Даниэль Дефо - Жизнь и приключения Робинзона Крузо

Окончивъ всѣ эти приготовленія, я позволилъ испанцу ѣхать вмѣстѣ съ отцемъ Пятницы на твердую землю за своими соотечественниками. Я ему далъ письменное приказаніе не привозить ко мнѣ на островъ ни одного человѣка безъ того, чтобы онъ не поклялся предъ нимъ и предъ отцемъ Пятницы, быть въ совершенной зависимости отъ меня и повиноваться мнѣ во всемъ. Сверхъ сего, я велѣлъ также ему взять съ нихъ письменное обязательство, подписанное ими всѣми въ томъ, что они безпрекословно будутъ исполнять, въ чемъ клялись.

Получивъ эти приказанія, испанецъ отправился съ отцемъ Пятницы въ той самой лодкѣ, въ которой привезены они были на островъ каннибалами. Я каждому изъ нихъ далъ по мушкету и по 8 зарядовъ пороха и пуль, и совѣтовалъ, чтобъ они тратили этя заряды при необходимыхъ только обстоятельствахъ. Кромѣ сего я отпустилъ съ ними хлѣба и сушенаго винограда на нѣсколько дней и такую же провизію на 8 дней для испанцевъ. Наконецъ я и Пятница простились съ ними; они отправились въ море при тихомъ вѣтрѣ, во время полнолунія; это было въ октябрѣ мѣсяцѣ, по моему расчисленію.

ГЛАВА XXVII

Пріѣздъ на островъ взбунтовавшихся англичанъ противъ своего Капитана. Разговоръ и совѣщанія Робинзона съ Капитаномъ. Условія, предложенныя Капитану. Нападеніе на бунтовщиковъ и приведеніе ихъ въ покорность

Въ теченіе восьми дней я дожидался возвращенія моихъ депутатовъ. Однажды утромъ, когда еще я спалъ, Пятница вбѣжалъ ко мнѣ и своимъ крикомъ разбудилъ меня: Господинъ, господинъ мой! они пріѣхали, они пріѣхали! Я поспѣшно всталъ, одѣлся и отправился съ Пятницею черезъ лѣсъ къ берегу. Взглянувъ на море, я увидѣлъ плывшую шлюпку на разстояніи полуторы мили отъ острова, она была съ трехъугольнымъ парусомъ и плыла по направленію къ намъ. Спрячься, сказалъ я Пятницѣ, потому что на шлюпкѣ плывутъ не тѣ, которыхъ мы ожидаемъ, и мы теперь не можемъ знать, враги они намъ или друзья.

Я влѣзъ на высокую скалу и посмотрѣлъ въ зрительную трубу. Въ разстояніи двухъ съ половиною миль стоялъ на якорѣ корабль, похожій по своему устройству на англійскій. Я не могу выразить тѣхъ впечатлѣній, которыя произвелъ видъ этого корабля на мое воображеніе. Чрезмѣрна была моя радость при одной мысли, что на кораблѣ находились мои соотечественники. Однако мнѣ показалось страннымъ, какимъ образомъ и зачѣмъ попали англичане въ эту часть свѣта, въ которой они не производятъ никакой торговли. Развѣ были занесены бурею, но бури не было. Вѣроятно, думалъ я, что какія-нибудь другія дурныя причины заставили ихъ пріѣхать сюда.

