Арнольд Беннет - Отголоски войны
— Конечно, я такъ и думалъ, сэръ, — возразилъ Оксвичъ, — и не полагалъ, что подобный доводъ изъ «Энциклопедіи» можетъ васъ убѣдить. Но, — сказалъ онъ, обращаясь къ своему хозяину:- есть другого рода force majeure, сэръ Антони, и ей м-ръ Мастерсъ долженъ подчиниться, будь онъ пятьдесятъ разъ англичаниномъ. И я англичанинъ, сэръ. Я говорю о грубой силѣ, о силѣ захвата. Мы можемъ помѣшать м-ру Мастерсу оставить ихту. Мы никакихъ обѣщаній никакому Поликсфену не давали. Мы не звали къ себѣ м-ра Мастерса — простите, сэръ, вѣдь вы знаете, какъ я радъ, что вы явились — и мы можемъ не отпустить его.
— Что за глупости! — воскликнулъ Филиппъ, но сэръ Антони сразу принялъ сторону своего слуги, и они въ серьёзъ схватилъ Мастерса съ цѣлью запереть его въ курительной комнатѣ.
Филиппъ бѣшено отбивался отъ нихъ, очень прося не ставить его въ глупое положеніе, но они и слушать не хотѣли. Началась серьезная борьба, которой положила конецъ появившаяся въ дверяхъ Мэри Поликсфенъ. Стоя съ блѣднымъ лицомъ, она заявила, что противъ воли м-ра Мастерса удерживать нельзя, что его дѣло рѣшать, остаться ли ему, или вернуться на «Бѣлую Розу». Такъ какъ Филиппъ опредѣленно повторилъ желаніе вернуться, то его отпустили, и онъ ушелъ, выразивъ свою глубокую благодарность Мэри Поликсфенъ. Черезъ пять минутъ стоящіе на палубѣ «Странника» пассажиры увидѣли фосфорическій слѣдъ на водѣ отъ отплывающей лодки.
На слѣдующее утро «Странникъ» нагружался углемъ, и, какъ оказалось, и «Бѣлая Роза» занята была тѣмъ же дѣломъ. На такъ какъ ей нужно было меньше угля, чѣмъ «Страннику», та она быстрѣе кончила и уплыла. Когда сэръ Антони нѣсколько рѣзкимъ тономъ сообщилъ капитану, что онъ желаетъ идти слѣдомъ за «Бѣлой Розой», то капитанъ сильно обидѣлся тѣмъ, что съ нимъ говорятъ какъ съ кучеромъ, приказывая ему слѣдить за другимъ кэбомъ. Онъ былъ сердитъ также за то, что его не посвящаютъ въ таинственныя дѣла, видимо занимавшія сэра Антони, Мэри и Оксвича. Все это вооружало его противъ собственника яхты.
Передъ снятіемъ съ якоря сдѣлано было странное открытіе. У морскихъ инженеровъ бываетъ особое чутье во всемъ, что относится къ ихъ дѣлу, и въ силу этого чутья служащій на яхтѣ морской инженеръ Аченгрей вздумалъ осмотрѣть винтъ. Къ изумленію его оказалось, что винтъ обмотанъ цѣпью такимъ образомъ, что при первомъ движеніи пущенныхъ въ дѣло машинъ винтъ бы сломался, и яхтѣ пришлось бы чиниться въ Бриджтоунѣ не менѣе недѣли, а можетъ быть и цѣлый мѣсяцъ. На такъ какъ опасность была предотвращена во-время, то черезъ часъ они уже снялись съ якоря.
