Достоевский. Энциклопедия - Николай Николаевич Наседкин
Следующий этап их взаимоотношений носил скандальный характер. В 4-м номере «Вестника Европы» за 1880 г. появились очередные главы мемуаров Анненкова «Замечательное десятилетие. 1838–1848», где утверждалось, что автор «Бедных людей» якобы потребовал от Н. А. Некрасова при первой публикации романа в «Петербургском сборнике» выделить его из массы остальных материалов — обвести каймой. На это возразил А. С. Суворин, который в своей газете «Новое время» (1880, № 1473) сообщил, что просмотрел «Петербургский сборник» 1846 г. и никакой каймы вокруг романа Достоевского не обнаружил. На это редакция ВЕ в майском номере ответила, что речь шла не о «Бедных людях», а о «Рассказе Плисмылькова», написанном Достоевским для альманаха «Левиафан». В свою очередь, НВр (№ 1449 и 1500) опять поправило оппонентов, напомнив, что рассказа с таким названием у Достоевского не было, а для «Левиафана» он собирался написать «Сбритые бакенбарды» и «Повесть об уничтоженных канцеляриях». В письме к Суворину (14 мая 1880 г.) Достоевский просил его ещё раз выступить с опровержением сплетни о кайме. В номере НВр от 18 мая было опубликовано заявление, что Достоевский, который находится на лечении в Старой Руссе, просит редакцию заявить от его имени, «что ничего подобного тому, что рассказано в “Вестнике Европы” П. А. Анненковым насчёт “каймы”, не было и не могло быть». Впоследствии в отдельном издании своих воспоминаний Анненков снял только фразу «Роман и был действительно обведён почётной каймой в альманахе», а остальное всё оставил без изменения.
Узнав, что Анненков принимает участие в Пушкинских торжествах, Достоевский писал А. Г. Достоевской (27 мая 1880 г.): «Приехал и Анненков, то-то будет наша встреча…» 7 июня, описывая думский обед, писатель сообщал жене: «Анненков льнул было ко мне, но я отворотился…» Наконец, вечером 8 июня, описывая оглушительный успех своей Пушкинской речи, Достоевский сообщает Анне Григорьевне: «Анненков подбежал жать мою руку и целовать меня в плечо…» Подбежал Анненков вслед за Тургеневым, который обнимал Достоевского «со слезами», и оба друга-западника, обнимая автора речи, кричали: «Вы гений, вы более чем гений!» Правда, вскоре восторг Анненкова по поводу «Пушкинской речи» утих. Недаром Достоевский, подготавливая единственный выпуск ДП за 1880 г., весь посвящённый «Пушкинской речи», писал Е. А. Штакеншнейдер ((17 июля 1880 г.), что замыслил дать комментарий к речи ещё на «эстраде», сразу после её произнесения: «…когда, вместе с Аксаковым и всеми, Тургенев и Анненков тоже бросились лобызать меня, и, пожимая мне руки, настойчиво говорили мне, что я написал вещь гениальную! Увы, так ли они теперь думают о ней! И вот мысль о том, как они подумают о ней, сейчас как опомнились бы от восторга, и составляет тему моего предисловия…»
Анненкова Прасковья Егоровна
(урожд. Полина Гёбль, 1800–1876)
Жена декабриста И. А. Анненкова. Последовала за мужем в Сибирь, с 1841 г. жила с ним в Тобольске, где в самом начале 1850 г. вместе с дочерью (впоследствии О. И. Ивановой), Ж. А. Муравьёвой, Н. Д. Фонвизиной и П. Н. Свистуновым посещала в местном остроге Достоевского и С. Ф. Дурова. Жёны декабристов подарили петрашевцам Евангелия, свой экземпляр Достоевский хранил всю жизнь, постоянно его перечитывал и даже сверял по нему свою судьбу до самого последнего дня. А. Г. Достоевская писала о событиях утра 28 января 1881 г., как это Евангелие «подсказало» Фёдору Михайловичу, то он нынче умрёт
П. Е. Анненкова
О своей встрече в Тобольске Достоевский вспоминал в главе «Старые люди» (ДП, 1873), в первом послекаторжном письме к брату М. М. Достоевскому (фев. 1854 г.). В апреле 1853 г. Достоевский встречался с Анненковой в Омске, куда она приезжала к дочери и зятю. Пытался он встретиться с семейством Анненковых и в 1859 г., возвращаясь из Сибири в Центральную Россию через Нижний Новгород, где И. А. Анненков служил в то время советником, но их в городе не оказалось. Сохранилось письмо Достоевского к Анненковой из Семипалатинска от 18 октября 1855 г. с горячими словами признательности: «Я всегда буду помнить, что с самого прибытия моего в Сибирь Вы и всё превосходное семейство Ваше брали во мне и в товарищах моих по несчастью полное и искреннее участие…»
Антонелли Пётр Дмитриевич
(1825—?)
