Уильям Коллинз - Армадэль. Том 1
— Посмотрите, — сказал он весело, — будущее сияет над пеплом прошедшего.
Необъяснимое сострадание к этому человеку, именно в ту минуту его жизни, когда он наименее нуждался в сострадании, прокралось в сердце ректора, когда дверь затворилась, а он опять остался один.
— Бедняжка! — сказал он, с тревогой удивляясь своему состраданию. — Бедняжка!
Глава III. ДЕНЬ И НОЧЬ
Прошли утренние часы, наступил и прошел полдень, и мистер Брок отправился в свое обратное путешествие домой.
Расставшись с ректором у дугласской пристани, оба молодых человека возвратились в Кэстльтоун и расстались там у дверей гостиницы. Аллэн пошел взглянуть на свою яхту, а Мидуинтер вошел в дом насладиться тем отдохновением, в котором он так нуждался после бессонной ночи.
Он запер ставни, закрыл дверь, но сон не смыкал его глаз. В первый день отсутствия ректора чувствительная натура Мидуинтера безрассудно увеличивала ответственность, которая теперь лежала на нем, — он должен оправдать доверие мистера Брока. Какой-то страх оставить Аллэна одного, даже на несколько часов, не позволял ему сомкнуть глаз, так что наконец для него стало скорее облегчением, чем неприятным усилием, быстро встать с постели и последовать за Аллэном по дороге, которая вела к яхте.
Ремонт маленькой яхты был почти закончен. День был ясный, с прохладным ветерком. На земле все было светло. Синие волны струились на солнце. Матросы пели за своей работой. Спустившись в каюту, Мидуинтер увидел своего друга, прилежно занимающегося приведением помещения в порядок. Обыкновенно не самый аккуратный из всех смертных, Аллэн время от времени вдруг начинал чувствовать преимущества порядка, и в подобных случаях им овладевала какая-то неистовая страсть к уборке. Он стоял на коленях, с большим усердием занимаясь своей работой, когда Мидуинтер спустился в каюту, и быстро приводил опрятное помещение в первобытный хаос с такой страстной энергией, на которую удивительно было смотреть.
— Вот какая каша! — сказа Аллэн, спокойно приподнимаясь на куче, самим им наваленной. — Знаете ли, мой милый, я начинаю жалеть, зачем я не оставил все, как было.
Мидуинтер улыбнулся и поспешил на помощь своему другу с проворством моряка.
Первая вещь, попавшаяся ему, была шкатулка Аллэна, в которой все было перевернуто вверх дном; половина разбросана по полу, где также лежала тряпка для обтирания пыли и метла. Укладывая в шкатулку вещи, Мидуинтер неожиданно увидел миниатюрный портрет старинного овального фасона, в рамке, осыпанной мелкими бриллиантами.
— Вы, кажется, не очень это цените, — сказал он. — Чей это портрет?
Аллэн наклонился через плечо Мидуинтера и посмотрел на портрет.
— Он принадлежал моей матери, — отвечал он, — и я чрезвычайно им дорожу. Это портрет моего отца.
Мидуинтер вдруг сунул портрет в руки Аллэну и отошел на противоположную сторону каюты.
— Вы лучше знаете, где должны лежать вещи в вашей шкатулке, — сказал он, стоя спиною к Аллэну. — Я буду убирать на этой стороне каюты, а вы убирайте на другой.
Он начал приводить в порядок вещи, разбросанные па столе и на полу, но точно будто судьба решила, что в это утро ему попадутся в руки все вещи его друга. Одна из первых вещей, взятых им, была банка с табаком Аллэна, заткнутая письмом вместо пробки.
— Вы знаете, что вы заткнули эту банку письмом? спросил Мидуинтер. — Не важное ли это письмо?
Аллэн тотчас его узнал. Это было первое письмо, подученное на острове Мэн, письмо, о котором Аллэн выразился таким образом: «Опять надоедают эти несносные нотариусы» и о котором он перестал думать со своей обыкновенной беспечностью.
— Вот что выходит, когда бываешь необыкновенно заботлив! — сказал Аллэн. — Вот пример моей чрезвычайной заботливости! Вы, может быть, не поверите, но я нарочно заткнул банку этим письмом. Каждый раз, когда я подхожу к банке, я увижу письмо. А каждый раз, когда я увижу письмо, я сам говорю себе: «Я должен отвечать на это». Тут не над чем смеяться, это было совершенно благоразумное распоряжение, если бы я только мог помнить, куда я ставлю банку. Не завязать ли мне узел на носовом платке? У вас чудная память, мой милый друг, может быть, вы напомните мне днем, если я забуду и об узле.
Мидуинтеру представился первый случай после отъезда Брока с пользой занять его место.
— Вот ваш письменный прибор, — сказал он. — Зачем тотчас не ответить на это письмо? Если вы опять отложите, вы можете забыть.
