Эрнест Хемингуэй - Острова в океане

– Мне казалось, он не захочет, пока Дэвиду так трудно приходится.

– Может, теперь выпьет, ведь Дэви сидит в тени. Все равно я ему предложу.

Он спустился на палубу.

– Нет, Томми, пожалуй, не стоит, – услышал Томас Хадсон ответ Роджера.

– Мистер Дэвис, вы за весь день ничего не выпили, – настаивал Том.

– Спасибо, Томми, – сказал Роджер. – Выпей за меня бутылку пива. – Потом он крикнул Томасу Хадсону: – Двинь чуть вперед, Том! А то она пойдет на нас.

– Есть двинуть чуть вперед, – повторил Томас Хадсон.

Рыба все еще кружила на большой глубине, но сокращала круги, поскольку катер шел туда, куда ей нужно. За наклоном лески теперь легче было следить. Она стала виднее в темной глубине воды, потому что солнце было за кормой, и Томасу Хадсону стало удобнее приноравливаться к движениям рыбы. Как им повезло, думал, он, что день тихий; Дэвид просто не выдержал бы, если б ему пришлось вываживать эту рыбу даже в небольшую волну. Но волны не было никакой, и теперь, когда Дэвид сидел в тени, у Томаса Хадсона отлегло от сердца.

– Спасибо, Томми, – услышал он голос Эдди, а потом мальчик поднялся наверх со стаканом, обернутым в бумагу, и Томас Хадсон глотнул сначала немного, потом побольше и ощутил на языке холод, в котором была острота лимонного сока, душистая глянцевитость ангостуры и терпкость джина, подкрепляющего ледяную стынь кокосовой воды.

– Ну, как, папа, ничего? – спросил мальчик. В руках у него была бутылка пива прямо со льда, покрывшаяся на солнце холодными капельками пота.

– Великолепно, – ответил ему отец. – Джина ты влил порядочно.

– Пришлось, – сказал Том-младший, – потому что лед тает очень быстро. Надо бы нам завести какие-нибудь подстаканники-термосы, чтобы лед не таял. Я займусь этим в школе. Попробую смастерить что-нибудь из пробковых пластинок. И может, преподнесу тебе в подарок к рождеству.

– Взгляни на Дэви, – сказал ему отец.

Дэвид так вываживал рыбу, точно его схватка с ней только что началась.

– Посмотри, какой он плоский, – сказал Том-младший. – Что грудь, что спина – одинаковые. И они будто склеены у него. Зато таких длинных мускулов на руках больше ни у кого не увидишь – и бицепсы и трицепсы одинаковой длины. Странное у Дэви сложение, папа. И сам он странный, и вообще лучшего брата и быть не может.

Между тем Эдди опорожнил свой стакан и снова принялся обтирать Дэвиду спину полотенцем. Потом обтер ему грудь и длинные руки.

– Ну как ты, Дэви, ничего?

Дэвид кивнул.

– Слушай, – сказал ему Эдди. – У меня на глазах один человек – взрослый, сильный, плечи, что у быка – струсил, отступился от рыбы, а ведь и половины не сделал того, чего ты уже добился.

Дэвид молча делал свое дело.

– Здоровенный дядя. Твой папа и Роджер тоже его знают. Он на рыбной ловле собаку съел. Все время рыбачит. Так вот, подцепил он как-то огромную рыбину и сдрейфил, отступился от нее, потому что она его измотала. Измотала его эта рыба, и он ее бросил. Держись, Дэви, держись.

Дэвид молчал. Он сберегал дыхание, продолжая поднимать и опускать удилище и наматывать леску на катушку.

– Эта треклятая рыба – самец, потому она такая сильная, – сказал ему Эдди. – Будь это самка, ей давно бы капут, кишки бы лопнули, сердце бы разорвалось или икра бы из нее выперла. У этих рыб самцы сильнее. У других сильнее самки. А у меч-рыбы наоборот. У этой силищи много. Но ты ее доконаешь, Дэви.

Леска снова стала разматываться, и Дэвид закрыл глаза, уперся ногами в деревянную перекладину, откинулся назад и минуту отдыхал.

– Правильно, Дэви, – сказал Эдди. – Пока не работаешь, отдыхай. Рыба просто кружит, но тормоз и ее заставляет работать, так что она устает тоже.

Эдди повернул голову и заглянул вниз, и по его прищуру Томас Хадсон понял, что он смотрит на большие медные часы, укрепленные на стене каюты.

– Пять минут четвертого, Роджер, – сказал он. – Дэви, друг, уже три часа пять минут, как ты с ней возишься.

Теперь Дэвиду пора было бы выбирать леску, но она ровно разматывалась с катушки.

– Опять уходит в глубину, – сказал Роджер. – Держи крепче, Дэви… Том, тебе леску видно?

– Видно, хорошо видно, – ответил ему Томас Хадсон. Леска пока уходила вниз не очень круто, и он просматривал ее на большой глубине.

– Рыба, верно, пошла на дно, чтобы там подохнуть, – вполголоса сказал Томас Хадсон старшему сыну. – Тогда все пропало.