Студент Петербургского университета. С декабря 1848 г. он в качестве агента Министерства внутренних дел был внедрён в общество М. В. Петрашевского. Донесения Антонелли на имя И. П. Липранди стали главным материалом для обвинения петрашевцев и вынесения им суровых приговоров. По воспоминаниям Д. Д. Ахшарумова и самого Достоевского, уже в день ареста петрашевцев (23 апреля 1849 г.) им стало известно имя доносчика, так как чиновник по неосторожности (или специально) показал им список, где напротив фамилии Антонелли значилось — «агент по найденному делу» [Д. в восп. Т. 1. С. 272] Роль Антонелли в деле петрашевцев получила огласку, и жизнь у шпиона-доносчика в Петербурге началась неуютная — он подвергается оскорблениям и даже публичным: к примеру, петрашевец П. И. Белецкий (чудом избежавший ареста) оскорбил Антонелли при встрече на улице, за что был тут же выслан из столицы в Вологду. Даже рекомендации шефа-покровителя Антонелли, крупного чиновника Министерства внутренних дел И. П. Липранди, не помогли тому найти работу ни в одном из столичных ведомств, и он был вынужден податься из Петербурга прочь — в провинцию, в глушь, в небытие.
Антонович Максим Алексеевич
(1835–1918)
Публицист, критик, естествоиспытатель. В первой половине 1860-х гг., будучи членом редакции, возглавляя литературно-критический отдел «Современника», вёл активную полемику с журналами братьев Достоевских «Время» и «Эпоха», в основном подписываясь псевдонимом «Посторонний сатирик» (которым пользовался также и М. Е. Салтыков-Щедрин).
М. А. Антонович
Антонович и начал эту полемику статьёй «О почве (Не в агрономическом смысле, а в духе “Времени”)» (С. 1861. № 12), на которую Достоевский, в частности, ответил в статье «Два лагеря теоретиков». Наибольшей остроты полемика персонально между Антоновичем и Достоевским достигла в 1864 г., когда критик С в ответ на статью Достоевского «Господин Щедрин, или Раскол в нигилистах» разразился сразу двумя памфлетами — «Торжество ерундистов» и «Стрижам» (С, 1864, № 7). На этот раз Достоевский сделал «Необходимое заявление», что отказывается вести полемику на таком уничижительном ругательном вплоть до оскорблений личного характера уровне. Антонович ответил в сентябрьском номере С сразу пятью статьями против Э, объединённых заглавием «Литературные мелочи». После этого Достоевский окончательно отказался иметь дело с данным господином («Чтобы кончить») и далее полемика между С и Э, вплоть до прекращения последней, велась между Антоновичем и Н. Н. Страховым. Имя Антоновича часто встречается в текстах Достоевского и, к примеру, в записной тетради 1864–1865 гг. о нём сказано — «маленький шиш г-н Антонович». И чуть далее: «Но