— Очень справедливо, — согласился Аллэн. — Но хуже всего то, что я никак не могу решиться, какой мне написать ответ. Мне нужен совет. Сядьте-ка здесь, и я все вам расскажу.
С громким ребяческим смехом, которому вторил Мидуинтер, заразившийся его веселостью, Аллэн снял с дивана кучу разных разностей, наваленных там, и освободил место для своего друга и для себя. В полном разгаре юношеской веселости оба молодых человека сели шутливо совещаться над письмом, затыкавшим вместо пробки банку с табаком. Это была достопамятная минута для обоих, как ни беспечно думали они об этом в то время. Прежде чем молодые люди встали со своих мест, они сделали первый безвозвратный шаг на мрачной и извилистой дороге их будущей жизни.
Вопрос, относительно которого Аллэн просил теперь совета своего друга, можно определить таким образом.
Пока отдавались различные распоряжения, относившиеся к Торп-Эмброзскому наследству, пока новый владелец поместья еще был в Лондоне, поднят был вопрос относительно того, кто будет управлять поместьем. Управляющий Блэнчардов, не теряя времени, письменно предложил свои услуги. Этот человек, совершенно порядочный и надежный, лишился милости нового владельца, потому что Аллэн, действуя по обыкновению, по своему первому впечатлению, решил во что бы то ни стало заставить Мидуинтера навсегда поселиться в Торп-Эмброзе. Аллэн определил, что место управителя годится именно для его друга по той простой причине, что это принудит его друга жить вместе с ним.
Аллэн письменно отказался от сделанного ему предложения, не посоветовавшись с Броком, неодобрения которого он имел причины опасаться, не сказав Мидуинтеру, который, вероятно, отказался бы от места, которое он по своей прежней жизни вовсе не способен был занимать. Вслед за этим решением началась переписка, и возникли два новых затруднения, которые, впрочем, Аллэн при помощи своих нотариусов легко успел решить. Первое затруднение, состоявшее в том, чтобы обревизовать счета управляющего, было решено отправлением в Торп-Эмброз опытного счетчика. Второе затруднение, состоявшее в том, чтобы извлечь пользу из освободившегося коттеджа управителя (Аллэн решил, что его друг будет жить в одном с ним доме), было устранено тем, что коттедж поручили отдать внаймы деятельному агенту в соседнем городе. На том распоряжения и закончились, когда Аллэн уехал из Лондона. Он и не слышал, и не думал более об этом, пока не получил письма от нотариуса на острове Мэн. В письме от нотариуса и в письме от агента — оба, полученные в один и тот же день, — заключались два предложения снять коттедж и уведомить так скоро, как ему только будет возможно, которое из двух он желает принять.
Очутившись лицом к лицу с необходимостью решить вопрос, о котором он забыл уже несколько дней, Аллэн вкратце объяснил своему другу обстоятельства этого дела, просил удостоить его советом. Вместо того чтобы рассмотреть оба предложения, Мидуинтер бесцеремонно отложил их в сторону и задал два весьма естественных и очень прямых вопроса о том, кто будет новый управитель и почему он должен жить в доме Аллэна?
— Я скажу вам это, когда мы будем в Торп-Эмброзе, — сказал Аллэн, — а пока мы будем называть управителя X. Y. Z, и скажем, что он будет жить со мною, потому что я дьявольски хитер и хочу иметь его на глазах. Вам нечего принимать такой удивленный вид. Я знаю этого человека очень коротко, с ним нужно обращаться умеючи. Если я заранее предложу ему место управителя, скромность заставит его сказать «нет». Если же я схвачу его за горло, ни слова не сказав ему вперед, и когда некому будет, кроме него, занять это место, ему ничего больше не останется, как ради моих интересов сказать «да». X. Y. Z. — человек очень порядочный, могу вас уверить. Вы его увидите, когда мы приедем в Торп-Эмброз, и мне кажется, что вы с ним чрезвычайно хорошо сойдетесь.
Шутливость, мелькавшая в глазах Аллэна, лукавая значительность его тона выдали бы его тайну сметливому человеку. Мидуинтер же так мало подозревал, о ком идет речь, как и плотники, работавшие на палубе яхты.
— Разве теперь в имении нет управителя? — спросил он, и на лице его выразилось ясно, что он вовсе не был доволен ответом Аллэна. — Разве управлением имения никто не занимается все это время?
— Ничуть не бывало! — возразил Аллэн. — Дела идут «на полных парусах и при попутном ветре». Я не шучу, я только выражаюсь метафорически. Известный счетчик рассматривает ответы, а клерк нотариуса бывает в конторе раз в неделю. Оставим пока в покое нового управителя и скажите-ка мне, которого из двух жильцов выбрали бы вы на моем месте?
