Юрий Орлицкий - Русские поэты второй половины XIX века

Песня

Как у всех-то людей праздничек,День великий – помин по родителям,Только я, сиротинка безродная,На погосте поминок не правила.Я у мужа вечор отпросилася:«Отпусти, осударь, – похристосуюсьНа могиле со свекором-батюшкой».Идучи, я с дороженьки сбилася,Во темном лесу заплуталася,У оврага в лесу опозналася.В том овраге могила бескрестная:Всю размыло ее ливнем-дождиком,Размело-разнесло непогодушкой…Подошла я к могиле – шатнулася,Белой грудью о землю ударилась:«Ты скажи мне, сырая могилушка!Таково ли легко было молодцуЗагубить свою душеньку грешную,Каково-то легко было девицеПод невольный венец снаряжатися?»

Запевка

Ох, пора тебе на волю, песня русская,Благовестная, победная, раздольная,Погородная, посельная, попольная,Непогодою-невзгодою повитая,Во крови, в слезах крещенная-омытая!Ох, пора тебе на волю, песня русская!Не сама собой ты спелася-сложилася:С пустырей тебя намыло снегом-дождиком,Нанесло тебя с пожарищ дымом-копотью,Намело тебя с сырых могил метелицей…

<Из цикла «Еврейские песни»>

Хороша я и смугла,Дочери Шалима!Не корите, что былаСолнцем я палима,Не найдете вы стройнейПальмы на Энгадде:Дети матери моейЗа меня в разладе.Я за братьев ветроградНочью сторожила,Да девичий виноградСвой не сохранила…Добрый мой, душевный мой,Что ты не бываешь?Где пасешь в полдневный зной?Где опочиваешь?Я найду, я сослежуДруга в полдень жгучийИ на перси положуСмирною пахучей.

По опушке леса гналОн козлят, я – тоже,И тенистый лес постлалНам двойное ложе —Кровлей лиственной навис,Темный, скромный, щедрый;Наши звенья – кипарис,А стропила – кедры.

Сплю, но сердце чуткое не спит…За дверями голос милого звучит:«Отвори, моя невеста, отвори!Догорело пламя алое зари;Над лугами над шелковымиБродит белая росаИ слезинками перловымиМне смочила волоса;Сходит с неба ночь прохладная —Отвори мне, ненаглядная!»

«Я одежды легкотканые сняла,Я омыла мои ноги и легла,Я на ложе цепенею и горю —Как я встану, как я двери отворю?»Милый в дверь мою кедровуюСтукнул смелою рукой:Всколыхнуло грудь пуховуюПерекатною волной,И, полна желанья знойного,Встала с ложа я покойного.

С смуглых плеч моих покров ночнойскользит;Жжет нога моя холодный мрамор плит;С черных кос моих струится аромат;На руках запястья ценные бренчат.Отперла я дверь докучную:Статный юноша вошелИ со мною сладкозвучнуюПотихоньку речь повел —И слилась я с речью нежноюВсей душой моей мятежною.

«Отчего же ты не спишь?Знать, ценна утрата,Что в полуночную тишьВсюду ищешь брата?»

«Оттого, что он мне брат,Дочери Шалима,Что утрата из утратТот, кем я любима.

Оттого, что здесь, у нас,Резвых коз-лукавицПо горам еще не пасВвек такой красавец;

Нет кудрей черней нигде;Очи так и блещут,Голубицами в водеСиней влагой плещут.

Как заря, мой брат румянИ стройней кумира…На венце его слиянС искрами сапфираСолнца луч, и подарёнТот венец невесте…»«Где же брат твой? Где же он?Мы поищем вместе».

Не верю, Господи, чтоб ты меня забыл,Не верю, Господи, чтоб ты меня отринул:Я твой талант в душе лукаво не зарыл,И хищный тать его из недр моих не вынул.

Нет! в лоне у тебя, художника-творца,Почиет Красота и ныне и от века,И ты простишь грехи раба и человекаЗа песни Красоте свободного певца.

Убей меня, Боже всесильный,Предвечною правдой своей,Всей грозною тайной могильнойИ всем нерекомым убей —

Любви ты во мне не погубишь,Не сдержишь к бессмертью порыв:Люблю я – затем, что ты любишь,Бессмертен – затем, что ты жив!

