Чарльз Диккенс - Уста и чаша

Мистер и миссис Боффин приняли приглашение и, остановившись в маленькой прихожей, в ожидании, пока мисс Лавиния поведет их дальше, увидели вверху на лестничной площадке три пары подслушивающих ног: ноги миссис Уилфер, ноги мисс Беллы, ноги мистера Джорджа Самсона.

— Мистер и миссис Боффин, если не ошибаюсь? — предостерегающим тоном возвестила мисс Лавиния.

Настороженное внимание со стороны ног миссис Уилфер, ног мисс Беллы, ног мистера Джорджа Самсона.

— Да, мисс, совершенно верно.

— Пройдите, пожалуйста, сюда, вниз по лестнице, я доложу маме.

Поспешное бегство ног миссис Уилфер, ног мисс Беллы, ног мистера Джорджа Самсона.

Прождав с четверть часа в общей семейной комнате, являвшей следы такой поспешной уборки после обеда, что было не совсем ясно, что тут происходило, — прибирали комнату для гостей или же играли в жмурки, мистер и миссис Боффин удостоились, наконец, лицезреть миссис Уилфер, которая вплыла в комнату величественно-томно, снисходительно склонив голову набок — ее обычная манера встречать гостей.

— Простите, но чему я обязана такой чести? — спросила миссис Уилфер после обмена приветствиями, поправив носовой платок на голове и помахав руками, облеченными в перчатки.

— Чтобы сказать покороче, сударыня, — заметил мистер Боффин, — может, вам доводилось слышать нашу фамилию, поскольку мы с миссис Боффип получили наследство?

— Да, сэр, я слышала о таком случае, — отвечала миссис Уилфер, достойно склонив голову.

— И осмелюсь сказать, сударыня, — продолжал мистер Боффин в то время, как миссис Боффин подтверждала его слова кивками и улыбками, — вы не очень к нам расположены?

— Извините меня, — сказала миссис Уилфер. — Было бы несправедливо обвинять мистера и миссис Боффин в несчастье, которое, без сомнения, ниспослано свыше.

И на ее лице отразились героически претерпеваемые страдания, что придало особую значительность этим словам.

— Это, конечно, не в обиду нам сказано, — заметил честный мистер Боффин. — Мы с миссис Боффин люди простые, сударыня, особых претензий не имеем, и ходить вокруг да около не любим; ко всему на свете можно найти прямую дорогу. Вот потому, значит, мы и пришли вам сказать, что очень рады будем познакомиться с вашей дочерью и сочтем за честь для себя, если она будет считать наш дом своим собственным, наравне с родительским. Короче говоря, нам хочется повеселить вашу дочку, дать ей возможность пользоваться всеми удовольствиями, какими мы сами будем пользоваться. Нам хочется, чтобы она переменила обстановку, развлеклась, рассеялась.

— Вот, вот! — подтвердила простосердечная миссис Боффин. — Господи, чего тут стесняться!

Миссис Уилфер с достоинством наклонила голову в сторону гостьи и величаво-монотонно ответила гостю:

— Извините, но у меня не одна дочь. Которой из них мистер Боффин и его супруга намерены оказать свое лестное внимание?

— Как же вы не понимаете? — вмешалась улыбающаяся миссис Боффин. Само собой, мисс Белле.

— Вот как? — произнесла миссис Уилфер, строго и непреклонно взглянув на нее. — Моя дочь Белла дома и может отвечать за себя сама. — И, слегка приотворив дверь, за которой тут же послышалось шарканье ног, она крикнула: — Попросите ко мне мисс Беллу!

Это официальное приглашение, на слух весьма величественное и можно даже сказать геральдическое, она сделала, упершись в лицо дочери сердитым и укоризненным взглядом и в таком близком соседстве с ней, что мисс Белла едва успела убраться в чуланчик под лестницей, опасаясь появления мистера н миссис Боффин.

— Занятия моего мужа, Р. У., - объяснила миссис Уилфер, — удерживают его в Сити в это время дня, иначе он тоже имел бы честь принимать вас под нашей скромной кровлей.

— Очень приятная квартирка! — бодро произнес мистер Боффин.

— Извините, сэр, — возразила миссис Уилфер, поправляя его, — это обитель Бедности, которая знает свое место, хотя и независима.

Затрудняясь продолжать разговор в этом направлении, мистер и миссис Боффин до появления мисс Беллы сидели, уставясь в пространство, а миссис Уилфер без слов давала им понять, что каждый ее вздох требует невиданного в истории самоотвержения; как только появилась мисс Белла, ее представили гостям и объяснили ей цель их визита.

— Я очень вам признательна, разумеется, — сказала мисс Белла, холодно встряхнув кудряшками, — но у меня нет ровно никакого желания выезжать куда бы то ни было.

— Белла! — увещевала ее миссис Уилфер. — Белла, ты должна побороть себя!