Спустя немного времени шлюпка подошла къ берегу. Находившіеся на ней люди старались ввести ее въ какой нибудь заливъ, но такъ какъ тамъ не было никакого залива, то они привалили къ песку, въ разстояніи на одну четверть мили отъ моего жилища. Я былъ очень радъ, что такъ случилось, а то иначе они могли бы остановиться прямо противъ моей двери, выгнали бы меня изъ моего замка и завладѣли бы всѣмъ моимъ имуществомъ. Всѣхъ пріѣхавшихъ на шлюпкѣ было одиннадцать человѣкъ. Это были англичане, исключая двухъ, которые по костюму походили на голландцевъ. Трое изъ нихъ были безъ всякаго оружія и связаны, одинъ изъ сихъ послѣднихъ, казалось, былъ убитъ чрезмѣрною горестію, другіе два были тоже печальны, но не въ такой степени, какъ первый. Пятница сказалъ мнѣ тогда: вотъ и англичане ѣдятъ своихъ плѣнныхъ точно также, какъ и дикіе. — Нѣтъ, нѣтъ, Пятница, отвѣчалъ я: я боюсь только, чтобъ они не убили ихъ, ѣсть же они ихъ не станутъ, въ этомъ я увѣренъ. Дѣйствительно, вскорѣ одинъ изъ матросовъ замахнулся своею большою саблею на одного изъ плѣнныхъ. Я думалъ, что злодѣй сейчасъ убьетъ его, и кровь застыла въ моихъ жилахъ.

Мнѣ хотѣлось, во что бы ни стало, спасти этихъ трехъ несчастныхъ. Въ то время, тогда матросы бродили по острову, я замѣтилъ, что плѣнные были свободны идти, куда хотятъ; но они не смѣли этого сдѣлать и сидѣли на землѣ, задумчивые и печальные. Англичане прибыли на островъ во время прилива, теперь же начался отливъ, а потому шлюпка ихъ осталась на сушѣ. Хотя въ ней и находились два матроса, но они были пьяны и спали. Одинъ изъ нихъ проснулся и видя, что шлюпка глубко вошла въ песокъ, сталъ кричать, призывая къ себѣ другихъ; но однако же всѣ они не могли вытащить ее, потому что она была очень тяжела. Видя такое затрудненіе, они, какъ настоящіе моряки, т. е. люди самые беззаботные въ свѣтѣ, перестали думать о шлюпкѣ и опять ушли въ лѣсъ.

Приливъ долженъ былъ начаться по прошествіи 10 часовъ, и я въ это время придумывалъ разныя средства къ спасенію плѣнныхъ. Я приготовился къ битвѣ съ величайшею предосторожностію, потому что предстояло имѣть дѣло не съ боязливыми дикими, а съ опытными Европейцами. Пятница по моему приказанію тоже вооружился, я очень надѣялся на него, потому что онъ стрѣлялъ превосходно. Самая фигура моя могла привести всякаго человѣка въ ужасъ. На головѣ моей была надѣта большая лохматая шапка изъ козьей шкуры, съ лѣваго боку висѣла голая шпага, за поясомъ заткнуты были три пистолета, и находилось по ружью на каждомъ плечѣ. Я пошелъ къ плѣннымъ; Пятница слѣдовалъ за мною издали.

Подойдя къ нимъ, я сказалъ громко по-испански: «господа кто вы?» Они мнѣ ничего не отвѣчали и, казалось, хотѣли бѣжать отъ страха.

— Господа, продолжалъ я по-англійски, не бойтесь меня: можетъ быть, вы найдете во мнѣ самаго лучшаго друга вашего.

— Это существо должно быть сослано съ неба, потому что наши несчастія выше всякой помощи человѣческой, сказалъ одинъ изъ нихъ.

— Всякая помощь посылается свыше, отвѣчалъ я; желаете ли вы, чтобы я помогъ вамъ освободиться?

Одинъ изъ плѣнныхъ со страхомъ и со слезами на глазахъ сдросилъ: «съ кѣмъ мы говоримъ — съ человѣкомъ или духомъ?»

— Успокойтесь, господа, отвѣчалъ я, духъ предсталъ бы предъ вами не въ такой плохой одеждѣ, какъ моя, и съ другими бы оружіемъ. Я точно такой же человѣкъ какъ и вы, и даже одной націи съ вами и готовъ къ вашимъ услугамъ. Прошу васъ, разскажите мнѣ ваши приключенія.

— Повѣсть наша долга, а враги наши близко, отвѣчалъ одинъ изъ нихъ. Только могу сказать вамъ, что я капитанъ того корабля, который противъ этого острова стоитъ на якорѣ, матросы взбунтовались противъ меня и сначала хотѣли умертвить меня, а потомъ передумали и рѣшили оставить меня на этомъ пустомъ островѣ съ этими двумя людьми, изъ которыхъ одинъ мой штурманъ, а другой пассажиръ.

