Море изобилия. Тетралогия - Юкио Мисима
Капли дождя, скатившись с зонта, попали на колено, отозвались болью в суставе. На холодном ночном воздухе суставы заныли, незаметно подкравшаяся боль ожила в них, будто расцвел красный цветочек. Хонда представлял, будто это красные цветы с небольшим кружевным венчиком. На санскрите их называют небесными цветами. Кости, которые в юности прятались в теле и скромно выполняли свою роль, постепенно стали громко заявлять о своем существовании, петь, беспокойно шептаться и ждали только удобного случая, чтобы пробить слабеющее тело, сбросить его надоевший мрак, вырваться на поверхность и подставить себя свету так, как это постоянно делают молодая листва, камни, деревья — все вещи одной с ними породы и природы.
Хонда, глядя на окно второго этажа, представил себе, как Йинг Тьян сняла платье, и ему вдруг стало жарко. Что это? Обдало жаром кости? Разметали горячую пыльцу красные цветочки в суставах?
Хонда быстро закрыл на ночь входную дверь, погасил лампу в гостиной и крадучись поднялся на второй этаж. Чтобы бесшумно пройти в кабинет, он открыл дверь и вошел в спальню, которая находилась рядом с кабинетом. Ощупью в темноте добрался до заветной книжной полки. У него дрожали руки, когда он один за другим снимал с нее толстые тома. Наконец приник взглядом к глазку в глубине полки.
В слабоосвещенном круге показалась Йинг Тьян, что-то мурлыкавшая себе под нос, — вот он, бесконечно долгожданный миг. Так чувствуешь себя в преддверии сумерек, в ожидании, что вот-вот распустится луноцвет. Или откроется полностью картина на веере, сейчас частями возникающая из его складок. Хонда увидит то, что больше всего хотел бы в этом мире увидеть, — Йинг Тьян в момент, когда на нее никто не смотрит. Он-то будет смотреть на нее, и это нарушает условие «момента, когда на нее никто не смотрит», и все-таки… Когда ты абсолютно невидим и когда ты не знаешь, что на тебя смотрят — такие состояния сходны, но по существу различны и все-таки…
Удивительно, что Йинг Тьян совершенно спокойно восприняла то, что вечеринка, на которую ее привезли, оказалась выдумкой.
Когда они приехали на дачу, Хонду явно смущала мысль о том, хорошо ли он делает, обманывая девушку, да еще иностранку, Кацуми, чтобы выглядеть в этой ситуации прилично, предоставил объясняться Хонде. Однако объяснений не потребовалось. Когда Хонда разжег огонь в камине и предложил напитки, Йинг Тьян счастливо рассмеялась и ни о чем не спросила. Скорее всего, она решила, что неправильно поняла по-японски. В чужой стране, получая приглашения, она часто ошибалась, куда и когда идти. Когда Йинг Тьян приехала в Японию и встретилась с Хондой, посольство Таиланда в Японии, зная понаслышке о прежних связях Хонды с королевской семьей, передало ему письмо с просьбой говорить с девушкой исключительно по-японски, чтобы она совершенствовалась в языке.
Глядя на спокойное лицо Йинг Тьян, Хонда почувствовал жалость. В неизвестной, чужой стране, окруженная недобрыми намерениями, она сейчас, с освещенными пламенем смуглыми щеками, съежившаяся так близко у огня, что он чуть не касался ее волос, с неизменной улыбкой, открывавшей ряд прекрасных белых зубов, выглядела совсем беззащитной.
— Твой отец, когда был в Японии, зимой страшно мерз, было даже жалко его. Он просто дождаться не мог лета. Ты, наверное, тоже?
— Да. Я не люблю, когда холодно.
— Эти холода ненадолго. Месяца через два в Японии будет такое же лето, как и в Бангкоке… Когда я вижу, как ты мерзнешь, я сразу вспоминаю твоего отца. И время, когда я был молод, — сказал Хонда и, подойдя, чтобы сбросить пепел сигары в камин, украдкой взглянул на колени девушки. Чуть раздвинутые колени, словно почувствовав взгляд, сомкнулись, напомнив цветы акации.
Со стульев все пересели на ковер перед камином, и можно было наблюдать разные позы, которые принимала Йинг Тьян. На стуле она сидела выпрямившись, сохраняя благородство осанки, на ковре могла сидеть боком, вытянув в сторону красивые ноги и демонстрируя праздность, в которой не было ничего от небрежности европейских женщин. Йинг Тьян удивляла Хонду неожиданной сменой поз. Так было, когда она первый раз подошла к огню. В том, как она зябко поводила плечами, выставляя подбородок, печально втягивала голову в плечи, сопровождала свою речь движениями рук с тонкими запястьями, было что-то сродни лицемерию, типичному для китайцев. Придвигаясь все ближе к огню, она сидела теперь перед камином и напоминала торговку фруктами на базаре где-нибудь в тропиках — раскаленные лучи послеполуденного солнца забираются все дальше в глубокую зелень дерева, в тени которого она устроилась. В этот момент Йинг Тьян подняла колени, согнула спину так, что пышная грудь легла на напрягшиеся бедра, центр тяжести словно сместился в точку соприкосновения сосков и бедер, тело чуть-чуть колыхалось, — словом, приняла довольно вульгарную позу. Напряглись мускулы спины, ягодиц, бедер, в общем, не очень поэтичных частей тела, и ноздрей Хонды коснулся резкий запах — такой исходит в джунглях от кучи опавших листьев.
Кацуми держал в руках хрустальный резной бокал с бренди, блики стекла падали на белую кожу, внешне он был спокоен, но явно выходил из терпения. Хонда презирал его животное желание.
— Сегодня ночью не замерзнешь. Твою комнату я как следует, согрею, — Хонда предупредил разговоры о том, останется ли Йинг Тьян ночевать или нет. — Поставлю два больших электрических обогревателя. Кэйко договорилась, и нам дают столько же электричества, сколько и американской армии.
Однако Хонда умолчал, почему в этом европейском доме он не сделал нормального отопления. Ему советовали проложить в стенах трубы и использовать для отопления уголь. Жена была согласна, но Хонда никак этого не хотел. Трубы — это значит двойные стены, между которыми проходит теплый воздух. Для Хонды же было важно, чтобы стены были одинарными.
…Хонда приехал сюда один, сказав дома, что хотел бы поработать в тишине, и обычные заботливые слова, которые произнесла жена, провожая его, черным проклятьем засели в мозгу:
— Там холодно, смотри не простудись. В такой дождь в Готэмбе невероятно холодно, одевайся вечером теплее.
Хонда приник глазом к отверстию в стене. Завернувшиеся ресницы кольнули веко.
Йинг Тьян еще не переоделась. Ночное кимоно для гостей лежало на кровати. Сидя на стуле у зеркала, девушка что-то внимательно рассматривала. Хонде показалось сначала, что это книга, но вещь была значительно меньше и тоньше, скорее фотография. Хонда ждал хорошего ракурса, но рассмотреть,
