Оноре Бальзак - Патология общественной жизни
Эти наблюдения не только справедливы и не подвержены никаким изменениям, кроме тех, которые связаны с различными идиосинкразиями, они согласуются с опытами многочисленных практиков, в число которых входит знаменитый Россини, один из людей, глубже всех изучивших законы вкуса, герой, достойный Брийа-Саварена.
НАБЛЮДЕНИЕ. У некоторых слабых натур кофе вызывает приток крови к мозгу; это безопасно, но вместо того, чтобы чувствовать прилив сил, эти люди хотят спать, поэтому они говорят, что кофе нагоняет на них сон. У этих людей могут быть быстрые ноги и луженый желудок, но они не приспособлены для умственных занятий. Два молодых путешественника, господа Комб и Тамизье[258], увидели, что абиссинцы по большей части бессильны: оба путешественника без колебаний отнесли это прискорбное явление на счет неумеренного потребления чрезвычайно крепкого кофе. Если эта книга попадет в Англию, то к английскому правительству есть просьба: решить этот серьезный вопрос на первом попавшемся осужденном, если только это не женщина и не старик.
Чай также содержит дубильное вещество, но оно имеет наркотические свойства; оно не оказывает влияния на мозг, но воздействует только на нервное сплетение и кишки, которые быстрее и лучше всасывают наркотические вещества. До сего дня способ приготовления чая не вызывает споров. Я не знаю, до какой степени воздействие чая зависит от того, сколько воды выливают любители чая себе в желудок. Если верить опыту англичан, он дает английскую мораль, бледных мисс, английское лицемерие и английское злословие; достоверно известно, что он приносит женщине морального вреда не меньше, чем физического. Там, где женщины пьют чай, любовь испорчена в своей основе; эти женщины бледные, болезненные, болтливые, скучные, любят поучать других. Некоторые могучие организмы крепкий чай в больших количествах раздражает и повергает в глубокую меланхолию; он пробуждает грезы, но не такие яркие, как опиум, ибо эти видения посещают вас в дымной и хмельной обстановке. Ваши мысли податливы, как дамы-блондинки. Ваше состояние — не крепкий сон, который отличает здоровые уставшие организмы, но какая-то смутная дрема, нечто вроде утреннего забытья. От чрезмерного употребления кофе, как и от чрезмерного употребления чая, кожа становится сухой и горячей. От кофе вас часто прошибает пот и мучает сильная жажда. У тех, кто им злоупотребляет, слюна очень скудная и густая.
§ IV. О табаке
Я недаром оставил табак напоследок, во-первых, это излишество появилось последним, и кроме того, оно преобладает над остальным.
Природа поставила нашим удовольствиям пределы. Боже меня упаси определять здесь боевые качества любви и задеть чувства почтенной публики; но неопровержимо доказано, что славу Геркулесу принес его двенадцатый подвиг[259], который сегодня, когда женщины гораздо больше страдают от дыма сигар, чем от огня любви, принято считать легендарным. Сладкое всем очень быстро приедается, даже детям. Злоупотребление крепкими напитками позволяет прожить не больше двух лет; злоупотребление кофе приводит к болезням, заставляющим с ним распроститься. Что до курения, то человеку кажется, что он может курить до бесконечности. Но он заблуждается. Заядлый курильщик Бруссе[260] обладал геркулесовой силой; если бы он столько не работал и столько не курил, он бы дожил до ста лет: недавно он умер, и учитывая его циклопическое сложение, можно сказать, что он умер во цвете лет. Наконец, один денди, грешивший табакопоклонничеством, как богу, получил заражение глотки, и поскольку удалить ее было совершенно невозможно, скончался.
Поразительно, что Брийа-Саварен, назвавший свою книгу «Физиология вкуса» и прекрасно показавший, какую роль играют в услаждении нашего вкуса носовая и ротовая полости, забыл включить в нее главу о табаке.
Табак долгое время потребляли носом, прежде чем стали потреблять ртом; он воздействует на парные органы, которые чудесным образом отметил у нас Брийа-Саварен: нёбо, прилегающие к нему области и носовую полость. В то время, когда знаменитый профессор сочинял свою книгу, табак, действительно, еще не завоевал все слои французского общества, как это происходит сегодня. В течение целого столетия его потребляли не столько в виде дыма, сколько в виде порошка, а сегодня сигара отравляет общество. Никто никогда не подозревал, как сладостно быть дымоходом.
