Михаил Булгаков - Вьюга
Уши шапки выглядели отчаянно, но все же возница полез вперед. Ковыляя и проваливаясь, он добрался до первой лошади. Наш выезд показался мне бесконечно длинным. Фигуру возницы размыло в глазах, в глаза мне мело сухим вьюжным снегом.
— Но-о, — застонал возница.
— Но! Но! — закричал я, захлопав вожжами.
Лошади тронулись помаленьку, пошли месить. Сани качало, как на волне. Возница то вырастал, то уменьшался, выбирался впереди.
Четверть часа приблизительно мы двигались так, пока наконец я не почувствовал, что сани заскрипели как будто ровней. Радость хлынула в меня, когда я увидел, как замелькали задние копыта лошади.
— Мелко, дорога, — закричал я.
— Го... го... — отозвался возница. Он приковылял ко мне и сразу вырос.
— Кажись, дорога, — радостно, даже с трелью в голосе отозвался пожарный. — Лишь бы опять не сбиться... Авось...
Мы поменялись местами. Лошади пошли бодрее. Вьюга точно сжималась, стала ослабевать, как мне показалось. Но вверху и по сторонам ничего не было, кроме мути. Я уж не надеялся приехать именно в больницу. Мне хотелось приехать куда-нибудь. Ведь ведет же дорога к жилью.
Лошади вдруг дернули и заработали ногами оживленнее. Я обрадовался, не зная еще причины этого.
— Жилье, может, почувствовали? — спросил я.
Возница мне не ответил. Я приподнялся в санях, стал всматриваться. Странный звук, тоскливый и злобный, возник где-то во мгле, но быстро потух. Почему-то неприятно мне стало, и вспомнился конторщик и как он тонко скулил, положив голову на руки. По правой руке я вдруг различил темную точку, она выросла в черную кошку, потом еще подросла и приблизилась. Пожарный вдруг обернулся ко мне, причем я увидел, что челюсть у него прыгает, и спросил:
— Видели, гражданин доктор?
Одна лошадь метнулась вправо, другая влево, пожарный навалился на секунду мне на колени, охнул, выправился, стал опираться, рвать вожжи. Лошади всхрапнули и понесли. Они взметывали комьями снег, швыряли его, шли неровно, дрожали.
И у меня прошла дрожь несколько раз по телу. Оправясь, я залез за пазуху, вынул браунинг и проклял себя за то, что забыл дома вторую обойму. Нет, если уж я не остался ночевать, то факел почему я не взял с собой?! Мысленно я увидел короткое сообщение в газете о себе и злосчастном пожарном.
Кошка выросла в собаку и покатилась невдалеке от саней. Я обернулся и увидел совсем близко за санями вторую четвероногую тварь. Могу поклясться, что у нее были острые уши и шла она за санями легко, как по паркету. Что-то грозное и наглое было в ее стремлении. «Стая или их только две?» — думалось мне, и при слове «стая» варом облило меня под шубой и пальцы на ногах перестали стыть.
— Держись покрепче и лошадей придерживай, я сейчас выстрелю, — выговорил я голосом, но не своим, а неизвестным мне.
Возница только охнул в ответ и голову втянул в плечи. Мне сверкнуло в глаза и оглушительно ударило. Потом второй раз и третий раз. Не помню, сколько минут трепало меня на дне саней. Я слушал дикий визгливый храп лошадей, сжимал браунинг, головой ударился обо что-то, старался вынырнуть из сена и в смертельном страхе думал, что у меня на груди вдруг окажется громадное жилистое тело... Видел уже мысленно свои рваные кишки...
В это время возница завыл:
— Ого... го... вон он... вон... Господи, выноси, выноси...
Я наконец справился с тяжелою овчиной, выпростал руки, поднялся. Ни сзади, ни с боков не было черных зверей. Мело очень редко и прилично, и в редкой пелене мерцал очаровательнейший глаз, который я бы узнал из тысячи, который узнаю и теперь... — мерцал фонарь моей больницы. Темное громоздилось сзади него. «Куда красивее дворца...» — промыслил я и вдруг в экстазе еще два раза выпустил пули из браунинга назад, туда, где пропали волки.
__________Пожарный стоял посредине лестницы, ведущей из нижнего отдела замечательной врачебной квартиры, я — наверху этой лестницы, Аксинья в тулупе — внизу.
— Озолотите меня, — заговорил возница, — чтоб я в другой раз... — Он не договорил, залпом выпил разведенный спирт и крякнул страшно, обернулся к Аксинье и прибавил, растопырив руки, сколько позволяло его устройство: — Во величиной...
— Померла? Не отстояли? — спросила Аксинья у меня.
— Померла, — ответил я равнодушно.
Через четверть часа стихло. Внизу потух свет. Я остался наверху один. Почему-то судорожно усмехнулся, расстегнул пуговицы на блузе, потом их застегнул, пошел к книжной полке, вынул том хирургии, хотел посмотреть что-то о переломах основания черепа, бросил книгу.
Когда разделся и влез под одеяло, дрожь поколотила меня с полминуты, затем отпустила, и тепло пошло по всему телу.
— Озолотите меня, — задремывая, пробурчал я, — но больше я не по...
— Поедешь... ан поедешь... — насмешливо засвистала вьюга.
Она с громом проехалась по крыше, потом пропела в трубе, вылетела из нее, прошуршала за окном, пропала.
— Поедете... по-е-де-те... — стучали часы. Но глуше, глуше.
И ничего. Тишина. Сон.
Вьюга
1
Я у порога белого здания с колоннами, видимо, времен Николая I. — Вот что пишет по поводу этого эпизода из врачебной практики Булгакова Ю. Г. Виленский: «Рассказ „Вьюга"... воссоздает историю вызова доктора Булгакова в село Высокое, входившее в Гривскую волость, вблизи которого располагался и хутор Гришково... В Высоком и находилось имение Шереметево (во „Вьюге" Шалометьево). Оно принадлежало графу А. Д. Шереметеву... Бабушкой его была актриса П. И. Ковалева-Жемчугова, бывшая крепостная, по завещанию которой в Москве был построен странноприимный дом... Во исполнение завещания матери А. Д. Шереметев открыл в Высоком больницу и богадельню. По своей инициативе он организовал здесь двухклассное училище, народную библиотеку и пожарную команду...» (Виленский Ю. Г. С. 130).
2
Во что бы то ни стало уеду. — На самом деле Булгаков остался с несчастными еще на одни сутки. Об этом свидетельствовал Н. П. Ракицкий, ученый-агроном, встречавшийся с Булгаковым в 1916 г. Вот его воспоминания о том событии: «Мы виделись с ним в г. Сьиевке неоднократно. Тут я узнал от него, что он был в имении Высоком (Сычевского уезда), принадлежавшем графу Шереметеву, где произошел несчастный случай с дочерью управляющего этим имением. Случай, послуживший Булгакову впоследствии материалом для рассказа „Вьюга"... Когда дочь скончалась, с матерью случился сердечный приступ, и управляющий попросил врача остаться у них хотя бы на один день» (Дружба народов. 1990. №3).
