Андре Моруа - Молчаливый полковник Брэмбл
Полковник хранил враждебное и грозное молчание.
— Разве это не прекрасно, полковник, — проговорил музыкальный критик своим высоким голоском, — все эти белые пятнышки, разбросанные среди зелени?
* * *— А что, если попытаться узнать мнение какого-нибудь компетентного человека? — предложил Орель на обратном пути. — Быть может, в условиях этой сырой местности козы просто не переносят ночевок под открытым небом. Также возможно, что они не получают подходящего корма.
Полковник нахмурил брови.
— Во время южноафриканской войны, — сказал он после паузы, — мы использовали для транспортных нужд большое количество быков. И вдруг, представьте, эти проклятые быки ни с того ни с сего начинают дохнуть сотнями, и никто не понимает почему. В штабе переполох. И вот какой-то генерал конечно же отыскивает эксперта, который, замучив всю армию вопросами, наконец, заявляет: быкам холодно, они замерзают. То же самое заболевание этот эксперт якобы наблюдал и на севере Индии. Там этих скотов спасали при помощи специально скроенной одежды. И заметьте — любой нормальный человек, наделенный здравым смыслом, не мог не видеть, что быков просто-напросто загоняли до невозможности. Но рапорт эксперта пошел своим путем, поступил в высший штаб, откуда отправили в Индию телеграмму с заказом на несколько тысяч «коровьих пальто»… До этого момента все шло хорошо: быки дохли себе почем зря, а эксперт вовсю наслаждался жизнью — ему хорошо заплатили. Но после прибытия этих «пальто» дела его пошли насмарку. Такого рода попону легко напялить на индийскую корову, приученную послушно нагибать голову и ждать. Но на африканского быка!.. Попробуйте, а потом расскажите, как это у вас получилось. После нескольких попыток наши погонщики наотрез отказались от этого. Тогда вызвали все того же эксперта и сказали ему:
— Вы потребовали «коровьи пальто». Вот они. Покажите нам, как их надевают…
В общем, ему повезло: отделался шестью месяцами госпиталя…
Однако в тот же вечер полковник получил от начальника службы снабжения новую розовую телеграмму:
«Половина коз прибывает на фронт мертвыми. Просьба принять меры к тому, чтобы эти животные сохранили некоторый вкус к жизни».
Тогда полковник Масгрэйв позвонил в Марсель и попросил направить к нему специалиста по козам.
Два дня спустя такой специалист появился. То был тучный фермер-южанин, сержант территориальных войск. При посредничестве Ореля между ним и полковником состоялся долгий разговор.
— Есть на свете одна вещь, — сказал фермер, — без которой козам никак не обойтись: это — тепло. Надо строить для них очень низкие дощатые укрытия без щелей, и там пусть себе маринуются в собственном навозе. Вот тогда они и будут счастливы. Мне-то, сам понимаешь, наплевать на их коз, — сказал он переводчику, когда полковник ушел. — На юге они живут под открытым небом и чувствуют себя не хуже, чем мы с тобой. Но давай-ка поговорим серьезно. Ты не мог бы через своих англичан устроить мне отсрочку призыва, чтобы я занялся их зверушками?
Вскоре, по совету фермера-южанина, начали строить деревянные загоны для коз, однако полковник Масгрэйв получил бумагу из индийского корпуса о том, что им удалось разыскать какого-то британского эксперта, каковой и командируется в его распоряжение.
Прибывший оказался артиллерийским офицером, но именно козы составляли главный смысл его жизни. Орель, исходивший с ним вдоль и поперек все окрестные места, установил, что любую вещь или явление природы этот артиллерист рассматривал, как бы становясь на точку зрения козы. Так, готический собор, по его мнению, представляет собой весьма посредственное убежище для коз — там им не хватает воздуха. Но если высадить витражи, то можно помочь делу.
Он посоветовал сдабривать сено, скармливаемое козам, патокой. Это, по его словам, должно было повысить суточный привес и излечить их от той особенной меланхолии, на которую жаловались в индийском корпусе. Поэтому пастухам выдали большие чаны с патокой. Козы оставались тощими и грустными, зато пастухи заметно поправились. Подобный результат немало удивил эксперта.
Когда ему показали чертежи загонов, он прямо-таки ужаснулся:
— Если и есть что-то, без чего козы никак не могут обойтись, — сказал он, — то это свежий воздух. Надо строить для них очень высокие, просторные сараи с крупными отверстиями в стенках, чтобы продувало!
Полковник Масгрэйв больше ни о чем его не спросил и крайне вежливо поблагодарил. Затем велел позвать Ореля.
