Лев Толстой - Полное собрание сочинений. Том 15. Война и мир. Черновые редакции и варианты. Часть третья
— Oui, mon commandant,632 — отвечал на всё Висеня, вскидывая глаза, приставляя опухшую руку к козырьку кивера. Когда он уселся, Петя заметил, что он дрожал от холода или от страха и беспрестанно краснел. Когда Петя у него что-нибудь спрашивал, он, видимо, благодарен был, но боялся не уронить достоинства своего народа и не сделать как-нибудь, чего-нибудь недостойного солдата.
Когда Денисов кончил свою бумагу и встал, Висеня вскочил тоже.
— Знаешь что, — сказал Денисов Пете по-русски, — что его отсылать с пленными — помрет ведь половина, оставим его. Он нам прислуживать будет — он ловкий мальчик.
И тотчас же Денисов, подойдя к Висене, потрепал его по плечу, сказал ему, что он намерен для него сделать.
— Oui, mon commandant, merci, mon commandant,633 — говорил Висеня, и яркая краска набежала на его лицо.
Денисов понял, что его634 смущало, и успокоил, что ничего не будет недостойного его солдатского звания.635
У двери послышался топот636 мягких шагов и топтание человека, который, видимо, хотел дать знать о себе.637
— Посмотг’и638, кто там, — сказал Денисов Пете.639
В домашней жизни он был на «ты» с Денисовым, как и все, но как дело касалось до службы, так он был адъютант.640
— Слушаю-с, — сказал Петя, вставая. — Это Тихон, — сказал он.641
— А, Шестипалый! — весело сказал Денисов.642
Тихон Шестипалый был мужик из Покровского. Когда при начале своих действий Денисов прибыл в Покровское, ему жаловались на двух мужиков, принимавших французов, Прокофия Рыжего и Тихона Шестипалова. Денисов,643выслушав эти жалобы, считая своим долгом показать пример наказания изменников, посоветовавшись с своими товарищами, присудил расстрелять обоих; но Тихон упал в ноги, обещая, что будет служить верно, что он только по глупости, и Денисов,644наказав розгами обоих мужиков, простил их и взял645 по выраженному им[и] желанию в свою партию. Тихон, сначала исправлявший черную работу раскладки костров и доставления воды, скоро оказал необыкновенные способности в партизанской войне. Он раз, идя за дровами, наткнулся на миродеров, как он называл их, и убил двух, а одного привел.
Денисов, шутя, взял Тихона с собой верхом, и оказалось, что не было человека, способного больше перенести трудов, дальше видеть, неслышнее подлезть и менее понимать, что такое опасность, как Тихон Шестипалый, и Тихон был зачислен в казаки, в урядники и получил крест. Тихон был мужик длинный, худой, с низко опущенными, мотавшимися, как будто бессильными руками, но которые в своем мотаньи ударяли крепче самых сильных, и такими же длинными, мотавшимися ногами, но которые, мотаясь, огромными шагами проходили по 70-ти верст в сутки, не уставая. Шестипалый он был потому, что действительно у него были на руках и ногах приросточки около пятого пальца, образовавшие как бы шестой маленький палец.646
647 Длинное лицо его с повисшим набок носом и с редкими, кое-где выбивавшимися на бороде длинными волосами было всё изрыто оспой. Он улыбался редко, но очень странно; так странно, что, когда он улыбался, то все смеялись. Он несколько раз был ранен, но все раны скоро заживали, и он не ходил в лазарет. Ему только нужно было остановить кровь, которую он не любил видеть. А боли он не понимал так же, как не понимал страха.
На голове он носил казанскую пуховую шляпу. Одет он был в красный французский гусарский мундир648, в мужицкие портки и лапти. Эту обувь он предпочитал всем другим. У него был огромный мушкетон, короткое ружье с воронкой расходившимся дулом, которое он один умел заряжать, насыпая туда сразу три заряда. Кроме того, при нем были всегда топор и пика.
— Что, Тишка? — спросил Денисов.
— Да привел двух, — недовольным, обиженным голосом сказал Тихон.
Денисов понял, что двух пленных. Он посылал его649 к лакомому куску — депо Бланкара, разведать, что там делалось.
— А, — сказал Денисов, этим междометием выражая то, что он и не ожидал меньше этого. — Из Шамшева? — прибавил он.
— Из Шамшева. Вот тут, у крыльца.
— Что ж, много наг’ода?
— Много, да плохой, всех побить можно разом, — так же грустно сказал Тихон. — Я сразу трех взял за околицей.
— Что ж только двух пг’ивел? Где тг’етий?