Поначалу курение табака вызывает сильное головокружение; у большей части неофитов оно вызывает обильное слюноотделение, а также тошноту и рвоту. Несмотря на такое поведение возмущенной природы, табакопоклонник не сдается, он старается привыкнуть. Тяжкое ученье длится иногда несколько месяцев. Курильщик в конце концов одерживает Митридатову победу[261] и испытывает райское блаженство. Как еще можно назвать воздействие табака? Бедняк ни секунды не сомневается, что ему выбрать: хлеб или курево; молодой человек, не имеющий в кармане ни единого су, целыми днями слоняющийся по бульварам и заставляющий любовницу трудиться день и ночь, также без колебаний выбирает сигару; корсиканский бандит, которого вы встречаете в неприступных скалах или на далеко просматривающейся отмели, готов избавить вас от вашего врага за фунт табаку. Люди, облеченные властью, признаются, что сигары утешают их в самых больших несчастьях. Денди ни за что не расстался бы с сигарой, даже ради любимой женщины, как каторжник предпочел бы остаться на галерах, если бы ему там давали вволю табаку! Какую же силу имеет над нами это удовольствие, за которое царь царей отдал бы половину своих владений и которое прежде всего утешает несчастных? Я отрицал это наслаждение и выдвигал следующую аксиому:
VI. Курить сигару — значит курить огонь.
Ключом от этого сокровища я обязан Жорж Санд[262]. Но я допускаю только индийский кальян или персидское наргиле. Воистину в материальных наслаждениях восточные люди стоят гораздо выше нас.
Индийский кальян, как и персидское наргиле, — очень элегантный аппарат, он радует глаз причудливыми и волнующими формами, которые дарят тому, кто им пользуется, своего рода аристократическое превосходство в глазах изумленного буржуа. Это пузатый, как японский кувшин, сосуд с глиняным стаканчиком наверху; в глиняном стаканчике сгорают табак, пачули, — вещества, дым которых вы вдыхаете, ибо можно курить многие ботанические продукты, одни привлекательнее других. Дым проходит через тонкие кожаные трубки длиной в несколько локтей, расшитые шелковыми и серебряными нитями; мундштуки их погружены в сосуд, на дно которого налита душистая вода, куда спускается трубка из более высокой трубы. Вы вдыхаете дым, который проходит через воду и достигает вас посредством того, что природа не терпит пустоты. Проходя через эту воду, дым оставляет в ней весь свой смрад, освежается, становится душистым, не теряя основных качеств, которые производит обугливание растения, он поступает в тонкие спирали кожаных трубок и приходит к вашему нёбу, как юная дева на ложе к своему супругу, чистая, благоухающая, сверкающая белизной, желанная. Этот дым услаждает ваши вкусовые органы, он напитывает их и поднимается к мозгу, как мелодичные, благоухающие ладаном молитвы — к божеству. Вы лежите на диване без дела, но вы заняты, вы размышляете без устали, вы пьяны без вина, без отвращения, без сладкой отрыжки, которую дает шампанское, без нервной усталости, которую вызывает кофе. Ваш мозг обретает новые способности, вы уже не чувствуете костлявого и тяжелого свода вашего черепа, вы витаете в мире фантазии, вы гоняетесь за вашими порхающими видениями, как дитя бегает с сачком по зеленому лугу за стрекозами, вы видите их в самом соблазнительном обличье, и вам хочется немедля их осуществить. Самые радужные надежды уже не кажутся вам несбыточными, они обрели плоть и прыгают, как стайка Тальони, да с какой грацией! Вам это знакомо, курильщики! Зрелище это украшает природу, все жизненные трудности отступают, жизнь легка, рассудок ясен, все предстает нам в розовом свете, но — странное дело — театральный занавес падает, как только гаснет кальян, сигара или трубка. Какой ценой вы добились этого райского наслаждения? Посмотрим. То, что мы увидим, равным образом относится к кратковременному воздействию водки и кофе.
У курильщика перестает выделяться слюна. А если не перестает, то совершенно изменяется, превращаясь в более густую массу. Наконец, если он никогда не выплевывает слюну, то тем самым засоряет сосуды, закупоривает или уничтожает вкусовые сосочки, сливные трубы, хитроумные бугорочки, восхитительный механизм работы которых относится к области, исследуемой Распаем[263] с помощью микроскопа, и описания которых, совершенно, на мой взгляд, необходимого, я жду с нетерпением.
Путь различных слизистых выделений, чудесной пульпы, расположенной между кровью и нервами, — одна из самых хитроумных человеческих циркуляций, придуманных великим часовым мастером[264], которому мы обязаны изобретательной шуткой по имени Человечество. Посредник между кровью и главным ее продуктом, на котором зиждется будущее рода человеческого, эти слизистые выделения так важны для внутренней гармонии нашего организма, что сильные переживания вызывают в нас острую нужду в них, дабы выдержать удар по некоему неведомому центру. Наконец, они так нужны в жизни, что все те, кто пришел в большую ярость, могут вспомнить, как у них вдруг пересыхало в горле, сгущалась слюна и как она потом медленно возвращалась в обычное состояние. Это явление так сильно меня поразило, что я захотел проверить его в области самых ужасных впечатлений. Я загодя добился приглашения на ужин в обществе людей, которых приличия делают изгоями[265]: начальника сыскной полиции и палача Парижского королевского суда, впрочем, оба они являются гражданами, избирателями и имеют такие же права, как все прочие французы.