— «Гдѣ-же теперь эти бунтовщики?» спросилъ я. «Они вонъ тамъ, отдыхаютъ», отвѣчалъ онъ, указывая мнѣ пальцемъ на густую рощу. Я спросилъ, есть ли у нихъ какое нибудь огнестрѣльное оружіе и узналъ, что у нихъ только и есть два ружья, изъ которыхъ одно находится въ шлюпкѣ. «Теперь предоставьте мнѣ дѣйствовать, сказалъ я капитану, враги ваши спятъ и ихъ легко можно умертвить всѣхъ». Но онъ мнѣ замѣтилъ, что изъ числа ихъ только два негодяя, отъ которыхъ ничего нельзя ожидать хорошаго, и что прочіе, увлеченные или принужденные ими, легко могутъ раскаяться и обратиться къ повиновенію. «Я издали не могу вамъ показать этихъ злодѣевъ», прибавилъ онъ, «впрочемъ я готовъ во всемъ слѣдовать вашимъ приказаніямъ».

— Ну, хорошо, сказалъ я, пойдемте въ лѣсъ, чтобъ они не услыхали и не примѣтили насъ, когда проснутся. — Тамъ посовѣтуемся, что намъ дѣлать.

Когда мы вошли въ лѣсъ, я сказалъ капитану: «Милостивый государь, я рѣшусь на все для вашего спасенія, но только съ двумя слѣдующими условіями. Во-первыхъ, чтобы господинъ капитанъ во время пребыванія своего на островѣ не присвоивалъ бы себѣ никакой власти, былъ бы во всемъ послушенъ и строго бы исполнялъ мои приказанія. Во вторыхъ; если намъ удастся овладѣть кораблемъ, то капитанъ обязанъ отвезти меня и моего слугу Пятницу въ Англію, не полагая съ насъ ничего за провозъ».

Капитанъ и оба его товарища съ радостію приняли эти условія и клялись слѣдовать за мною повсюду и во всемъ повиноваться мнѣ, если даже имъ не удастся опять завладѣть кораблемъ. Послѣ сего я далъ имъ всѣмъ троимъ по ружью, пороху и пуль, и совѣтовалъ напасть на сонныхъ, но пощадить жизнь тѣхъ, которые были увлечены бунтовщиками и по неволѣ возстали противъ своего капитана. Капитанъ съ свойственною ему кротостью сказалъ мнѣ: «Я вообще не люблю кровопролитія и отвращаюсь отъ него; но двухъ главныхъ зачинщиковъ нельзя оставить въ живыхъ, потому что они неисправимы и при первомъ удобномъ случаѣ опять возстанутъ противъ меня, а это обстоятельство грозитъ мнѣ непремѣнною смертію».

Во время этихъ совѣщаній двое изъ бунтовщиковъ встали и пошли прочь отъ своихъ товарищей. На вопросъ мой, не это ли главные бунтовщики? Капитанъ отвѣчалъ, что — нѣтъ. «Ну хорошо, сказалъ я, оставимъ ихъ въ покоѣ. Кажется, само Провидѣніе разбудило ихъ. Что же касается до прочихъ, то если вы не овладѣете ими, виноваты будете въ томъ сами».

Тогда капитанъ, держа на готовѣ свое ружье, пошелъ съ двумя товарищами его къ спавшимъ бунтовщикамъ. При ихъ приближеніи, одинъ бунтовщикъ проснулся и началъ криками будить прочихъ; но въ это время штурманъ и пассажиръ выстрѣлили изъ своихъ ружей, а капитанъ, прицѣлившись въ зачинщиковъ бунта, убилъ одного изъ нихъ на повалъ, а другаго ранилъ. Этотъ послѣдній стадъ просить помилованія. «Теперь поздно просить помилованія», вскричалъ капитанъ, и ударомъ ружейнаго приклада повалилъ злодѣя замертво на землю.