Френсис Фицджеральд - Великий Гэтсби
– Нет, вы подумайте – выходить замуж в такую жару! – трагически воскликнула Джордан.
– А что – я сама выходила замуж в середине июня, – вспомнила Дэзи. – Луисвилл в июне! Кто-то даже упал в обморок. Кто это был, Том?
– Билокси, – коротко ответил Том.
– Да, да, его звали Билокси. Блокс Билокси – и он занимался боксом, честное слово, и родом был из Билокси, штат Теннесси.
– Его тогда отнесли к нам в дом, – подхватила Джордан, – потому что мы жили в двух шагах от церкви. И он у нас проторчал целых три недели, в конце концов папе попросту пришлось его выставить. А назавтра после этого папа умер. – Помолчав, она добавила: – Одно к другому не имело отношения.
– Я знал одного Билокси – Билла Билокси, только тот был из Мемфиса, – вставил я.
– Это его двоюродный брат. За те три недели я успела изучить всю семейную историю. Он мне подарил алюминиевую клюшку для гольфа, я до сих пор ею пользуюсь.
Музыка внизу смолкла – началась брачная церемония. Потом в окна поплыл радостный гул поздравлений, крики: «Ура-а!» – и, наконец, взревел джаз, возвещая открытие свадебного бала.
– А мы стареем, – сказала Дэзи. – Были бы молоды, сразу бы пошли танцевать.
– Вспомни Билокси, – назидательно произнесла Джордан. – Где ты с ним, между прочим, познакомился, Том?
– С Билокси? – Он сосредоточенно наморщил лоб. – Я с ним вовсе не был знаком. Это приятель Дэзи.
– Ничего подобного, – возмутилась Дэзи. – Я его до свадьбы и в глаза не видела. Он вместе со всеми вами приехал из Чикаго.
– Да, но он представился как твой знакомый. Сказал, что вырос в Луисвилле. Эса Берд привел его на вокзал перед самым отходом поезда и просил найти для него местечко.
Джордан усмехнулась:
– Парень просто решил на дармовщинку проехаться в родные места. Мне он рассказывал, что был у вас президентом курса в Йеле.
Мы с Томом недоуменно воззрились друг на друга.
– Билокси?
– Начать с того, что у нас вообще не было никаких президентов курса.
Носком туфли Гэтсби отбивал на полу частую, беспокойную дробь. Том вдруг круто повернулся к нему:
– Кстати, мистер Гэтсби, вы как будто воспитанник Оксфордского университета?
– Не совсем так.
– Но вы как будто там учились?
– Да, я там учился.
Пауза. И затем – голос Тома, издевательский, полный откровенного недоверия:
– Очевидно, это было в то самое время, когда Билокси учился в Йеле.
Снова пауза. Постучавшись, вошел официант, поставил на стол поднос с толченой мятой и льдом, поблагодарил и вышел, мягко притворив за собою дверь, но все эти звуки не нарушили напряженной тишины. Я ждал: вот сейчас наконец разъяснится одна важная подробность биографии Гэтсби.
– Я уже сказал вам: да, я там учился.
– Слышал, но мне хотелось бы знать, когда именно.
– Это было в девятнадцатом году. Я пробыл там всего пять месяцев. Поэтому я и не могу себя считать настоящим воспитанником Оксфорда.
Том оглянулся на нас, желая убедиться, что мы разделяем его недоверие, но мы все смотрели на Гэтсби.
– После перемирия некоторые офицеры получили такую привилегию, – продолжал тот. – Нам предоставлялась возможность прослушать курс лекций в любом университете Англии или Франции.
Мне захотелось вскочить и дружески хлопнуть его по спине. Я вновь обрел свою поколебленную было веру в него, как это уже не раз бывало раньше.
Усмехаясь одними уголками губ, Дэзи встала и подошла к столу.
– Открой бутылку, Том, – приказала она, – я тебе приготовлю мятный коктейль. Тогда ты не будешь чувствовать себя таким дураком… Вот, я уже взяла мяту.
– Погоди, – огрызнулся Том. – Я хочу задать мистеру Гэтсби еще один вопрос.
– Пожалуйста, – вежливо сказал Гэтсби.
– По какому, собственно, праву вы пытаетесь устроить скандал в моей семье?
Разговор пошел в открытую – Гэтсби мог быть доволен.
– Никакого скандала он не устраивал. – Взгляд Дэзи испуганно заметался между ними обоими. – Это ты устраиваешь скандал. Умей владеть собой.
– Владеть собой? – вскинулся Том. – Это что, новая мода – молча любоваться, как мистер Невесть Кто, Невесть Откуда амурничает с твоей женой? Если так, то я для этой моды устарел… Хороши пошли порядки! Сегодня наплевать на семью и домашний очаг, а завтра пусть все вообще летит кувырком, и да здравствуют браки между белыми и неграми!
Распалясь собственной рацеей, он уже чувствовал себя одиноким бойцом на последней баррикаде цивилизации.