Том-младший покачал головой и закусил губу.

– Держи ее, держи изо всех сил, Дэви! – услышал Томас Хадсон голос Роджера. – Подвинти тормоз, но леска пусть разматывается.

Мальчик так крепко завинтил тормоз, что удилище и леска чуть не лопнули, и собрал все силы, готовясь к предстоящему испытанию, а леска разматывалась с катушки и уходила все ниже и ниже.

– Только задержи ее, и тогда она наша, – сказал Дэвиду Роджер. – Выключи моторы, Том.

– Уже выключил, – сказал Томас Хадсон. – Но, пожалуй, можно немного подать назад, пользуясь течением.

– Ладно. Давай.

– Есть, – сказал Томас Хадсон.

Чуть отойдя назад, они отняли у рыбы леску, но так, самую малость, и теперь вся она, сверху донизу, натянулась почти в отвес. На катушке оставалось совсем мало – меньше, чем было в самые критические минуты.

– Придется тебе выйти на край кормы, Дэви, – сказал Роджер. – И ослабь немного тормоз, тогда высвободишь комель.

Дэвид ослабил тормоз.

– Теперь укрепи комель в гнезде. Эдди, обхвати его сзади поперек туловища.

– О господи! – сказал Том-младший. – Она пошла ко дну, папа!

Дэвид стоял на коленях у края кормы, держа удилище, которое так согнулось, что даже вершинка его была под водой, а торцом оно сидело в кожаном гнезде у мальчика на поясе. Эндрю схватил Дэвида сзади за ноги, а Роджер опустился рядом с ним на колени и следил, сколько лески уходит под воду и сколько ее остается на катушке. Он оглянулся на Томаса Хадсона и покачал головой.

На катушке не осталось и двадцати ярдов, а удилище до половины ушло под воду и тянуло Дэвида вниз. Потом на катушке осталось каких-нибудь пятнадцать ярдов. Потом уже и десяти не было. И тут леска перестала разматываться. Мальчик висел над бортом, удилище почти целиком было под водой, но леска больше не сматывалась с катушки.

– Посади его обратно в кресло, Эдди. Только осторожнее, – сказал Роджер. – Не торопись. Он остановил рыбу.

Эдди подвел Дэвида к креслу, крепко обхватив его поперек туловища, чтобы неожиданный рывок рыбы не сдернул его за борт. Он посадил его, и Дэвид вставил комель удилища в гнездо, уперся ногами в перекладину и откинулся назад, взяв спиннинг на себя. Рыба немного поднялась.

– Подтягивай ее, только когда будешь выбирать леску, – сказал Дэвиду Роджер. – А остальное время пусть сама тянет. И делай передышку, отдыхай.

– Ну, доконал ты ее, Дэвид, – сказал Эдди. – Теперь все на твоей стороне. Только не торопись, не волнуйся, и тогда ей конец.

Томас Хадсон дал чуть-чуть вперед, чтобы рыба не ушла в сторону. Теперь вся корма была в тени. Катер медленно шел в открытое море, не встречая ни волны, ни ветра.

– Папа, – сказал Том-младший. – Я видел его ноги, когда смешивал вам коктейли внизу. Они все в крови.

– Он ободрал их о перекладину.

– Может, подложить подушку, чтобы он упирался в мягкое?

– Пойди спроси Эдди, – сказал Томас Хадсон. – Только Дэви не мешай.

Схватка с рыбой продолжалась уже четвертый час. Катер по-прежнему шел в открытое море, и, сидя в кресле, спинку которого теперь поддерживал Роджер, Дэвид медленно поднимал рыбу вверх. Он выглядел бодрее, чем час назад, но Томас Хадсон видел, что пятки у него в крови, стекавшей с подошв. На солнце она глянцевито поблескивала.

– Как ноги, Дэв? – спросил Эдди.

– Ноги не больно, – сказал Дэвид. – Болят руки, плечи и спина.

– Не подложить тебе подушку под ноги?

Дэвид мотнул головой.

– Нет, еще прилипнут, – сказал он. – Они липкие от крови. Мне не больно. Правда, не больно.

Том-младший поднялся наверх и сказал:

– Изуродует он себе ноги. И руки изуродует. Ладони были в волдырях, а теперь волдыри полопались. Ох, папа! Ну что делать?

– А если бы ему пришлось выгребать против сильного течения, Томми? Или подниматься на высокую гору, или держаться в седле, когда уже все силы вышли?

– Да, знаю. Но если такое творится у тебя на глазах, и с кем – с твоим братом, а ты стоишь в стороне, это ужасно, папа.

– Знаю, Томми, знаю. Но для мальчиков наступает время, когда им надо пройти через такое, если они хотят стать мужчинами. Наступило оно и для Дэви.

– Да, понимаю. Но стоит мне посмотреть на его руки и ноги, и я уже ничего не понимаю.

– Представь себе, что ты сам боролся бы с этой рыбой, хотелось бы тебе, чтобы я или Роджер отняли ее у тебя?