Бертольд Брехт - Трехгрошовый роман
Никто не мог, однако, точно сказать, действительно ли человек, организовавший банду, и есть Нож. Правда, он упрямо и настойчиво внушал своим людям, что он и есть пресловутый бандит Стэнфорд Силз, благодаря чему только и удалось сколотить банду, но в 1895 году в Дартмурской тюрьме был казнен некий человек, которого, правда, не он сам, но полиция упорно именовала Стэнфордом Силзом.
Злодеяния, создавшие Ножу славу, сводились к двумтрем следовавшим непосредственно одно за другим уличным ограблениям и убийствам. За них и был повешен незнакомец в Дартмуре. Как известно, народ отказывается верить в смерть своих героев, что в последние годы можно было наблюдать в связи со смертью Китченера[3] или Крюгера[4]; в силу этого многие убийства с целью грабежа, совершенные зимой 1895 года, приписывались Ножу, хотя они никоим образом не могли быть совершены человеком, покоившимся на Дартмурском кладбище, и навряд ли – тем, кто присвоил себе его кличку и приписывал эти деяния себе.
– Этот человек заставлял других злодеев уступать ему славу совершенных ими преступлений с жестокостью, коварством и непреклонностью, которые те вряд ли проявляли в отношении собственных жертв. В этом смысле он лиши немногим уступал университетским профессорам, ставящий свое имя под работами ассистентов.
Убийства эти, вероятно, были продиктованы просто-напросто голодом, ибо стояла необычайно суровая зима, и безработица была очень велика. Но у человека, воспользовавшегося славою Ножа для организации своей банды, была еще одна страсть, которая роднила его с людьми, принадлежащими к более близким нам, покупателям книг, сферам: как и большинство наших наиболее удачливых магнатов промышленности, писателей, ученых, политиков и т. п., человек этот любил читать газетные рассуждения о том, будто он в своей деятельности руководствуется, в сущности, не столько материальными соображениями, сколько своего рода спортивным интересом либо жаждой творчества, а может быть, даже и какой-то необъяснимой демонической страстью.
В бульварной прессе постоянно появлялись статьи, подчеркивавшие спортивный момент в преступлениях, совершаемых Ножом.
Весьма вероятно, однако, что этот демон, подобно всем прочим нашим знаменитым друзьям, перелистывал, кроме газет, также и свою чековую книжку. Во всяком случае, он своевременно понял, что лучшим объектом ограбления в конечном счете являются собственные сотрудники, а это – единственная истина, действительно обеспечивающая человеку карьеру.
Сначала банда была немногочисленна, и круг ее деятельности – ограничен. Это были уличные ограбления, лишь изредка перемежавшиеся грубыми и жестокими налетами. Гораздо большей оригинальностью отличались методы сбыта награбленной добычи. Один из них облетел мировую прессу.
Два энергичных на вид субъекта входили в шикарный ресторан, скажем в Хемпстеде, на мгновение останавливались, как бы ища кого-то, потом решительным шагом подходили к изящно одетому господину, сидевшему за одним из столиков.
– Вот он! – восклицал один из них. – Он сидит и проедает мои деньги! Меня зовут Купер, а его зовут Хок. Вот вам долговая расписка, господин судебный исполнитель! Приговор подлежит немедленному исполнению. Перстень на среднем пальце этого франта стоит не меньше двухсот фунтов, а у подъезда стоит его коляска. Она тоже не из картона сделана, и ее отлично можно продать с аукциона.
Обычно официантам приходилось удерживать обедающего, который готов был вцепиться в глотку своему бестактному кредитору. Он заявлял, что он вовсе и не отрицает своего долга, но категорически протестует против подобных способов взыскания.
Дело кончалось тем, что оба господина в сопровождении еще нескольких посетителей ресторана выходили на улицу и подвергали коляску осмотру. Вслед за этим в одной из близлежащих харчевен производился аукцион.
Должник и оба субъекта исчезали; прибыль же от продажи угнанной коляски и похищенного перстня значительно превышала сумму, которую уплатил бы за них скупщик краденого.
Это, несомненно, были новые методы. Скупщик был злокачественной опухолью воровского дела. Трудности, сопутствующие реализации добычи, были наиболее уязвимым местом этой профессии. Все попытки вывести банду на широкую дорогу разбивались об это препятствие.
