Эрих Мария Ремарк - От полудня до полуночи (сборник)

Получилось иначе. Судьба всегда имеет подлость прятаться за мелочами и подстерегать в самых неожиданных местах. Идешь себе, ничего не подозревая, и вдруг попадаешь ногой в капкан, спрятанный под гиацинтами, кротовыми кучками, детским бельем и прочими буколически душевными приметами жизни. Это как история с турком, единственным уцелевшим во время кораблекрушения пассажиром, который приехал домой, решил принять ванну, потерял сознание и утонул.

Капканом Нелл оказался автомобиль. Прогуливаясь по бульварам, она остановилась перед огромной витриной, в которой стояли два автомобиля. Она уже собралась пойти дальше, но заметила в торговом зале прекрасно сложенного мужчину. Это заставило ее войти.

Один автомобиль, бежевый, по оттенку напоминавший осенние листья клена, больше всего понравился Нелл. Второй был оливково-зеленым, с отделкой в нефритовых тонах. Посмотрев на него, Нелл неожиданно для самой себя произнесла:

– Его зовут Феликс.

И она купила его только из-за этой необъяснимой идеи, почему-то решив, что обязана сделать это. Ведь она спонтанно выделила его из разряда безымянных предметов и четко индивидуализировала.

Так он и остался Феликсом. Нелл любила его, потому что считала свою идею остроумной (не забывайте все-таки, что она была американкой). Она поехала на нем по Ривьере, которую вообще-то не очень высоко ценила – Флориду она находила намного роскошнее, потому что там были отели в мавританском стиле. Собственно, она поехала только ради того, чтобы покататься на Феликсе, и попала в Ниццу.

Однако на набережной Соединенных Штатов Феликс остановился, выдохнув последнюю каплю бензина. Проезжавший мимо спортсмен-велосипедист помог ей. Они договорились выпить мартини на террасе «Амбассадора». Перед тем как им подали «Негреско», из-за пальм показалась луна, – а две недели спустя «Нью-Йорк таймс» опубликовала меню и список гостей на свадьбе Нелл.

Через четыре недели Нелл почувствовала разочарование, через три месяца – скуку, а через полгода супруг изменил ей, и ее чувству собственного достоинства был нанесен удар. Вскоре после этого Нелл развелась, отправилась в санаторий и в приступе депрессии продала Феликса.

Ровно год спустя она снова шла по бульварам. И вдруг увидела за зеркальными стеклами Феликса, оливково-зеленого, с отделкой в нефритовых тонах, а рядом с ним его бежевого конкурента. Сзади стоял хорошо сложенный продавец. То есть вся ситуация была точно такой же, как раньше, круг замкнулся. Но год был потерян.

Нелл ограничилась рассуждениями о том, что могло бы произойти, если бы она купила автомобиль цвета осенних кленовых листьев. Его бак вмещал на шесть литров больше бензина, и он не остановился бы на набережной Соединенных Штатов.

– Но я, – заключил Мортон, – так и не смог освободиться от Феликса. Он оказывался в конце любого пути. Я начал острее видеть события этой жизни и вскоре обнаружил, что все и всегда было вращением вокруг Феликса. Тогда я начал заранее отдаляться от них и ограничился созерцанием… Однако бутылка пуста; давайте смешаем коктейль, который я назвал Феликсом: одна столовая ложка тягучего сиропа, две полные столовые ложки красного кюрасао и бокал хорошо охлажденного шампанского; сверху – долька лимона… Но на дне – пять капель ангостурской горечи.

Билли[49]

История Билли Смита абсолютно проста и тривиальна. От этого она кажется почти трагичной; только люди, ничего не смыслящие в страданиях, полагают, что трагедию могут повлечь за собой только необычные обстоятельства. Наоборот: будничные конфликты, повседневные пошлости гораздо вредоносней, опасней и заразней: они происходят много чаще и, что самое ужасное, совсем рядом с нами; они могут случиться с каждым в любой момент.

События, благодаря которым владелец птицефермы в Кентукки превратился в специалиста по приготовлению спагетти, были самыми рядовыми. Простая сила обстоятельств неодолимо и не без иронии повлекла его по новому пути; все это случилось из-за автомобилей и женщин – самое неудачное и неизбежное сочетание, какое только можно себе представить.

Птицеферма Билли Смита достигла поразительного благосостояния благодаря неожиданному взлету цен на яйца серебристо-белых виандотских кур; серебристо-белые виандоты были тогда в Кентукки примерно тем же, чем в дебрях немецкой литературы является Герхард Гауптман – практичный «Гёте» для хозяйственных нужд. У каждого было по несколько штук.

