Симфония убийства - Игорь Лысов
Были еще какие-то люди — Силов их не знал. Предприниматели, скорее всего. Они тешили свое самолюбие тем, что были на вечеринке богемы. Один из них даже подошел к Виктору, и они выпили.
— Сергей, — представился предприниматель и протянул руку.
— Виктор Силов…
— Сергей Игнатьев, Сергей Иванович Игнатьев, — немножко официально перепредставился мужчина. Ему показалось, что Силова панибратские знакомства раздражали. — Я человек не театральный, сужу только как зритель — мне очень понравился сегодня ваш спектакль.
— Концерт, — поправил Виктор.
— Да-да, конечно, — еще раз смутился Сергей Иванович и поправил прическу. Он протянул свой бокал в сторону дирижера, опять выпили. Силов смотрел на нового знакомого, тот улыбался. Игнатьев был из тех, чья внешность всегда располагала — зачесанные назад волосы под старинный полубокс, широкое лицо, даже есть легкий жирок. Такой жирок бывает у провинциальных чиновников или офицеров старшего состава — ежедневное мясо с макаронами делает людей защищенными от холода не только в области живота, но и по всему телу. Красные прожилки у носа только подтверждали правило. Располагал взгляд — простой, уверенный, чистый и надежный. Таким людям доверяешь. Они не отводят глаз, а дают возможность рассмотреть себя, хотя при этом губы всегда подергиваются от стеснения или от желания сострить. Подобные личности острить не умеют, но умеют молчать в такие минуты. Они совсем не заводилы компаний, но если надо наколоть дров, то лучшего специалиста придумать невозможно. В народе про них говорят: нормальный мужик.
Силов сказал себе именно это и даже обрадовался новому знакомому — Лиза еще не поглядывала в сторону Виктора, надо себя чем-нибудь занять. Совершенно не зная, о чем говорить, Силов просто смотрел на Сергея Ивановича и молчал.
— Я первый раз в театре, знаете, — начал нормальный мужик. — Сорок пять лет, а был только в школе и потом раза три, когда за супругой ухаживал. Вроде время есть, а почему-то не удосуживался. Вот такие мы, обыватели…
Тут Сергей Иванович расхохотался. Рассмеялся и Силов — вдруг стало комфортно и радостно. Они еще раз выпили, и Игнатьев, извинившись, ослабил галстук и снял пиджак. Так он казался еще дружелюбнее и ближе. Конечно, с такими дирижеры и остальная богема не дружат — слишком разные интересы, но всегда рады, если есть повод выпить, а со своими не хочется.
— А вы чем занимаетесь? — обустраивал разговор Виктор.
— Я на заводе… инженер… но главный. — Игнатьев помахивал бокалом в воздухе, вторая рука была в кармане. Чуть откинувши торс, чтобы уравновесить живот, Сергей Иванович слегка покачивался на каблуках.
— А как вы тут, на фуршете, оказались? — Силова мало это интересовало, просто любопытство оказалось ближе всего из вариантов реакций на трудовую интеллигенцию.
— А я вам варил конструкцию для какого-то спектакля. Ну, не я варил, я чертежи делал, а варили сварщики, конечно. Вот Ирина Николаевна и пригласила меня на фуршет после спектакля… Извините, концерта.
Ириной Николаевной была помидорка театра — директриса. Силов подумал, что вот она как раз и может дружить с такими… хозяйственными и добросовестными.
— Ну, теперь вы частый гость в театре. — Виктор взялся за бутылку. Сергей Иванович отодвинул пиджак, уселся на подиум, поставив бокал перед Силовым.
— Да не получится часто. Работа, потом домой ехать. Я за городом живу практически. Но я буду ходить — это точно. У вас хорошо… для души.
Силов закурил.
— Не бросаете?
— Нет, не пробовал. Мне нравится.
— А я бросаю, бросаю… больше недели выдержать не могу. Слабак… — Игнатьев опять рассмеялся. — Вот уже четвертый день терплю. Но сейчас не тянет… Может, выпил всего-ничего.
Виктор огляделся. Многие уже разошлись, хор как стойкий коллектив поредел, но все еще толпился у стола с закусками и уже не пел, а о чем-то спорил между собой. Ну, хор в опере или вообще хор — это отдельная страна и цивилизация. По-одиночке нормальные люди… Монтировщики сцены затаились в углу дворика, тихо пили и травили анекдоты. Их дружный смех регулярно поднимал настроение компании. Больше никому дела до них не было. Пьют и пьют…
Лизу Силов не сразу нашел. Она стояла у крыльца и слушала гитару: молодежь театра пела Beatles — пела приятно и чувственно. Лиза стеснялась подойти ближе — стояла поодаль и смотрела на своего мужа. В руках, как прежде, держала маленького дирижера.
Виктор знаком показал на часы — Лиза пожала плечами и улыбнулась. Она готова была идти и готова была стоять и слушать. Большой дирижер поманил Лизу к себе — не раздумывая, она подошла и поздоровалась с Игнатьевым.
— Моя жена…
— Сергей.
— Лиза, очень приятно.
Игнатьев погладил маленького дирижера в руках Лизы. Лиза улыбнулась — показались зубы и кончик языка.
— Сергей Иванович, мы пойдем, — Силов протянул руку Игнатьеву.
— Сергей, давайте Сергей, рано мне для вас быть Ивановичем, — крепко пожал руку инженер, — я тоже пойду. Тут как выйти на улицу?
— Пойдемте с нами — мы тоже на улицу.
— Вы так пришли? — спросил Игнатьев.
— В смысле?
— Во фраке?
Только сейчас Виктор сообразил, что он так и не переоделся. Фрак был его одеждой. Как бы ни любил Силов майки и мятые пиджаки, фрак он носить умел, любил, и фрак ему всегда отвечал взаимностью…
— Пойдемте, я переоденусь быстро…
На крыльце Виктор обернулся во дворик и громко крикнул:
— Коллеги! С окончанием! Всех благ!
Разноголосое «с окончанием!», «спасибо!», «до свидания!» пронеслось по дворику, и трое исчезли из поля зрения фуршета…
В гримерке Силов переоделся, вытащил из нижнего ящика коньяк — хлопнул большой глоток и посмотрел в зеркало…
В зеркале лицо преобразилось: испуганно-удивленно смотрело на Силова.
— Папа? — Виктор смотрел в