— Да, послушайтесь вашей мамы, дорогая, — вторила ей миссис Боффин, мы будем очень рады вам, да и слишком вы хорошенькая, чтобы сидеть в четырех стенах.

И добрая старушка поцеловала ее, похлопав по наливным плечам, а миссис Уилфер в это время чопорно сидела рядом, точь-в-точь должностное лицо, присутствующее на свидании перед казнью.

— Мы переедем в хороший дом, — говорила миссис Боффин, по свойственному ей женскому лукавству давая обязательство и за мистера Боффина, который не мог протестовать при посторонних, — заведем хорошую карету, будем везде ездить и все осматривать. И прежде всего, душенька, не надо на нас сердиться, — продолжала она, усаживая Беллу рядом с собой и гладя ее по руке, — сами знаете, мы тут ни при чем.

Мисс Белла была так тронута этими простыми словами, что со свойственной ее летам отзывчивостью на доброту и ласку тепло ответила миссис Боффин поцелуем. Однако это вовсе не понравилось почтенной светской даме, ее маменьке; та старалась повернуть дело так, что не Боффины ей делают одолжение, а она — Боффинам.

— Моя младшая дочь Лавиния, — представила миссис Уилфер Лавинию, радуясь случаю переменить разговор, когда Лавви опять вошла в гостиную, мистер Джордж Самсон, друг нашего семейства.

Друг семейства находился в том периоде влюбленности, когда в каждом человеке видишь врага данного семейства. Усевшись на место, он засунул в рот круглый набалдашник трости, словно пробку, как будто оскорбленные чувства наполняли его до краев. И не сводил с Боффинов неумолимого взгляда.

— Если вам захочется, привозите с собой вашу сестру, когда соберетесь к нам погостить; мы, право, будем очень рады, — сказала миссис Боффин. Чем меньше вы будете стесняться, тем нам будет приятнее.

— Ах, так моего согласия даже не спрашивают! — воскликнула мисс Лавиния.

— Лавви, — негромко заметила ей Белла, — держи себя потише, будь так добра.

— Нет, этого не будет, — ответила бойкая Лавиния, — я не ребенок, чтобы обо мне так говорили посторонние.

— Да, ты еще ребенок.

— Нет, я не ребенок и не желаю, чтобы обо мне говорили посторонние: "Привозите с собой сестру!" Еще чего!

— Лавиния! — сказала миссис Уилфер. — Замолчи! Я не позволю тебе выражать в моем присутствии вздорное подозрение, будто посторонние — кто бы они ни были, — могут оказывать покровительство моей дочери. Неужели ты воображаешь, глупая девочка, что мистер и миссис Боффин переступили бы наш порог, если б думали оказывать нам покровительство; или пробыли бы в таком случае хоть одну минуту под моей кровлей, пока у твоей матери хватит еще сил попросить их о выходе? Плохо же ты знаешь свою мать, если тебе так кажется!

— Все это очень мило… — начала было ворчать Лавиния, но миссис Уилфер оборвала ее:

— Замолчи! Я этого не позволю! Неужели ты не знаешь, как надо себя держать с гостями? Разве тебе не понятно, что, позволив себе намекнуть, будто эта леди и этот джентльмен собираются покровительствовать кому бы то ни было из твоих родных — все равно кому, — ты обвиняешь их в наглости и даже сумасбродстве?

— Не беспокойтесь, сударыня, — усмехнувшись, заметил мистер Боффин, нас это мало беспокоит.

— Извините, но меня беспокоит, — возразила миссис Уилфер.

Мисс Лавиния отрывисто засмеялась и буркнула:

— Еще бы!

— И я требую, чтобы моя дерзкая дочь, — продолжала миссис Уилфер, буравя свое младшее детище уничтожающим взглядом, что нисколько не подействовало на Лавинию, — относилась справедливо к своей сестре Белле, помнила бы, что Белла везде пользуется вниманием и что если Белла принимает знаки этого внимания, то с ее стороны это совершенно такое же (с негодующей дрожью в голосе) — совершенно такое же одолжение.

Но тут взбунтовалась мисс Белла и спокойно заметила:

— Знаете ли, мама, я и сама могу говорить за себя. И, пожалуйста, оставьте меня в покое.

— Очень удобно замахиваться на других, когда под рукой имеется такое удобное орудие — моя особа, — язвительно ввернула неукротимая Лавиния, — но мне хотелось бы знать, что на это скажет Джордж Самсон.

— Мистер Самсон, — начала миссис Уилфер, заметив, что молодой человек вынул было затычку изо рта, и метнула на него такой мрачный взгляд, что он снова засунул ее в рот. — Я уверена, что мистер Самсон, как друг нашей семьи и частый гость в нашем доме, слишком хорошо воспитан, чтобы вмешиваться не в свое дело.