— Слушайте меня внимательно! — сказал он ему. — Вы знаете лейтенанта Ханисакла — этого так называемого эксперта по козам? Так вот, я больше не желаю видеть его. Приказываю вам поехать вместе с ним на поиски другой фермы, но также запрещаю найти ее. Если вам удастся утопить его, раздавить моим автомобилем или отдать на растерзание козам, то я представлю вас к награждению орденом Военного креста. Если же он возникнет, пока я еще здесь, то я велю вас расстрелять. Идите!..
Восемь дней спустя лейтенант Ханисакл сломал себе ногу, свалившись с лошади во дворе какой-то фермы. Сержанта территориальных войск из Марселя отправили обратно в его корпус. Что же до коз, то в один прекрасный день они перестали гибнуть. Никто и никогда так и не узнал почему.
XXIV
Однажды утром Орель, увидев вошедшего в его рабочую комнату английского штабного офицера в фуражке с красным околышем и золоченым козырьком, радостно удивился: это был майор Паркер.
— Хэлло, сэр! До чего же приятно видеть вас! Но об этом вы мне не говорили, — сказал он, указывая на эти знаки почти диктаторской власти.
— Well, — сказал майор, — я вам написал, что полковник Брэмбл произведен в генералы. Теперь он командует нашей прежней бригадой, а я состою при нем в качестве brigade major, то есть начальника оперативно-разведывательного отделения штаба. Только что я побывал на базе, где проинспектировал прибывшее пополнение, а генерал посоветовал мне на обратном пути прихватить вас и доставить к нему на ленч. Он распорядился, чтобы вас отвезли обратно сегодня же вечером. Ваш полковник Масгрэйв нисколько не против. В настоящий момент мы располагаемся около той самой деревни, где был убит падре. Генерал полагает, что вы пожелаете посетить его могилу…
Двумя часами позже они приближались к линии фронта. Орель узнавал знакомые картины: английский военный городок, где на каждом углу стоял полисмен-регулировщик и размахивал руками; большой поселок, почти не пострадавший от обстрела, хотя тут и там сквозь пробоины в крышах виднелись стропила; дорогу, на которой время от времени встречается солдат в плоской каске, груженный как мул, и потом, очень скоро, — деревню, испещренную воронками; несколько надписей «This road is under observation»[93]. И вдруг, среди густого кустарника, обозначилась хорошо закамуфлированная батарея. Раздался залп.
Но майор Паркер, наблюдавший все это ежедневно в течение трех лет, заговорил на одну из своих излюбленных тем:
— Видите ли, Орель, торговец и политик всегда сумеют облапошить солдата. В Англии какому-нибудь адвокату или банкиру платят по десять тысяч фунтов стерлингов в год. Но когда в этой стране попадаются такие чудесные ребята, как я, ребята, которые завоевывают ей и сохраняют для нее целые империи, то она дает им ровно столько, сколько нужно, чтобы прокормить лошадку для поло… И кроме того…
— Да и во Франции то же самое… — начал было Орель, но тут автомобиль резко затормозил на площади перед сельской церковью, и он узнал это кошмарное место, деревню Н.
— Бедная, старая деревушка, как сильно она изменилась! — сказал он.
Церковь, словно стыдясь, показывала сквозь пробоину в стене свой оскверненный неф[94]; каждый из немногих еще не окончательно обвалившихся домов представлял собой два каменных, печально глядящих друг на друга треугольника, а высокое строение ткацкой фабрики, пораженное снарядом на уровне четвертого этажа, прогнулось, словно тополь под напором ураганного ветра.
— Не угодно ли следовать за мной, — сказал майор. — Нам пришлось разместить штаб бригады вне деревни, ставшей небезопасной в санитарном отношении… Соблюдайте дистанцию в двадцать шагов: в воздухе «колбаса»[95] противника, и не к чему указывать ей наш путь.
Четверть часа шагал Орель через заросли за майором и внезапно очутился лицом к лицу с генералом Брэмблом, который стоял у входа в укрытие и следил за каким-то подозрительным вражеским аэропланом.
— А, месье!.. — сказал он. — Вот это хорошо.
И все его лицо, суровое, загорелое и румяное, осветилось доброй улыбкой.
— Сегодня у нас будет ленч, как в былые времена, — продолжил он после того, как Орель поздравил его с генеральским чином. — Я попросил помощника начальника штаба по тылу увести с собой переводчика. Ведь теперь, месье, у нас уже другой переводчик… Я подумал, что вам будет неприятно видеть его на вашем месте. Хотя, честно говоря, он вас и не заменил, мессиу… Я также позвонил в полк «Леннокс» — попросил прислать доктора. Пусть позавтракает вместе с нами…
