Пэлем Вудхауз - Том 2. Лорд Тилбури и другие
Жизнь после бурной ночи вошла в свою колею. Флик поселили рядом, у почтенной дамы, которая, к вящему счастью, встретила Боба с материнской нежностью, а теперь — перекармливала, что немедленно сказалось на его фигуре. Кроме того, она хорошо готовила, что нечасто бывает у хозяек, и Флик была вполне довольна. Казалось бы, после роскошеств Холли-хауза нелегко счесть роскошной крохотную квартирку, но, кроме угрызений, возникавших при мысли о дяде, она поистине наслаждалась жизнью. Ей нравилось не ведомое чувство свободы, ей нравился дух приключений, а уж особенно нравились ей ежедневные визиты к Биллу и Джадсону. Не нравились в новом мире только фотографии Алисы, презрительно глядевшие на нее с двенадцати сторон. Теперь она точно знала, что эта девица ей противна.
Билл тоже не жаловался. Он смутно ощущал, что вечно так длиться не может, но не позволял этой мысли омрачать свое счастье. Не выйдя из лет, когда не слишком часто заглядывают в будущее, он радовался мгновенью, освещенному уютным светом очага. Никто еще не штопал ему носков, он просто носил их, пока дыры не становились огромными даже на его непридирчивый взгляд, — и преспокойно выбрасывал. Глядя из кресла на проворные пальчики Флик, он думал о том, что именно такая жизнь и зовется счастливой.
Пальчики остановились. Флик подняла глаза и спросила:
— А что с мистером Кокером?
К Джадсону она искренне привязалась. Он преодолел привычку разевать рот, как рыба, при ее появлении, и теперь они были в дружбе. Собственно, отношения их можно сравнить с отношениями Дездемоны и Отелло. Флик любила Джадсона за муки, он ее — за состраданье. Никогда еще его так не жалели. Поистине, в этом злом мире Флик возвращала ему веру в людей.
— Вроде бы пошел к Слинсби, — отвечал Билл, и совесть кольнула его, как бывало всегда при упоминании Лондонского Представителя. Шустрый Слинсби выскользнул из его жизни, и мысль эта была неприятна. Пребывание в Лондоне ни в малой мере не шло на пользу дяде, все больше обретая сходство с чем-то средним между путешествием и отдыхом. Конечно, так нельзя, но что же делать? Как заметил сам дядя, если уж Уилфрид Слинсби не понимает, почему упали доходы, куда это попять какому-то новичку!
— Вот как? — заметила Флик. — Они знакомы?
— Да, я его туда водил. Флик вернулась к носку.
— Я все думаю, — сказала она, — не нравится мне ваш Слинсби.
— Что вы, он совсем ничего! — ответил Билл с той терпимостью, какую порождает удобство.
— Какой-то он подозрительный… — не уступала Флик.
Билл мягко улыбнулся. Вот оно, думал он, женское чутье! Здравый смысл давно разрушил сомнения в честности лондонского представителя.
— Да нет, — сказал он, — вообще-то он мне не очень нравится, но подозревать его — незачем. Да, доходы упали, и все же…
— Вы говорили, он хороший работник.
— Он мне все объяснил, когда мы с ним завтракали. Правда, я не все понял, сложное дело. Условия там всякие…
— М-да… — проговорила Флик, и они помолчали. Билл переменил тему.
— Я тоже думаю.
— Вот как?
— Да. Я думаю, что у вас там делают. Почему в газетах ничего нет?
— Дядя Джерри не допустит. Он боится скандала.
— Никакого ответа… А если вообще не ответят, что вы делать будете?
Флик встряхнула головкой, ее васильковые глаза задорно сверкнули. Биллу это очень нравилось. Он непременно припоминал вспугнутого котенка.
— Пойду куда-нибудь служить. Я хорошо печатаю, знаю стенографию. Дяде помогала. Во всяком случае, за Родерика не выйду.
— Еще бы! — согласился Билл и назидательно прибавил: — Нельзя выходить замуж без любви. Надо подождать, любовь того стоит. Когда-нибудь вы встретите человека…
— Встречу?
— Конечно. Р-р-аз — и готово! Как молния.
— Вы думаете?
— Я уверен. Когда я встретил Алису…
— Расскажите мне о ней, — прервала его Флик. — Какая она?
— Какая?.. — Билл не умел описывать богинь. — Ну, скажем… Да я вам тысячу раз говорил!
— Правда, говорили, — признала Флик.
— Хорошо, когда есть кому рассказать, — продолжал хозяин. — От Джадсона толку мало. Другое дело — вы. Настоящий друг! Вам я…
— Она бы чинила вам носки? — спросила гостья.
Билл растерялся. Недавно он понял, что штопка — одно из самых достойных занятий (для женщины, конечно), и ему не хотелось находить недостатки в Алисе. Но против правды не пойдешь. Алису, штопающую носки, он не мог себе представить.