Билли уговорили купить автомобиль. Он поразмыслил о преимуществах, посоветовался с женой и на следующий день заказал автомобиль, соответствующий его состоянию: со встроенным радио, паркетным полом и новомодным водяным насосом, который позволял использовать радиатор также в качестве фонтанчика. Хитроумное изобретение американской индустрии для жарких уик-эндов.

Во время третьей поездки жена попросила Билли, чтобы он наконец-то пустил ее за руль. Всего на сто ярдов, ведь дорога совершенно прямая.

Билли отказался. Его жена ничего не сказала, но вечером уронила корзину, в которой было семьдесят виандотских яиц знаменитого дорогого крупнопористого сорта.

Через два дня она завоевала право сесть на водительское место. В течение последующих недель Билли заплатил восемьсот долларов в качестве возмещения ущерба и дважды отдавал машину в капитальный ремонт. Крылья пришлось чинить двенадцать раз.

В день рождения Билли его жене удалось остановить автомобиль, ехавший со скоростью сто десять километров в час, в десяти метрах от мебельного фургона. У автомобиля были действительно феноменальные тормоза…

Правда, голова Билли во время этого маневра пробила лобовое стекло и потом торчала над патентованным фонтанчиком из радиатора в венчике из осколков, сильно кровоточащая и с несколько удивленным выражением.

Шесть недель интенсивного лечения в больнице настолько восстановили его силы, что он смог подать на развод. Он был признан виновным, уплатил отступные и с облегчением продал свой автомобиль.

Билли был чувствительным человеком и не мог жить без женщины. Умудренный опытом общения с энергичной независимой дамочкой в течение последних месяцев, он выбрал одно из тех нежных, прелестных существ, с виду чрезвычайно чувствительных, какие Нью-Йорк производит в изрядном количестве, – их очень много на Бродвее и киноэкране.

Прежде чем подписать брачный контракт, он спросил ее, что она думает о вождении автомобиля.

Она затряслась так, что с лица посыпалась пудра: о нет, никогда, она даже рядом с водителем сидеть не любит, в такой ужас приводит ее мотор!

Билли радостно подписал бумаги.

Само собой разумеется, снова был куплен автомобиль, потому что как же иначе жить при таких-то расстояниях.

И Мэйбл всегда сидела сзади, ей было страшно впереди. Билли ликовал…

Несчастный радовался слишком рано. Через неделю Мэйбл привыкла. Она по-прежнему оставалась на заднем сиденье, но начала руководить.

Если Билли, будучи в хорошем настроении, вдруг прибавлял скорость, она в ужасе так трясла его за плечо, что он чудом избегал столкновения с другим автомобилем, и вопила:

– Помедленнее, ты что, убить меня хочешь?!

Если Билли ехал медленно, она жаловалась, что он специально едва тащится, чтобы ее позлить, – почему бы ему не поехать немного быстрее? Если он делал резкий поворот, она кричала так, что он вздрагивал; если он поворачивал осторожно, она называла его неуклюжим. Если он делал ошибку, жена возмущалась, если не делал – тоже возмущалась.

Из-за этого голоса за спиной Билли стал нервным и неуверенным. Случалось, что он задевал борт тротуара, наезжал на повозку с овощами, не замечал знака. На него градом посыпались штрафы, пока однажды он не оставил автомобиль с очаровательным существом на заднем сиденье прямо перед светофором, убежал прочь и поручил все остальное Джону Ф. Майерсу, самому ответственному адвокату по то сторону Гудзона, который все и уладил, к полному удовлетворению Билли.

Три месяца он продержался, потом судьба снова подловила его. Результатом психологических изысканий Билли стала красавица с марципановой кожей и голливудской улыбкой; он думал, что она настолько безразлична ко всему, кроме цвета лица, что сквозняк при скорости выше пятидесяти километров в час будет для нее трагедией.

Здесь история Билли начинает приобретать форму баллады.

Марципановая душечка вначале была от всего в восторге. Потом она стала придираться к шляпе Билли. Да и костюм ей показался недостаточно спортивным, а уж о цвете она и говорить не хотела.

Билли тоже ничего не сказал, но на следующий день появился в бриджах цвета резеды и галстуке цвета голубиной крови, с персидским рисунком.

Итак, с ним теперь все было all right – но автомобиль! Началось с цвета – естественно, пришлось поменять и бриджи, но покупкой нового автомобиля дело не ограничилось.