XXX
Вальтеръ Поликсфенъ уплылъ на «Бѣлой Розѣ» въ отличномъ настроеніи духа, такъ какъ весело провелъ предыдущій день и обезпечилъ себя отъ опасности на будущее. Капитанъ у него былъ послушный, не то что Четвудъ «Странника». «Бѣлая Роза» была очень чистымъ пароходомъ, пріятнымъ для плаванія, но уже старымъ и, въ сущности, мало годнымъ для далекаго плаванія. Но почему-то Вальтеръ Поликсфенъ рѣшилъ, что для его цѣли она достаточно хороша. Онъ сидѣлъ за завтракомъ въ каютъ-компаніи вмѣстѣ съ Филиппомъ, дразнилъ его безплодностью его ночной экскурсіи и говорилъ очень рѣшительно и увѣренно, — не подозрѣвая объ ожидающихъ его сюрпризахъ. Первымъ сюрпризомъ было то, что ему привели, послѣ того, какъ они вышли въ открытое море, негра, очень плотнаго и уже пожилого, — и негръ этотъ оказался Коко, котораго сейчасъ же узнали и Поликсфенъ, и Филиппъ. Послѣдній испугался какого-нибудь предательства, а Поликсфенъ съ усмѣшкой спросилъ, не явился ли онъ съ поклонами со «Странника»? Но Коко объяснилъ, что онъ тайкомъ уѣхалъ со «Странника'» въ лодкѣ, такъ какъ долженъ сдѣлать важное сообщеніе Поликсфену.
— Говори! — сказалъ Поликсфенъ.
— Простите, сэръ, — пробормоталъ Коко, взглянувъ впервые въ лицо Филиппу, — но я могу сообщить мою тайну только вамъ одному.
— Хорошо, — сказалъ Поликсфенъ. — Поди и вымойся, а тогда приходи говорить.
— Слушаю, сэръ. Простите, что я такой грязный. Я вѣдь грузилъ уголь для васъ съ другими неграми.
Поликсфенъ спросилъ Филиппа, не знаетъ ли онъ, зачѣмъ явился Коко, и, въ виду полнаго невѣдѣнія Филиппа, высказалъ предположеніе, что, какъ всѣ негры, Коко перебѣжчикъ и пріѣхалъ продавать какія-нибудь тайны.
— Конечно, это глупо съ его стороны, — прибавилъ онъ. — Вѣдь я заплачу ему не по его цѣнѣ, а по своей, и ему не поздоровится.
Филиппъ сообщилъ небрежнымъ тономъ, что «Странникъ» будетъ идти слѣдомъ за «Бѣлой Розой». Онъ сказалъ это съ инстинктивнымъ желаніемъ нарушить счастливое настроеніе Вальтера Поликсфена, но отвѣтъ послѣдняго неожиданно обратился противъ него самого.
— Я такъ и думалъ, — сказалъ съ невозмутимой веселостью и съ легкимъ оттѣнкомъ ироніи Поликсфенъ. — Ужъ если они прослѣдили меня въ Вестъ-Индіи, то могутъ узнать и куда именно я направляюсь. Поэтому вчера, во время нашей маленькой экскурсіи на «Странникъ», я кое-что сдѣлалъ, чтобы замедлить отплытіе яхты. Вотъ почему, милый Мастерсъ, я и сопровождалъ васъ туда лично.
— Что вы сдѣлали? — воскликнулъ Филиппъ, вскакивая со стула.
Поликсфенъ спокойно объяснилъ ему, какъ онъ обмоталъ винтъ цѣпью, чтобы сдѣлать его негоднымъ къ употребленію.
— Это задержитъ ихъ на недѣльку или на двѣ,- сказалъ онъ, — а тѣмъ временемъ, пожалуй, трудно ужъ будетъ нагнать меня. Но почему вы такъ волнуетесь, другъ мой?
— Вы… — воскликнулъ Филиппъ, поблѣднѣвъ:- вы воспользовались… — онъ не могъ отъ негодованія закончить фразы и быстро вышелъ изъ каюты. Это были послѣднія слова, которыя онъ сказалъ въ своей жизни Вальтеру Поликсфену.