— Понимаете, — сказал он, — она в другом духе… такая светская.
И с удивлением заметил, что тон у него виноватый.
— А, вон что! — откликнулась гостья.
Они помолчали. На решетку выпали угольки. Терьер взвизгнул во сне; вероятно, ему снилась охота.
— Вы пишете ей по вторникам? — беспечно осведомилась Флик.
— Ой, Господи! — Билл уронил трубку. — Совсем забыл.
— Идите, пишите, а то почту упустите.
Билл с удивлением заметил, что секунду, одну секунду ему было лень вылезать из кресла. Письма он писал в столовой — только там стол не качался, как лилия; а приятно ли уходить из такого уютного уголка?
Однако лучшее, высшее «я» быстро одержало победу. Он встал и вышел. Флик отложила работу и стала смотреть на огонь. Потом, нетерпеливо дернувшись, снова взялась за иголку и штопала минут пять, когда пришел Джадсон.
— Здравствуйте! — сказала Флик. — А мы уже беспокоились. Случилось что-нибудь?
Джадсон опустился в кресло, покинутое Биллом. Он был явно расстроен и явно нуждался в сочувствии.
— Да уж! — отвечал он. — Вам я расскажу, вы поймете. Кто-кто, а вы смеяться не будете.
— Конечно!
— Ну вот. Вы знаете не хуже меня, что бывают тяжелые минуты. Особенно в этой жуткой стране. Ветер дует, все промозгло… В общем, надо выпить, а то простудишься. Спросите любого врача. Правильно? Надо?
— Если вам от этого лучше…
— Вот. А разве тут выпьешь? Билл — прямо как полиция.
— Он говорит, он о вас заботится.
— Уж он скажет! — холодно отозвался Джадсон.
— Потом, он обещал вашей сестре.
— Противно смотреть! — взволновался Джадсон. — Смотреть противно, как он перед ней пресмыкается. Она на него чихать хотела.
— Да?
— А то как же!
— Я думала, они — жених и невеста.
— Все может быть. Но вы уж мне поверьте, она его просто использует. Вообще-то она ничего, меня не обижает, но одно дело — брат, другое — прочие люди. Ей бы только пококетничать. Вечно у нее человек десять на привязи. Помяните мое слово, бросит его, как миленького! Врежет — будь здоров.
Хотя предмет беседы очень нравился Флик, она решила, что продолжать ее нечестно, и с большим трудом предложила новую тему.
— Ай-я-яй! — заметила она. — Да, что вы хотели рассказать? Ну, помните! Вы еще говорили, что я пойму, не буду смеяться.
— Да, да, — согласился Джадсон, переходя в минор. — Значит, так: в плохую погоду надо выпить. А тут не разгуляешься. Решил я попытать счастья на стороне.
— Что ж вы сделали? — спросила Флик, представляя себе, как он падает на улице, чтобы ему дали хлебнуть бренди.
— Пошел к этому Слинсби.
— К Слинсби! Зачем?
— Ну, он служит у Парадена, а Билл — Параденов племянник, а я — друг Билла. Все-таки, связь. В общем, пошел. А время выбрал плохо. Он очень сердился, только что рассчитал стенографистку.
— Почему?
— He знаю. Он вообще сердитый. Лучше бы уйти, а я ждал, выпить хотелось. В общем, досидел до шести, смотрю — выпускает кошку и говорит: все, закрываем. Ну, я говорю, мне делать нечего, я еще с вами побуду.
— Наверное, к этому времени он вас нежно полюбил, — предположила Флик.
— Да не знаю, — отвечал Джадсон. — Вроде он был какой-то мрачный.
— Странно. А почему, как вы думаете?
— Кто его разберет! Мне-то было не до того, я выпить хотел.
— Кстати, — перебила Флик, — у вашей истории конец хороший?
— Э?
— Я говорю, выпили вы?
Джадсон скорбно рассмеялся.
— Выпить-то выпил… Я к тому и веду. Сели мы в его машину…
— У него есть машина? Какая?
— Не помню. «Винчешир», что ли.
— «Винчестер-мерфи»?
— Вот, вот. Серая такая, здоровая, вроде лимузина.
— То есть дорогая?
— Уж не без того. Нет, вы подумайте! Купается, можно сказать, в деньгах, возьми и пригласи пообедать. Так нет же! Поехали мы к нему, у него свой дом…
— Дом? И машина, и дом? А где?
— На Бертен-стрит? Нет, на Бретон-стрит. Рядом с этим, как его…
— Беркли-сквер?
— Именно. Повернуть направо, пройти немного, по левую руку. Большой такой дом. Ну, мы вышли, открыл он дверь и смотрит, вроде ждет. Я вошел. Подождал немного и спрашиваю, как человека: «Выпить можно?» — «Да, — говорит, — без всяких сомнений».
— Странно, — задумчиво сказала Флик.
— Да уж!
