храброго Святослава, который с горстию своих погиб среди бесчисленных печенегов, или блестящую красоту Гостомысловой правнуки Ольги, ее невинность в сельском уединении, ее славу на троне". Не менее правдоподобно, что Боян был певцом подвигов Великого Владимира и знаменитых его сподвижников: Добрыни, Яна Усмовича, Рогдая. Можно предполагать, что при блистательном дворе Северного Карломана находились и песнопевцы: их привлекали великолепные пиршества, богатырские потехи и приветливость доброго князя; а славные победы над греками, ляхами, печенегами, ятвягами и болгарами могли воспламенить дух пиитизма в сих диких сынах Севера. И грубые норманны услаждали слух свой песнями скальдов.

На брег Днепра, разбив болгар,

Владимир-Солнце возвратился

И в светлой гриднице, в кругу князей, бояр,

На шумном пиршестве с друзьями веселился.

Мед, в стариках воспламенивши кровь,

Протекшую напомнил младость,

Победы славные, волшебницу-любовь

И лет утраченных былую радость.

Беспечнее веселый круг шумел,

10 Звучнее гусли раздавались.

Один задумчиво Боян сидел;

В нем думы думами сменялись..