К концу 1896 года Нож почти бесследно исчез из поля зрения лондонских низов, а в Сохо всплыл уравновешенный человек по имени Джимми Бекет, торговавший булыжником, а заодно и дровами. Когда сносились дома, он скупал старый булыжник и весьма точно вел свои книги.
Потом в Уайтчепеле произошло несколько крупных хищений булыжника. Среди бела дня, во время обеденного перерыва, на глазах у рабочих несколько подвод увезли сваленный в кучу булыжник. Никому не пришло в голову задержать их. Следы вели в склад Джимми Бекета. Но господин Бекет предъявил безукоризненные документы о происхождении принадлежащего ему булыжника.
В районе доков в один прекрасный день была украдена целая улица, на сей раз мощенная торцами. Под вечер явились какие-то люди с подводами, одетые в форму городских рабочих; они поставили рогатки в часы наиболее оживленного уличного движения, разрыли мостовую, погрузили торцы на подводы и уехали.
Скандал этот не попал в газеты только потому, что в это время в магистрате как раз производилось расследование, направленное против одной фирмы, которая в этом самом квартале вполне легальными путями, на основании старых, предусмотрительно припрятанных договоров, прибрала к рукам несколько улиц, замощенных в свое время другими, более мелкими фирмами; в результате пришлось вторично оплатить эти улицы, несмотря на то, что они были в полном порядке. Желательно было избежать проведения параллелей.
В это же время было зарегистрировано еще несколько нападений и убийств; они также приписывались банде Ножа; впрочем, ими список и закончился. Но газеты почти не обратили на них внимания, так как жертвами их были представители самых низших слоев населения. Это были, в сущности, преступники, убитые в спровоцированной свалке.
Тут уже, однако, можно было утверждать с большой уверенностью, что убийства были совершены бандой Ножа.
В этот период банда полностью перешла с вульгарных уличных нападений на налеты. Она специализировалась на крупных операциях по ограблению лавок.
Уже в 1897 году банда Ножа насчитывала в своих рядах свыше ста двадцати постоянных сотрудников. Организация ее была продумана весьма тщательно, не более чем два-три члена знали «шефа» в лицо. В нее входили контрабандисты, скупщики краденого и адвокаты. Нож (то есть человек, который так себя называл) был в свое время очень плохим налетчиком и, по слухам, сам в этом охотно признавался. Зато он оказался недюжинным организатором. Всем известно, что в наше время пальма первенства принадлежит организаторам. Они-то, по-видимому, и незаменимы.
И действительно, банде Ножа удалось в неслыханно короткий срок прибрать к рукам все, что имело какое бы то ни было касательство к ограблению лавок. Предпринимать что-либо в этой области на собственный страх и риск стало теперь более чем опасно. Банда не стеснялась входить в контакт с полицией. Все знали, что у господина Бекета есть рука в полицейском управлении.
Выдача полиции стала одним из способов укрепления дисциплины в рядах банды. Все или почти все ее сочлены, лично знавшие ее основателя, были к началу 1898 года схвачены полицией и осуждены на различные длительные сроки.
В один прекрасный день Бекет продал свой склад некоему господину Мэкхиту, только что открывшему в Сити несколько так называемых д-лавок, которые он намеревался снабжать дешевыми товарами.
Когда Джимми Бекет, лесоторговец, исчез из Англии, – по слухам, он переселился в Канаду, – официальным главой организации стал, как говорили в лондонских трущобах, некто О'Хара, совсем еще молодой, но одаренный человек.
Господин Бекет рекомендовал его господину Мэкхиту, и господин Мэкхит чрезвычайно ценил его и постоянно приобретал у него крупные партии ходовых товаров. Это означало полное вытеснение маклаков.
Организация нашла постоянного покупателя и неслыханно расцвела.
Господин Мэкхит имел возможность продавать свои товары по низким ценам, но он никогда не знал точно, какие именно товары в ближайшее время поступят к нему на склад. Выяснилось, что наиболее удобны те товары, которые в результате обработки их владельцами д-лавок меняли свой внешний облик. Так лавки из покупателей превратились в заказчиков.
На этом этапе развития возник вопрос о привлечении капитала. Дальнейшее расширение деятельности банды в области ограбления лавок и складов требовало больших средств, чем те, что имелись в распоряжении господина Мэкхита. Его предприятие попало в те «ножницы», которых так опасаются все наши дельцы.
