Под маской, или Женская сила - Луиза Мэй Олкотт
– Спасибо, мисс. И впрямь, лучше я сяду здесь. Молодой госпоже туго приходится, я наверняка ей понадоблюсь.
И Дин, полная решимости дождаться финала, уселась под дверью. Мисс Мьюр рассмеялась и пошла дальше, но ее глаза сверкнули, когда она обернулась, и внезапная злоба во взгляде не сулила верной горничной ничего хорошего.
– У меня письмо от Неда, и в нем записка лично для вас! – таким радостным возгласом Белла встретила мисс Мьюр на пороге будуара. – Мне брат как-то странно пишет – будто второпях, и новостей никаких, кроме одной – что он виделся с Сиднеем. Надеюсь, ваше письмо приятнее, а то какой вообще был прок писать?
Едва услыхав имя «Сидней», Джин побледнела как полотно, и записка затрепетала в ее руке. Даже губы – и те стали совершенно белыми, однако Джин сказала ровным голосом:
– Спасибо. Вижу, вы заняты, поэтому прочту свое письмо на лужайке.
И прежде чем Белла смогла возразить, Джин исчезла. В первом же укромном уголке сада она разорвала конверт и прочла небрежно и поспешно нацарапанные строки:
«Я встретился с Сиднеем, и он открыл мне правду. Поверить было трудно, однако пришлось, потому что Сидней представил неоспоримые доказательства. Я не упрекаю вас, не требую исповедей или искупления вины, ибо не могу забыть, что любил вас когда-то. Даю вам три дня; за этот срок вы должны найти себе другое пристанище. Через три дня я вернусь домой и расскажу семье, кто вы такая. Уезжайте немедленно и избавьте меня от боли, которую я испытаю при виде вашего бесчестья».
Медленно и внимательно Джин дважды прочла письмо, после чего некоторое время сидела без движения, только брови сошлись над переносицей, показывая умственное напряжение. Наконец она глубоко вдохнула, разорвала письмо, встала и направилась к Холлу, говоря себе: «Три дня! Только три дня! Справлюсь ли я за такой короткий срок? Должна справиться! Придется задействовать все способности и всю волю. Последний шанс. Если ничего не выйдет, то я не вернусь к прежней жизни – я разом с ней покончу».
Стиснув зубы и сжав кулаки, словно терзаемая горькими воспоминаниями, Джин вступила во владения сэра Джона, который вышел в сумеречный сад ей навстречу.
– Судя по вашему личику, вы утомлены, милая моя. На сегодня оставим чтение, лучше отдохните, – проговорил сэр Джон.
– Благодарю вас, сэр. Я действительно устала, но давайте читать, иначе не доберемся до конца. А я скоро уезжаю.
– Уезжаете? Куда же, дитя мое? – всполошился сэр Джон.
Мисс Мьюр села.
– Я расскажу позднее, сэр.
Она открыла книгу и прочла несколько страниц. Но очарование куда-то пропало; не было ни энтузиазма в интонациях чтицы, ни интереса в лице слушателя. Наконец сэр Джон не выдержал.
– Дитя мое, умоляю, довольно! Я не могу внимать вам, когда мой ум словно раздвоен. Что вас гнетет? Доверьтесь другу, позвольте вас утешить.
Словно ласковые слова возымели свой эффект, Джин уронила книгу, закрыла лицо руками и зарыдала столь горько, что сэр Джон всерьез встревожился – ибо в существе, которое до сих пор лучилось жизнерадостностью, подобная демонстрация чувств была трогательна вдвойне. По мере того как сэр Джон пытался успокоить Джин, речи его становились все более нежными, тревога все менее походила на отеческую, а доброе сердце захлестнули жалость и сочувствие. Постепенно рыдания превратились во всхлипы, и сэр Джон принялся убеждать Джин Мьюр открыться, чтобы он мог оказать ей помощь делом и словом, невзирая на природу несчастья или, может быть, ошибки.
– Ах, вы слишком добры, слишком великодушны! Как я уеду, как расстанусь со своим единственным другом? – вздохнула Джин, утирая слезы и поднимая на сэра Джона благодарный взор.
– Значит, старик вам не совсем безразличен? – уточнил сэр Джон, невольно стиснув ладошку, которую держал в своей руке.
Джин отвернулась и отвечала едва слышно:
– Никто и никогда не проявлял ко мне подобного великодушия. Могу ли я оставаться безразличной к такому человеку? Мои чувства сильнее, чем я способна выразить.
С сэром Джоном случались короткие приступы глухоты, но эту фразу он расслышал, и она ему понравилась. В последнее время мужчина был задумчив, одевался с особой тщательностью, юным леди, что навещали его, выказывал галантность и очень оживлялся при них. Не раз и не два, случись Джин прервать чтение каким-нибудь вопросом к сэру Джону, он поневоле признавался, что не слушал, хотя Джин чувствовала на себе его пристальный взгляд. С того дня, как открылась тайна ее рождения, сэр Джон весьма привечал мисс Мьюр; по многочисленным эпизодам можно было сделать выводы о его интересе к гувернантке и о доброжелательности к ней. Теперь, после упоминания об отъезде, сэром Джоном овладела паника. Он уже видел, как осиротеет без мисс Мьюр огромный старинный особняк. Нечто в нехарактерном для нее волнении растрогало сэра Джона и вызвало его любопытство. Никогда еще Джин не казалась такой загадочной, как сегодня: с глазами, полными слез, она, бедная малютка, сидела перед сэром Джоном и не решалась поведать о своем пустячном затруднении.
– Расскажите все как есть, дитя, и ваш друг поможет вам, если это в его силах.
Еще недавно сэр Джон, говоря о себе в третьем лице, употреблял слова «отец» и «старик»; с некоторых пор он стал называть себя «другом».
– Я расскажу, ведь больше мне не к кому обратиться. Я должна уехать, потому что мистер Ковентри проявил слабость – он влюбился в меня.
– Джеральд в вас влюбился? – воскликнул потрясенный сэр Джон.
– Да; сегодня он сказал мне об этом и пошел объясняться с Люсией. Он намерен порвать с ней. Вот я и бросилась к вам: помогите, сэр Джон, не дайте мистеру Ковентри разрушить надежды и планы его матушки.
Сэр Джон вскочил и принялся мерить шагами комнату.
– Выходит, вы его не любите? Возможно ли это?
– Возможно. Я его не люблю, – с твердостью отвечала мисс Мьюр.
– Но ведь Джеральд воплощает в себе качества, столь привлекательные в глазах женщин. Почему же на вас не подействовало его обаяние?
– Потому, что я люблю другого, – пролепетала Джин.
Сэр Джон уселся на стул, всем своим видом выражая готовность докопаться до истины.
– Несправедливо будет, если глупость моих племянников станет причиной ваших страданий, милая моя девочка. Нед уехал; я был уверен, что с Джеральдом проблем не возникнет, однако пришел его черед. Я в полном замешательстве – Джеральда из дома не отошлешь.
– Нет, уехать должна я. Но как тяжело покидать место, где я прижилась, и как страшат меня