Филиппъ выбѣжалъ на палубу, устремилъ взглядъ на ускользающее изъ вида пятно Барбадоса, и съ безумнымъ отчаяніемъ и въ то же время бѣшенствомъ думалъ о застрявшемъ тамъ въ бухтѣ «Странникѣ». Онъ сдержалъ слово, данное Поликсфену, какъ это ни было трудно, а Поликсфенъ измѣнилъ, поступилъ какъ предатель, надѣясь опозорить Филиппа въ глазахъ друзей. Что подумаетъ Тони — и, главное, она? Конечно, они не обвинятъ его въ соучастіи. Но, все-таки, отвѣтственность его отъ этого не уменьшается. Какъ могъ онъ довѣриться Поликсфену, зная всю жизнь этого убійцы и негодяя, чуждаго всякой мысли о совѣсти! Для него весь этотъ эпизодъ былъ забавнымъ пустякомъ, и онъ, вѣроятно, даже не подозрѣвалъ, что ранилъ Филиппа самымъ чувствительнымъ образомъ. Бѣшенство Филиппа было такое, что онъ готовъ былъ, если бы не инстинктивное отвращеніе отъ убійства, взять Поликсфена и бросить его въ воду, — или же самому броситься въ водны.
Море было спокойно, какъ озеро, и слѣдъ отъ «Бѣлой Розы» тянулся по водѣ, какъ молочная рѣка. Потомъ, изъ капризной архитектуры облаковъ вдругъ полился потокомъ тропическій дождь, и надъ сверкающими синими водами показалась радуга такой ослѣпительной яркости, какой нельзя было представить себѣ и во снѣ; а за нею еще болѣе широкимъ сводомъ протянулась вторая, болѣе блѣдная радуга, и Филиппъ смотрѣлъ на небо, очарованный этимъ дивнымъ зрѣлищемъ… Когда буря пронеслась, солнце выступило съ прежнею яркостью. Вдругъ вдали показался сѣрый дымокъ, и снова надежды Филиппа возродились. Онъ сразу подумалъ, что, можетъ быть, «Странникъ» избѣгъ бѣды и продолжаетъ путь. А черезъ два часа предположеніе его оправдалось. Виднѣвшееся издали судно не старалось перегнать «Бѣлую Розу», а замедлило ходъ съ цѣлью оставаться на нѣкоторомъ разстояніи. Конечно, это былъ «Странникъ». Злой умыселъ негодяя Поликсфена не удался… Но неудача, конечно, не уменьшала негодяйства предателя.
Филиппъ вспомнилъ о Коко и подумалъ о томъ, что могло выйти изъ его разговора съ Поликсфеномъ.
XXXI
Когда Коко, вымывшись и вычистившись, пришелъ въ каютъ-компанію, онъ засталъ Вальтера Поликсфена одного, и сталъ передъ нимъ, улыбаясь и дѣлая странные жесты руками. Когда, наконецъ, Поликсфенъ сталъ разспрашивать его, въ чемъ дѣло, Коко напомнилъ ему ихъ встрѣчу въ «Обелискъ-Отелѣ», гдѣ онъ присутствовалъ при крупномъ спорѣ покойнаго капитана съ братомъ, и затѣмъ, переходя въ дѣлу, заявилъ, что знаетъ относительно схороненнаго въ водахъ сокровища нѣчто неизвѣстное Вальтеру Поликсфену. На требованіе послѣдняго сказать сейчасъ же, что онъ знаетъ, Коко отвѣтилъ, что выдастъ свою тайну только за опредѣленную цѣну. Поликсфенъ вздумалъ-было пригрозить ему тѣмъ, что насильно заставитъ говорить, но Коко спокойно заявилъ, что для него деньги важнѣе жизни, и что если его убьютъ, то тайна все же останется при немъ. Поликсфену пришлось пойти на уступки. Коко спокойно выговорилъ себѣ награду въ сто фунтовъ и затѣмъ объяснилъ, что сокровище дѣйствительно въ Гранъ-Этанѣ, но не тамъ, гдѣ указано на планахъ Поликсфена, а перенесено въ другое мѣсто, которое извѣстно ему одному послѣ смерти капитана, сообщившаго ему тайну. Коко предложилъ Поликсфену направиться сначала въ то мѣсто, гдѣ онъ предполагаетъ найти сокровище, и если оно тамъ окажется, то ему, Коко, ничего за это не будетъ дано. — Если же сокровища тамъ не будетъ, — сказалъ онъ, — и я вамъ покажу, гдѣ оно, то вы мнѣ дадите за это сто фунтовъ, сэръ…