– Здесь, кажется, все – белые, – вполголоса заметила Джордан.
– Я, конечно, не столь популярная личность. Я не задаю балов на всю округу. Видно, в наше время, чтобы иметь друзей, нужно устроить из собственного дома хлев.
Как я ни был зол – все мы были злы, – меня невольно разбирал смех при каждом новом выпаде Тома. Уж очень разительно было его превращение из распутника в моралиста.
– Послушайте, что я вам скажу, старина… – начал Гэтсби. Но Дэзи угадала его намерение.
– Нет, нет, не надо, – в страхе перебила она. – Знаете что, поедем домой. Давайте поедем все домой.
– А в самом деле. – Я встал. – Поехали, Том. Пить никому неохота.
– Я желаю узнать, что мне имеет сообщить мистер Гэтсби.
– Ваша жена вас не любит, – сказал Гэтсби. – Она вас никогда не любила. Она любит меня.
– Вы с ума сошли! – выкрикнул Том.
Сам не свой от волнения, Гэтсби вскочил на ноги.
– Она вас никогда не любила, слышите? – закричал он. – Она вышла за вас только потому, что я был беден и она устала ждать. Это была чудовищная ошибка, но все равно, она никогда никого не любила, кроме меня.
Мы с Джордан хотели было уйти, но Том и Гэтсби, один настойчивее другого, требовали, чтобы мы остались, словно подчеркивая, что скрывать им нечего и что для нас редкостная удача – приобщиться к кипящим в них страстям.
– Сядь, Дэзи. – Том тщетно пытался говорить отеческим тоном. – Что, в конце концов, происходит? Я требую, чтобы мне рассказали все.
– Я вам уже сказал, что происходит, – ответил Гэтсби. – И происходит целых пять лет, а вы не знали.
Том резко повернулся к Дэзи:
– Ты целых пять лет встречалась с этим типом?
– Нет, мы не встречались, – ответил Гэтсби. – Встречаться мы не могли. Но мы все это время любили друг друга, старина, а вы не знали. Я иногда думал о том, что вы не знаете, и мне становилось смешно. – Но глаза его не смеялись.
– И это – все? – Том пасторским жестом соединил концы своих толстых пальцев и откинулся на спинку кресла. Но тут же его прорвало. – Вы сумасшедший! – крикнул он. – Не знаю, что там у вас было пять лет назад, до моего знакомства с Дэзи, хоть убей, не пойму, как это вам вообще удалось попасться ей на глаза, разве что вы доставляли в дом покупки из бакалейной лавки. Но насчет всего прочего, так это бессовестная ложь. Дэзи и выходила за меня по любви, и сейчас меня любит.
– Нет, – сказал Гэтсби, качая головой.
– Конечно, любит. Просто она иной раз навообразит себе всякий вздор и готова наделать глупостей с досады. – Он кивнул с глубокомысленным видом. – А главное, и я ее люблю. Даже если мне и случается позволять себе маленькие шалости, в конце концов я всегда возвращаюсь к Дэзи и, в сущности, люблю только ее одну.
– Гнусный ты человек, – сказала Дэзи. – Она повернулась ко мне, голос ее стал низким и грудным, и дрожавшее в нем презрение, казалось, заполнило комнату. – Ты знаешь, Ник, почему нам пришлось уехать из Чикаго? Странно, как это он не попытался развлечь тебя рассказами об этой маленькой шалости.
Гэтсби подошел и стал рядом с нею.
– Забудь все это, Дэзи, – сказал он решительно. – Это уже позади и не имеет значения. Ты только скажи ему правду – скажи, что ты никогда его не любила, – и все будет кончено, раз и навсегда.
Она подняла на него слепой, невидящий взгляд.
– Любить – как я могла его любить, если…
– Ты никогда его не любила.
Она медлила. Она оглянулась на меня, на Джордан с каким-то жалобным выражением в глазах, словно бы только сейчас поняла, что делает, – и словно бы все это время вовсе и не думала ничего делать. Но она сделала. Отступать было поздно.
– Я никогда его не любила, – сказала она явно через силу.
– Даже в Капиолани? – неожиданно спросил Том.
– Да.
Снизу, из бальной залы, на волнах горячего воздуха поднимались приглушенные, задыхающиеся аккорды.
– Даже в тот день, когда я нес тебя на руках из Панчбоул, чтобы ты не замочила туфли? – В его голосе зазвучала хрипловатая нежность. – Дэзи?..
– Замолчи. – Тон был холодный, но уже без прежней враждебности. Она посмотрела на Гэтсби. – Ну вот, Джей, – сказала она и стала закуривать сигарету, но рука у нее дрожала. Вдруг она швырнула сигарету вместе с зажженной спичкой на ковер. – Ох, ты слишком многого хочешь! – вырвалось у нее. – Я люблю тебя теперь – разве этого не довольно? Прошлого я не могу изменить. – Она заплакала. – Было время, когда я любила его, – но тебя я тоже любила.