— Да так, ваше высокоблагородие.650Он... Ваше высокоблагородие. — Тихон стал чесать одной рукой спину, другой голову и улыбнулся. Денисов и Петя, и даже Vincent, сами еще не зная чему651, засмеялись.
— Третий, тгетий-то где?652 — напрасно стараясь удержать свой смех, спросил Денисов.
— Да так, ты, ваше высокоблагородие, не серчай, так... — Он опять улыбнулся, и опять Петя, и Денисов, и Vincent покатились со смеха.
— Да что так?
— Да так, плохенькая такая на нем одежонка...653 — Тихон, как красная девушка, опустил глаза и замолчал.
— Ну так что ж? — строго уже сказал Денисов.
— Ну, да что же его водить-то так... босой.... весь...
— Ох, не годится, — строго покачивая головой, сказал Денисов. — Больно выдеру... Ну ладно, ступай, я сейчас выйду к ним, — прибавил он, помолчав немного и сжалившись над убитым и испуганным лицом Тихона.654
Когда Тихон ушел, Денисов послал за своими товарищами офицерами, и они, составив655 военный совет, обсуждали предполагаемое656 нападение на депо. После непродолжительных совещаний решено было657 перейти на другой день ближе к ІІІамшеву в лес и в ночь сделать нападение.
Но когда на другой день Денисов с своей партией подошел к Шамшеву, он узнал, что ввечеру депо это уже было отбито и уведено другим партизаном, Долоховым, обманувшим всех других и забравшим лакомый кусок.658__________
№ 277 (рук. № 97, Т. IV, ч. 3, гл. III—XI, XV).
<Новая глава>
II
659 Так называемая партизанская война началась со вступления неприятеля в Смоленск. Уж тысячи людей неприятельской армии, отсталых, мародеров, фуражиров, были побиты казаками и мужиками,660 которые побивали этих661 людей так же бессознательно, как собаки загрызают забеглую собаку, сами не зная, хорошо ли это, или дурно они это делают, когда партизанство было узаконено.
662 Денис Давыдов своим русским чутьем первый понял значение той страшной дубины, которая уничтожала французов, и ему принадлежит слава того, что он сделал первый шаг для узаконения, оформления этого663 приема войны.664
24-го числа августа был учрежден первый партизанский отряд Давыдова. После были учреждены еще другие, и чем дальше подвигалась кампания, тем больше образовывалось этих отрядов. Отряды эти были — самое665 веселое, самое безопасное, хотя и трудное употребление войск, и потому самое полезное.
666 Веселое оно было потому, что нигде так блестяще нельзя было отличиться;667 безопасное потому, что каждый отдельный начальник берег своих — маленькая партия никогда не стояла под выстрелами; и самое полезное, потому что эти отряды давали сведения о положении армии (не всегда верные, потому что чем лучше представлялось положение неприятеля, тем больше была заслуга), но все-таки668 руководили большую армию, и в особенности полезное потому, что партизаны уничтожали по мелочам большую наполеоновскую армию. Партизаны подбирали те отпадавшие листья, которые сами собою сыпались с иссохшего французского войска, и иногда трясли это дерево.
В октябре месяце, когда французы бежали к Смоленску, этих партий различных величин и характеров были669 сотни. Были партии, перенимавшие все приемы армии, с пехотой, артиллерией, штабами, с удобствами жизни; были одни казачьи, кавалерийские, были мелкие, сборные, пешие и конные, были мужицкие и помещичьи, никому не известные. Был один дьячок начальником партии, взявший в месяц несколько сот пленных.670
671 Петя Ростов, покинув при выезде из Москвы своих родных и присоединившись к своему полку, скоро после этого из полка перешел в ординарцы к генералу, командовавшему важной частью. Поступив в действующую армию,672 Петя испытывал то тяжелое чувство не столько разочарования, сколько недовольства собой, которое испытывают все искренние и пылкие молодые люди, испытывая на деле войну, о которой, благодаря ложному ходячему мнению, у них составилось совершенно противуположное понятие. Это разочарование и недовольство собой бывает всегда тем сильнее, чем способнее молодой человек к военному делу. Петя был одарен огромным самолюбием, здоровыми нервами и способностью крови вступать ему в голову так, что он ничего не понимал и не видел, когда разгорячался. Кроме того, он был почти ребенок. И поэтому он был то, что называется безумно храбр, и поэтому тоже он, вступив в действующие войска и участвовав два раза в деле под Тарутиным и под Вязьмой, испытывал тяжелое чувство разочарованья и недовольства собой.