Одуванчики

Посвящается всем барышням

Расточительно-щедра,Сыплет вас, за грудой груду,Наземь вешняя пора,Сыплет вас она повсюду:Где хоть горсточка земли —Вы уж, верно, расцвели.Ваши листья так росисты,И цветки так золотисты!Надломи вас, хоть легко, —Так и брызнет молоко…Вы всегда в рою веселомПерелетных мотыльков,Вы в расцвет – под ореоломСеребристых лепестков.Хороши вы в день венчальный;Но… подует ветерок,И останется печальный,Обнаженный стебелек…Он цветка, конечно, спорей:Можно выделать цикорий!

Сумерки

Оттепель… Поле чернеет;Кровля на церкви обмокла;Так вот и веет и веет —Пахнет весною сквозь стекла.С каждою новой ложбинкойВодополь все прибывает,И ограненною льдинкойВешняя звездочка тает.Тени в углах шевельнулись,Темные, сонные тени,Вдоль по стенам потянулись,На пол ложатся от лени…Сон и меня так и клонит…Тени за тенями – грезы…Дума в неведомом тонет…На сердце – крупные слезы.Ох, если б крылья да крылья,Если бы доля да доля,Не было б мысли «бессилья»,Не было б слова – «неволя».

Хотел бы в единое словоЯ слить мою грусть и печальИ бросить то слово на ветер,Чтоб ветер унес его вдаль.

И пусть бы то слово печалиПо ветру к тебе донеслось,И пусть бы всегда и повсюдуОно тебе в сердце лилось!

И если б усталые очиСомкнулись под грезой ночной,О, пусть бы то слово печалиЗвучало во сне над тобой.

Он весел, он поет, и песня так вольна,Так брызжет звуками, как вешняя волна,И всё в ней радостью восторженною дышит,И всякий верит ей, кто песню сердцем слышит;

Но только женщина и будущая матьДушою чудною способна угадать,В священные часы своей великой муки,Как тяжки иногда певцу веселья звуки.

Зяблику

Мне гроза дана в наследство:Гром и молнию стеречьНаучило рано детство,И понятна мне их речь.

Только молния-первинкаВ сердце врежется стрелой —Оживал я, как былинка,Освеженная грозой,Только в серой тучке грянетГромозвучная краса,За собою так и манитДушу прямо в небеса!

А пройдет гроза, бывало,В нашем садике цветыВсе поднимут покрывало:Запоешь тогда и ты.

И тогда, смеясь над няней,Убегал я в мокрый сад,Под малинник, где заранейМне готов был водопад.

И бумажный я корабликВ лужу мутную спускал.Но тогда, мой милый зяблик,Я тебя не понимал.

Не слыхал твоей я песни,Хоть звучала мне она:«Божье деревцо, воскресни,Где гроза, там и весна!»

Облака

Из альбома

Светло, цветно, легко, нарядно,Дивяся собственной красе,Любовно-близко и отрадноПо небу вы плывете все.Взглянуть на вас – тоска и мука:Вы рядом, жизнь вам весела…Но вот, не менее светла,Разоблачила вас наукаИ вашу долю поняла:Одни – вы плаваете низко,Другие – ох как высоко,И то, что кажется так близко,Быть может, очень далеко…

Когда она на миг…

Когда она на миг вся вспыхнет предо мною,И сонный взор сверкнет падучею звездою,И губы бледные окрасит ярко кровь —Тогда я, как дитя, в вампиров верю вновь,Тогда понятно мне, что темная есть силаИ что в себе таит и жизнь и смерть могила.

Ау-ау!

Ау-ау! Ты, молодость моя!Куда ты спряталась, гремучая змея?Скажи, как мне напасть, нечаянно, нежданно,На след лукавый твой, затертый окаянно?

Где мне найти тебя, где задушить тебяВ моих объятиях, ревнуя и любя,И обратить всю жизнь в предсмертные страданьяОт ядовитого и жгучего лобзанья?..

Я не обманывал тебя,Когда, как бешеный любя,Я рвал себе на части душуИ не сказал, что пытки трушу.

Я и теперь не обману,Когда скажу, что клонит к снуМеня борьба, что за борьбоюМне шаг до вечного покою.

Но ты полюбишь ли меня,Хотя в гробу, и, не кляняМой тленный труп, любовно взглянешьНа крышу гроба?.. Да?.. Обманешь!

Барашки